За почти два месяца, что я находился в Твин Пиксе, я твердо и раз и навсегда смог уяснить для себя не только то, что в этом городке совы явно не то, чем кажутся на самом деле – подобное описание можно было применить абсолютно ко всему, начиная от окружающей обстановки в целом и заканчивая каждым отдельным местным жителем в частности.
Твин Пикс завораживал в той же степени, в какой и наводил жути. И дело было не только в убийствах, растущих в ужасающей геометрической прогрессии; не только в каких-то общечеловеческих интригах и перипетиях, которые были едва ли не самой основой городка – было еще что-то, на каком-то особом метафизическом уровне. Оно ощущалось в воздухе, чувствовалось на кончике языка с каждым съеденным вишневым пирогом и выпитой чашкой кофе.
Возможно, это было именно то самое, что Гарри называл лей-линией. Возможно, что-то еще, помимо нее – то, что веками таили в себе кроны дугласовых пихт и не замирающий ни на секунду бурлящий водопад.
Я чувствовал это тоже – только вот для того, чтобы описать свои ощущения, у меня попросту не хватало словарного запаса.

В тот день, когда мы всей уже более или менее сформировавшейся командой отправились исследовать окрестности Твин Пикса – в частности, пещеру Сов – я буквально кончиками своих волос чувствовал, что что-то произойдет. А обычно ощущения меня редко подводили.
К слову, я так уже успел отметить, что и Дрезден был взвинчен и рассеян намного сильнее, чем то было обычно – за все то время, что нам довелось поработать бок о бок (да что там – практически пожить рядом, на расстоянии пары номеров), я невольно для самого себя фиксировал и запоминал те или иные реакции Гарри – хотя бы потому, что тот, будучи магом, воспринимал мир совершенно иначе, нежели обычные люди.
И потому моя убежденность в том, что что-то обязательно случится, лишь все сильнее возрастала с каждой минутой, проведенной в пещере.
Лучше бы я ошибался.

…Последнее, что я успел зафиксировать перед тем, как потерять ощущения твердой земли под ногами – противный зубодробительный скрежет по камню, уханье сов, шорох крыльев и крик Дрездена по левую сторону от меня.
А потом почти сразу резко потемнело, и на какое-то время мы напрочь потеряли всякое ощущение пространства.

Что удивительно – в первую секунду падения мою голову не посетили никакие мысли экзистенциального характера. Я лишь с каким-то странным и абсолютно неуместным для подобного напряженного момента облегчением подумал, что очень удачно и предусмотрительно надел вместо привычного плаща форменную куртку ФБР,
Но, думаю, подобные мысли можно было списать на состояние шока.

Сложно сказать, сколько именно длилось наше падение – однако приземление, так или иначе, все равно вышло более чем неожиданным. Ощущение пространства получилось вновь почувствовать далеко не сразу – сначала в сознание прорвались вполне себе знакомые и привычные звуки (щебетанье птиц, шорох листвы), но как только мне более или менее удалось сфокусировать на окружающих предметах, я тут же понял, что вокруг явно не леса Твин Пикса. Местность вокруг была ухоженная и явно побывавшая в руках человека – потому напоминала скорее городской парк, чем дикую лесную опушку.
Неподалеку от себя я обнаружил и Гарри, а затем, стоило мне чуть сместить взгляд вбок, я наткнулся на молодую девушку, чье выражение лица было более чем красноречивым.
Судя по всему, мы явно свалились кому-то на голову.

– Well… Maybe it’s French? I presume… – неуверенно ответил я на вопрос Гарри, кое-как поднявшись на ноги. На самом деле, я не смог толком расслышать, что именно сказала девушка, но предположил, что язык даже отдаленно не походит на английский – слишком нехарактерными были для него интонации. – Nonetheless – since English is considered as the international language – I think we can make contact with… – я осекся, окидывая внимательным взглядом леди, что смотрела на нас с выражением полного непонимания. В принципе, ее можно было понять. – …With this human being, – неуверенно закончил я, обращая свой взгляд в сторону Дрездена. – I hope so, after all.

Прочистив горло, я осторожно шагнул вперед на несколько шагов, сокращая расстояние, а затем, подняв раскрытые ладони – так, как если бы я был действительно безоружен (хотя, на самом деле, пистолет был всегда при мне, но об этом можно было пока не распространяться) – четко произнес:

– We come as friends.