Окей, Церебро, что делать теперь? Чередой легких ненавязчивых движений Чарльз в итоге оказывается зажат между двух. Чего? Зол? Огней? Черт ногу сломит. Разве что от преподавателя физкультуры позади действительно веет буквально адским жаром. Ксавье чувствует всё целиком и полностью: затылком, спиной, ж... седалищным нервом. Особенно последним, слишком сильно там развита чуйка. Впрочем, если возвращаться к искомой "проблеме", то, получается, с одной стороны канат, с другой... тоже. Тот, что второй, не такой большой, как первый, хотя... Судя по силе, извините, трения в самом необычном месте, Чарльз поспорил бы с собственным утверждением прямо сейчас. По крайней мере, игнорировать габариты невозможно, испытывая к тому же весьма двойственные чувства. Уползти бы вверх, подальше, дабы не щелкать зубами в побежденно-соблазненном состоянии, однако сорвется же. Отпустит этот толстый, большой, что спереди, полетит вниз и наткнется на такой же по описаниям предмет, только уже внизу. Занятные перспективы нарисовываются, не правда ли?
А профессор Леншерр так близко. Это привычка, пользоваться мятной отдушкой? Свежее и в то же время горячее дыхание блуждает по шее, сильное, отлично сложенное тело льнет каждой объемной линией даже через чертово кимоно, а про руки даже думать страшно. Они там. ТАМ. Нет, ну, на бедрах, конечно, просто какой ученый муж будет трогать другого за подобные места в штатных ситуациях? Кстати, муж. А было бы неплохо... Так! Ксавье растерянно ведет головой, некоторое время отчаянно жмурится и упрямо пытается совладать с собой, по-прежнему удушая канат в руках. Да, тот, что свит из веревок, не волнуйтесь. Мыски, носки, обхватывать, держать - всё в голове перемешалось в дикий винегрет, и посреди сего цветастого безобразия белым, буквально вызывающим пятном красуется Эрик. Чарльз не видит, но чувствует каждый зуб акульей улыбки в брачный период. Все несколько тысяч в два ряда. Небось думает, что Ксавье всё, уже попался в сети. По факту, разумеется, так оно и есть, но не показывать же, в самом деле. Не столь быстро.
- Я... это самое, - ага, бесформенное. В его-то руках. - Полезу, пожалуй.
Или, может, предложить коллеге просто попрыгать на козле? По-дружески. Вместе. Бр-р-р.
Исключительное рвение, с которым далее Ксавье старается покорить вертикальный канатный путь, оказывается преимущественно связано с неконтролируемым смущением, которое высыпает на щеках и никак не хочет быстро исчезать. Пусть между ними это называется усердием. Пока что. Вот одно усилие, затем другое... Позже еще пять торопливых, не оглядываясь вниз. Хваленая страховка позади, и именно от осознания этого факта личный конфуз сменяется страхом. Не у каждой кухонной мыши, которую застали на кухне с куском вкусного сыра, становятся такие огромные и честные, полные ужаса глаза, какие сейчас получились у профессора. Обхватывая канат так крепко, как только можно, мерно покачиваясь из стороны в сторону и запрокидывая голову назад, Чарльз чувствует, что постепенно на него наваливается истерия. Учащается пульс, затем сбивается ритм сердца. Технология спуска забыта напрочь.
- Лезьте ко мне сюда или я останусь тут жить! - звучит нервный крик, разбиваясь осколками о стены молчаливого спортивного зала...