---

В Твин Пиксе... странно.
Неспокойно.
Зябко.

Всё то, что у простых обывателей порой умещается в коротком, но крайне ёмком слове "некомфортно", Гарри уже обозвал про себя таким количеством разномастных слов различной степени литературности, что в пору было бы задуматься о карьере писателя, а вовсе не мага. Тем более на выезде.

Берясь за это дело, он скорее чувствовал себя первооткрывателем. Первым Чародеем, который не только работает в тесном сотрудничестве с "родными" правоохранительными органами, но ещё и распространяет своё влияние на всю страну. Берясь за это дело, он - где-то совсем-совсем в глубине своего сознания, в том месте, в существовании которого он сам себе стеснялся порой признаться (но всегда был вынужден, иначе бы многочисленные попадающиеся на пути твари не преминули бы этим воспользоваться) - даже радовался и испытывал почти постыдное для такого взрослого и серьёзного человека чувство эйфории.

Покинуть Чикаго! Разорвать опостылевшие путы привязки к одной географической точке, сковывающие его по рукам и ногам. Посмотреть страну. Увидеть людей. Вдохнуть полной грудью чистый, свободный от вечного городского смога воздух! И, быть может, всего хотя бы один единственный раз не оказаться на волосок от смерти в чьей-нибудь пасти. Чего скрывать - где-то и у Гарри Дрездена, чародея по найму, Стража, боевого мага, среднего детектива и паршивенького по меркам многих человека - тоже таилась жажда приключений, жажда впечатлений не только предсмертного характера и постоянной опасности, буквально дышащей в затылок своим зловонным замогильным дыханием, жажда простых знакомств и незамысловатой человеческой близости.

Прибыв же на место, пройдясь по центральной улице и заглянув лишь в одно единственное местное кафе, он ощутил себя вовсе не в отпуске, не на курорте и не в иной обстановке. А так, будто бы он попал прямиком в какой-то допотопный фильм ужасов - из тех, что крутили в своё время на печально известном SplatterCon!. Хотя, этот скорее напоминал не совсем безголовый кровавый слешер, но длинный, выматывающий душу, сводящий с ума и пробирающий до костей психологический триллер. Подумать только - он стал героем эпизода "Сумеречной Зоны"! "Гарри Дрезден: Нативный Американский Кошмар".

Дейл Купер, загадочный (до поры до времени?) специальный агент, из-за которого всё это и началось, неожиданно (или ожидаемо?) попался ему в том самом дайнере, куда Гарри то ли по случайности, то ли по наитию заглянул утолить напавший на него в пути голод. Пара минут беседы, и Дейл кажется ему вполне приятной личностью. Приятной, и это печально - потому что Дрезден нутром (а ему он привык доверять, как никому и ничему другому) чует, что с этим очаровательнейшим городским малым что-то не то. Агент Купер напоминает ему бойскаута, только что получившего свой сэш для нашивания значков. А Гарри по себе и прошлому опыту помнит, что такие вещи, такое видение мира, такая святая наивность перед лицом разлитой буквально в воздухе Твин Пикса жути ничем хорошим не кончаются.

Гарри сидит рядом с ним в закусочной и подозрительно косится на то, как мистер специальный агент медленно, мать его, завораживающе водит своим тонким пальцем по ободку кружки с кофе, советуя чародею для проживания свой отель. А на губах его в этот момент играет что-то жутко похожее на улыбку, но не идентифицируемое чикагцем до конца.

Стыдно - снова стыдно признаться, но это почти очаровывает. Плавные движения. Контрастные чёткие цвета - чёрный кофе, идеально белая керамика, кремовый деревянный стол и эти пальцы... Но улыбка Дейла его пугает. Не внешне и не отчётливо, нет - подсознательно. Гарри к этому моменту выжил в таком количестве дичайших передряг, что все внутренние системы безопасности и чуйки срываются с катушек и воют на все лады, почти сразу же, как Купер оказывается рядом, как поднимает на него взгляд, как улыбается.

Чикагский чародей проверяет его всеми известными ему способами против всех известных ему тварей. Разве что в лицо не льёт святой водой - на самом деле так не принято и не требуется. Вампира он бы почувствовал за версту, а прочие христианские недодемоны боятся не конкретной атрибутики, а символов Веры. И не важно, во что ты веришь, главное - сила, главное - чтобы она была настоящей. На шее Дрездена висит простой и незамысловатый амулет в виде очерченной кругом пентаграммы с небольшим красным камнем - то ли рубином, то ли гранатом, а может и вовсе турмалином (он не интересовался) в самом центре. Это символ его веры - символ заключенных в воле смертного магических сил. Его единственное наследие от даже неизвестной ему матери.

Купер не реагирует ни на него, ни на слова-триггеры, а потом и вовсе спокойно берёт из его рук и вертит в своих пальцах последнюю проверку на фэйри-вшивость - ржавый гвоздь. На время Гарри успокаивается и позволяет какому-никакому, а всё же теплу и уюту, вкусной еде и приятному голосу служителя Бюро унести его подальше от горестных мыслей о своей незавидной участи. Угодить в самое пекло. Лейлиния шла через Твин Пикс точно так же чётко и ясно, как ползла через тот островок в озере Мичиган. На сколько глубока местная кроличья нора ему ещё только предстояло узнать, а пока он пытается приглушить свои разом встрепенувшиеся инстинкты, списывая это на необычность ситуации в целом. На то, что это - его первый раз. Вне дома. Вне Чикаго. Без друзей, без кавалерии в лице Мёрфи, Майкла или хотя бы Баттерса. Без Мыша, без Мистера, без его порога, широкой металлической двери заменявшего ему дом подвала и без лаборатории. Без всего. Без всего этого Дрезден ощущал себя голым, никчёмным, туристом, упавшим с борта круизного лайнера в тёмные воды, полные акул и чёрт знает, каких ещё тварей.

На фоне всего этого забирающегося в рукава, за шиворот и под кожу моросью, серостью и дискомфортом мракобесия, Дейл сначала казался ему путеводной звездой. Светом. Вот только вблизи оказалось, что свет этот то ли был тусклым, то ли мерцал каким-то бешеным огоньком.

Агент наотрез отказывается говорить о делах сегодня. Избегает темы и всячески переводит разговор в какое угодно русло, только не об убийстве, только не о подозреваемых, только не об уликах и версиях. Что ж.. Гарри не понаслышке знает о том, как бывает важно время. Сколько раз он успевал что-то важное, решающее, спасительное сделать исключительно в последний момент. Вся эта сверхъестественная шобола, в отличии от людей, очень любит действовать быстро. А ещё она любит театральность, правильные даты, красивые числа. Она завязана на обрядах и повериях, у неё есть правила. И порой ей всё равно, что там решают всякие агенты, но здесь Гарри в полном неведении, полной жопе, полной темноте. А единственный источник света говорить что-либо до завтрашнего утра отказывается. Что ж.. так тому и быть.

Остаток вечера проходит в светской беседе - в принципе, мистер Купер (или Дейл, как он очень настойчиво просил себя называть) в этом отчасти прав. Если они планируют предстать перед какой-то жутью и, вполне возможно, даже с ней сразиться (у Гарри ещё ни одно дело, ни одна стычка, ни одно ничего не закончилось миром, переговорами и распитием пива над декларацией применения - обязательно лилась кровь), то узнать друг друга чуть поближе лишним не будет. Ведь так? Так ведь?..

Он успокаивает себя этими мыслями, ловя на себе необычные, короткие, как будто бы полусмущённые взгляды служителя правопорядка, отмечает все эти специфические жесты и своеобразные фразы-оговорки. И весь же вечер избегает смотреть Дейлу в глаза: soulgaze - штука не из приятных.

* * *
the Great Northen изнутри производит куда менее гнетущее и почти цивилизованное впечатление по сравнению с Double R. Впрочем, чародей Дрезден не самый большой знаток цивилизации, ведь она, как правило, искрит, чихает, задыхается и дымит в его присутствии. Магия - классная и сильная штука. Магия бывает полезна, магия бывает смертельная, магия это его стихия, его вера, его жизнь. Но за неё приходится дорого платить.

С полчаса он пытается аккуратно и не выходя из себя объяснить девушке на рецепции, что ему обязательно нужен номер поближе к специальному агенту ФБР, но чтобы при этом в нём не было электроники. Вообще. Нет, не только телевизора. Совсем. Да. Именно.. Ну, можете считать, что мне кажется, будто за мной следят, а розетки испускают невидимое глазам излучение, которым рептилоиды, давно плетущие мировой заговор, стараются поджарить мне мозг.

Он закатывает глаза, девушка смотрит в ответ ошалелым взглядом, начисто лишаясь речи и, судя по всему, способности соображать. А потом к стойке подходит агент Купер, смотрит на рецепционистку и улыбается. У Гарри душа уходит в пятки, а лёгкие сводит на полувдохе. Ему это совершенно несвойственно, но он вдруг благодарит самого Господа за то, что Купер улыбается не ему. И за то, что взгляд направлен в сторону, давая ему возможность всё же эту улыбку наблюдать.

Вопрос с номером как-то вдруг сам собой решается. Молча и без проблем. Они, конечно, не соседи, но расположение в пределах одного этажа его тоже вполне устраивает - не бежать три пролёта из соседнего крыла в случае чего, и то хлеб. Купер провожает его до двери, но у Гарри внутри вдруг что-то щёлкает, и он очень правдоподобно разыгрывает стандартную карту - устал с дороги, разболелась от чрезмерного количества чистого воздуха голова. Да, представляете.. Городской житель. Надышался. Спасибо.

Может, Купер купился, а может, страдание на его лице смотрится столь неестественно или отвратительно, что он просто не возжелал дальше на него любоваться. Захлопнув за бравым фбровцем дверь, чародей облокачивается на неё спиной и тяжело выдыхает, сползая на пол и опуская голову, пряча в ладонях лицо. Как же, мать твою, Дрезден, ты попал.

* * *
Гостиничные номера - места, где практически нет человеческой жизни. Нет уюта. Нет тепла. Нет точек привязки. Нет элементов истинного быта, нет любви, нет души. Они пусты, как коробки из-под хлопьев в вашем шкафчике неудачным утром. Здесь нет порогов, тех особых магических защитных механизмов, доступных без исключения каждому человеку. Они формируются сами собой вокруг домов, квартир и прочих мест вашего истинного обитания, а сила их зависит от крепости семейных уз, от веры в незыблемость стен и ощущение безопасности. Мой дома - моя крепость, помните? Вот это как раз оно.

За неимением естественной и первостепенной защиты, Гарри посвящает себя на несколько часов возведению собственных надстроек - искусственной магической обороны. А когда с номером наконец покончено, и он почти готов повалиться без сил на кровать, что-то где-то над ухом практически ощутимо щёлкает снова.

Дейл.

Да, он теперь не один и обязан - Гарри тяжело вздыхает, думая о быстроте, с которой принимает на себя ответственность за чужую жизнь и безопасность - защищать не только себя, но и его.

Он трёт глаза возле переносицы и зажмуривается на пару мгновений: сбросить напряжение, восстановить концентрацию. Встряхивает руками, как после упражнений, растягивает мышцы шеи, наклоняя в разные стороны голову, и выпрямляет спину. Высыпает из своей дорожной сумки на широкую кровать остатки инвентаря и критически оглядывает.

С момента, когда он всё таки решился и смог постучать в дверь номера специального агента, и до момента, когда из-за неё едва-едва слышно доносится приглушённый деревом голос его новоиспечённого напарника, проходит от тридцати и до сорока секунд. Да, он отчего-то настолько нервничает, что почти считает их вслух, шевеля губами. Нервничает, потому что собирается остаться с этой улыбкой один на один. С улыбкой и - что ещё хуже - её хозяином. Нервничает, потому что собирается предложить Дейлу - или попросить его? - носить защитный браслет, почти такой же, как у него самого. Потому что планирует как минимум следующие полчаса провести в этом номере, давая инструкции, обучая технике безопасности при работе со сверхъестественой дрянью и, скорее всего, вырисовывая защитные пентаграммы и повторяя все те же ритуалы, что он уже устраивал у себя. Нет.. тогда - нет. Получасом не обойдёшься.

- Входите, - говорит ему Купер из-за двери, и Дрезден догадывается, что та отчего-то не заперта.

Уронив куда-то в небытие ещё секунд пятнадцать, он панически раздумывает, с чего и как именно начать. С места в карьер или издалека? С лекции или браслета? С демонстрации фокусов или сразу защиты от них? Приняв наконец какое-то решение, чародей всё же берётся за ручку и входит в номер.

- Дейл, я тут подумал и... - недосказанные слова замирают у него во рту, где-то за так и не сомкнувшимися губами, а отзвучавшие развеиваются бесследно в терпком и спёртом несмотря на открытое окно запахе алкоголя и сигарет.

Замирает и сам Гарри - всё так же в проёме, шагнув внутрь лишь одной ногой, а неудобно отведённой назад рукой всё ещё сжимая ручку двери. Замирает и смотрит. Смотрит. Смотрит. Смотрит. На всё это вокруг - на всё то, что когда-то было аккуратно и скурпулёзно (хоть и небогато) обставленным номером the Great Northen. Гарри знает, каким оно было, потому что гостиничный номер - типовая вещь и парой стен левее располагается его, точно такой же.

- Привет, Гарри, - слышит он откуда-то из глубины этого кавардака уже ставший за вечер знакомым и непривычно приятным голос, вот только теперь в нём почти отчётливо различимы какие-то новые, иные, необычные нотки.

На краткое мгновение они встречаются взглядами - его, испуганный, шокированный, настороженный и Дейла, мягкий и пугающий, снисходительный, призывающий. Всего мгновение, и чародей малодушно зажмуривает глаза, не желая запускать процесс, не желая сейчас в это проваливаться. Он опасался этого процесса при первой встрече, а сейчас и подавно его вовсе не ждала страна дружбы, сладкой ваты и радужных пони. Они никогда его не ждали. Никогда.

Дрезден тяжело сглатывает, всё же отпускает ручку и переводит взгляд туда, где его уши и мозг определили местоположение источника звука. Дейл сидит на подоконнике возле распахнутого окна и самозабвенно затягивается сигаретой, глядя на своего гостя, чуть отвернув голову в сторону - ни дать, ни взять сцена из какого-то психоделического эротического кино (по чести сказать, Гарри в своей жизни и не смотрел ни одного - он представлял, что они могли бы быть такими).

Секунда тишины.
Две.
Три.
Четыре.

Дрезден оживает, принимает какое-то очередное молчаливое решение и захлопывает за собой дверь, закрывая затем на замок. Что бы тут ни произошло, что бы это ни было, дальше этого номера - дальше Купера и его самого - оно не выберется. Ни за что.

Гарри практически не глядя отбрасывает принесённые с собой вещи на перебуробленную, но всё ещё вполне себе сохранившую амортизирующие свойства кровать, и решительным шагом приближается к агенту Куперу. Стараясь не обращать внимания на эту самую вновь объявившуюся улыбку и заинтересованный, увлечённый взгляд, настойчиво и упрямо ищущий контакта с его собственными глазами. Властно берёт Дейла за руки, вытягивает к ближайшему источнику света и внимательно разглядывает ладони. Сначала просто глазами, потом обхватывает каждую по отдельности и проводит по ним пальцами - никаких меток. Отпустив его руки, Дрезден отодвигает то в одну, то в другую сторону полы так кстати расстёгнутой рубашки - ничего. На запястьях и предплечьях тоже. Тогда, на секунду запнувшись, нервно сжав в кулаки и снова расслабив пальцы, чародей обхватывает лицо агента и тоже подставляет свету - убирает со лба растрёпанные влажные волосы и неожиданно для себя едва-едва удерживается от того, чтобы провести пальцами и по нему. Потом заглядывает было в глаза, но сразу спохватывается и вновь опускает взгляд, выпуская из рук лицо Дейла.

Резко отвернувшись, Гарри тяжело вздыхает и на краткий миг каким-то отчаянным жестом запускает пальцы в свои взлохмаченные волосы, отчего те начинают топорщиться ещё сильней. Протерев глаза, он оглядывает комнату в поисках хоть какой-то подсказки, зацепок, идей - хоть чего-нибудь. Даже поднимает глаза на потолок. Но и там обескураживающе и не-вы-но-си-мо пусто.

Это ведь хорошо?
Или всё-таки плохо?

Так и не поворачиваясь обратно к агенту лицом, он решает попробовать пойти другим путём.

- Дейл... что здесь произошло?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Чародей, не шевелясь, выслушивает эту нелепейшую отповедь про разбитую пепельницу, записную книжку и мытьё головы, инстинктивно водя взглядом по упоминаемым объектам. Ну, конечно, разумеется, - хочет сказать он. Каждая пепельница, случайно упавшая на пол, разбивается в стеклянную пыль, это ведь все знают.

- И часто вы переворачиваете комнату вверх дном в поисках записной книжки? - всё же спрашивает он вслух, подмечая про себя, правда, что хотя бы про волосы Дейл ему, скорее всего не соврал - те на ощупь и правда были влажными.

Он не знает, что смущает его больше - что специальный агент вдруг ни с того ни с сего врёт ему, причём так нагло, или что он считает его настолько идиотом, чтобы купиться на подобное? Парой часов ранее в дайнере он выглядел совершенно иначе, иначе говорил и производил впечатление человека неглупого и умеющего уважать других. А сейчас его словно бы подменили неудачной копией. Это читалось даже в глазах, заглянуть в которые Гарри страшился, но разница была столь велика, что была заметна даже при взгляде по касательной. Добавьте к этому не совсем тот оттенок, слишком широкий зрачок и голос...

Что может означать столь резкая смена стиля поведения (да и внешнего вида)?

Обычный человек счёл бы, что Дейл пьян или под веществами. Возможно, нервный срыв или ещё какая такая ерунда. Передышал свежим воздухом? Переел своих любимых вишнёвых пирогов? Или дело Лоры Палмер столь вымотало его морально, что он решил расслабиться и потерял контроль?

В супергеройском или шпионском кино подобная смена амплуа автоматически означала бы, что мистер Купер - не тот, за кого себя выдает. Двойной агент или - что ещё хуже - представитель главного злодея (или сам злодей?). Что, если Лору на самом деле убил Купер? Гарри не склонен верить в подобное, но вот теперь так некстати вспоминает - подобное ведь уже было. Год или два назад, два приезжих агента, пригороды Чикаго, растерзанные тела десятков людей. Они якобы приехали расследовать это дело - слишком большой счёт погибших, слишком странные обстоятельства, а подозреваемых нет. Та история чуть было не закончилоась для Гарри за решёткой, а Чикаго тогда чуть не захлебнулся в крови.
По его спине бегут ледяные мурашки, но чародей упрямо мотает головой - он же его проверил. Не может, не может, не может быть.

И вот следом за этим сразу следует его случай - если вы маг, если вы привыкли иметь дело со всякой жутью, то первое, что вам лезет в голову... это сотни и десятки различных тварей, у некоторых из которых даже нет конкретных имён. И большая часть из них, как назло, не оставляет на коже никаких отметин, методично пожирая носителя изнутри.

Гарри Дрезден с досадой сжимает кулаки и закрывает глаза. Как же он мог так облажаться? И когда именно - уже в дайнере или за те пару часов, что он эгоистично возводил собственную защиту, оставив чуть напугавшего его Дейла одного? Как глубоко и сколь серьёзно его состояние? Обратимо ли оно? И что вообще это за тварь?

Единственное, в чём он относительно уверен - она не желает убить его. По крайней мере, пока. Иначе давно бы уже это сделала, не размениваясь на светские разговоры и ...Дейл неожиданно спрыгивает с подоконника и суетится у комода, а потом с выражением какой-то неестественной воодушевлённости вновь приближается к Гарри и протягивает ему стакан с виски... угощение выпивкой? Хочет притупить его инстинкты и бдительность? Но куда уж дальше - он ведь даже парой мгновений раньше повернулся к Дейлу спиной.

Дрезден молчит и хмурится, глядя на предложенный стакан. С одной стороны всё это уже один большой эпический провал,  а ведь он только приехал! И выпить элементарно хочется, хочется заглушить распускающееся внутри, подобно цветку, чувство вины и досады. Хочется поддаться удушливой волне самобичевания и просто напиться от души, чего он очень давно на самом деле не делал. Хочется взять у Дейла из пальцев этот стакан и плеснуть ему в лицо как ответ на то оскорбление его интеллекта - это же надо так! Пепельницу он случайно разбил, с кем не бывает! Какого чёрта и что за игру ведёт это в обличии Дейла Купера, якобы специального агента ФБР?!

Желаний много, а эмоции у него внутри все противоречивые - от негатива и чувства бессилия до гнева и жажды вцепиться Дейлу в шею, чтобы содрать с его смазливого личика эту дурацкую снисходительную улыбку. Но вместо всего этого он просто стоит, сверлит глазами стакан с виски и мучительно, до боли в ушах вслушивается в гремящий за окном на небольшом отдалении водопад.

Освещение в комнате приглушённое - горит всего-то парочка настенных бра - но этого с лихвой хватает для цепной реакции, когда Дейл снова подаёт голос.

- А что мы будем делать, м? - звучит в полнящейся хаосом, отчаянием и раздражением комнате. Звучит столь сладко, со столь чётким оттенком улыбки, что у чародея из Чикаго почти сводит скулы от нахлынувшего бешенства.

И этот импульс такой сильный, такой всепоглощающий, что Гарри не выдерживает, вновь до побелевших костяшек сжимая кулаки, и поднимает на Дейла горящий разгневанный взгляд. Словно забыв начисто про soulgaze и его тонкости, он смотрит Куперу прямо в его наглые, точно так же ухмыляющиеся глаза.

Но долго это не длится - для soulgaze этого мгновения оказывается недостаточно. Сначала слышен тихий, но непривычный, а потому легко различимый и настораживающий звук. "Цык", а затем - и этот момент почти до десятых долей секунды совпадает с тем, в который Дейл и Гарри в очередной раз скрещивают взгляд - три из четырёх горящих на стенах лампочек громко лопаются, разбрызгивая вокруг себя осколки и погружая комнату и обоих мужчин во тьму.

Всё, что им после этого остаётся - лишь неясная дорожка лунного света, бегущая через распахнутое окно и даже в шуме безразличного ко всему во Вселенной безымянного водопада неожиданно неловкая и практически звенящая в ушах тишина.

- Дейл.. - вдруг подаёт голос Дрезден, с трудом в темноте фокусируя взгляд где-то у агента на лбу, - у вас свечи есть?

[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Да какая уж тут, нахрен, романтика, - корчит рожу Дрезден в ответ на это замечание. А потом несколько задумчиво всматривается в темноте в спину направившегося к кровати Дейла.

Когда лампочки взорвались, он только озадаченно и оглушённо завис, словно контуженый. Но вот и вся его реакция - ни один более мускул не дрогнул на лице, он не пригнулся и даже не устроил истерику с воплями. Специальный агент реагировал так, будто это для него - обыденность, как какая-нибудь чашка кофе, и со взрывами лампочек Дрездена он имел дело чуть ли не на ежедневной основе. Даже Мёрфи временами хмурилась и злилась, когда Гарри - нарочно или нет - так или иначе портил её имущество, а Дейл реагирует так, будто это в порядке вещей. Впрочем, он ведь так и не зажарил его несчастный диктофон и пока ещё не спалил любимый тостер или какой-нибудь дорогой сердцу бум-бокс. Вот, когда могли начаться претензии и проблемы. У них впереди ещё всё расследование, а вокруг кучи людей, привыкших к совершенно иному уровню комфорта в быту. Ему стоит быть спокойнее и осмотрительнее.

Дрезден вздыхает и направляется к выключателю - ведь дело не в лампочках, а электричестве. И если рванули эти три, в любой момент к ним может присоединиться и четвёртая, а потом и бог знает, что ещё. Надо успокоиться. Он закрывает глаза и делает медленный полу-медитативный вдох, щёлкая выключателем. Успокаивает себя, среди прочего, тем, что лампочки всё равно рано или поздно бы лопнули - в его присутствии технологический коллапс неизбежен, ведь Дрезден - бомба замедленного действия.

Тем временем Дейл зажигает первую свечу, что позаимствовал из его собственного ритуального набора. В свёртке пять штук различного размера, толщины и цветов, и хозяин номера берёт из них парочку, водружая затем одну прямо в стакан. Щёлкает спичка, и Гарри почти сразу улавливает запах серы - у него на это дело особо натренированный нюх.

- Просто иногда возникает желание устроить локальный Армагеддон... - говорит Купер, а всё ещё стоящий с закрытыми глазами и отвернувшись от него к стене, Гарри слышит там слово "Апокалипсис", и мурашки неуютно бегут по его спине.

Конечно, он мог бы использовать Взгляд - и всё сразу бы стало понятно. Хотя бы относительно. Но он.. боится? Взгляд - то же самое, что то окно в душу, только масштабнее. Он покажет ему истинное лицо Дейла и всё вокруг, и всё это останется с ним навсегда. Поэтому да, наверное, он боится. Боится увидеть вокруг страдание и ад, гниющие стены номера, из которых торчат человеческие конечности, сочится кровь, падают на пол и извиваются по нему черви толщиной с руку. Он боится, что будет так же, как там - на острове Demonreach. Он очень-очень не хочет обратно.

Каждый раз после использования Взгляда тяжело спать. Тяжело закрывать глаза. Тяжело сохранять равновесие и не проваливаться в безумие и панику - в конце концов, кто он такой? Это для простого обывателя он маг, а на самом деле - всего лишь человек перед лицом этого кошмара, прячущегося в тени или под вуалью. Все эти монстры, встреченные им на пути, все эти кошмары, все эти опасности - они всегда, каждый грёбаный раз, выше и больше его даже не на голову. Они рядом с ним - как чёртов Эверест, такие же высокие и смертельные.

Иногда в глазах людей его окружающих, людей им спасённых, своих коллег, спутников или случайных свидетелей он видит восхищение. Надежду. Он видит, буквально кожей чувствует, кем они считают его - почти мессией. Бесстрашным воином, вставшим на защиту тех, кто постоять за себя во всей этой магической круговерти просто не в состоянии. И очень немногим - действительно совсем немногим - из них на самом деле известно, что Гарри, как никто другой, испытывает страх. Гарри знает его лично, знает его во всех обличиях и ипостасях, всех вариациях и оттенках. Гарри знает самое главное - бояться не просто можно, бояться нужно, иначе против всего этого не устоять. Возможно, именно страх и не важно, чего - той огромной твари с кучей щупалец, тремя пастями и острыми когтями, способными рвать мышцы в клочья и ломать кости, или страх потери, страх провала - и является залогом того, что в конечном итоге ему всё удаётся.

- Когда-нибудь чувствовал такое?

Мягкий, чуть вкрадчивый голос агента Купера выдёргивает его из тягостных размышлений, и Дрезден наконец отпускает выключатель и делает ещё один глубокий вдох. И всё же - что бы там в Дейле ни было - оно явно не собирается его убивать. Не в ближайшем будущем, это точно. Слишком много уже упущено прекрасных шансов. Разве что оно не решило залезть предварительно ему в душу и всё там распотрошить.

- Нет, - бубнит чародей себе под нос, но выходит как-то достаточно резко и немножечко грубо, поэтому он почти сразу оборачивается на собеседника через плечо, а потом смотрит на свечи. - Я могу даже показать, почему..

Подойдя ближе, он становится рядом с опирающимся на комод Дейлом и берёт у того из рук вторую свечу. Она значительно шире и, в общем-то, дополнительного средства фиксации не требует, поэтому он просто ставит её на деревянную поверхность чуть подальше от первой и на секунду-две накрывает ладонью фитиль. Когда он отнимает руку, переворачивая ладонью к верху и отводя в сторону, свеча уже зажжена. На толстом тёмном фитиле танцует небольшой язычок пламени и почти такой же - только внушительнее и больше - сидит у Дрездена прямо в руке, в самом-самом центре.

- С большой силой приходит большая ответственность, - медленно проговаривает он, глядя на огонь, и язычки завораживающе отражаются и поблёскивают в его отчего-то то ли печальных, то ли уставших карих глазах. - Слыхали, может быть? К тому же, у меня всегда были проблемы с масштабами... Предпочитаю большой размах.

А потом он с резко сжимает ладонь, развеивая магическое пламя и делая комнату снова на пару тонов темней. Почти неожиданно для себя хватает предложенный ему ранее стакан виски и осушает одним глотком. Потрескавшееся до того под пальцами Дейла стекло наконец не выдерживает и лопается, рассыпаясь у Гарри в руках и распарывая ему губу одним из осколков.

Чародей дёргается и отступает на пару шагов, стряхивая с пальцев стекло и остатки алкоголя. Нащупывает языком порез и как-то отстранённо задумывается о том, чем ему это аукнется: самые главные правила чародейства и волшебства - нельзя никому-никому никогда давать знать своё правильное имя и никогда-никогда никак не терять абы где ни свои волосы, ни свою кровь.

Пока он размышляет над тем, сколь опасно вообще кровоточить в присутствии Купера, ему в голову приходит ещё одна идея, ещё один тест. И он не требует уже никаких гвоздей, никакого soulgaze, никакого Взгляда. Всё ещё держа одну руку возле рассечённой губы, он лезет второй в карман пальто и выуживает оттуда кусок мела, совсем небольшой, уже использованный им ранее в своём номере. Молча опускается на корточки и в несколько быстрых, привычных и отработанных движений очерчивает вокруг ног Дейла круг, а затем, чуть надавив на губу, роняет на его грань каплю крови. С лёгким, едва уловимым человеческим слухом, но весьма характерным хлопком круг захлопывается и активируется.

Гарри выпрямляется и смотрит на агента Купера почти открыто - почти, потому что, как водится, не смотрит ему в глаза, но куда-то в район левой брови. Если было что-то, что контролировало Дейла извне, его влияние сейчас полностью отсечено. Будь он марионеткой, то безвольно осел бы сейчас на пол, будь просто под воздействием, это бы тоже вскрылось. А если что-то внутри... Дрезден отходит ещё немного назад.

- А теперь сделай шаг.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Когда специальный агент делает к нему шаг, круг разрушается с тем же самым, но ещё более нежным, едва-едва различимым в окружающей атмосфере хлопком. Именно этим он всегда так опасен – будучи ультимативным способом запереть магическую сущность или энергию любого уровня крутизны внутри (или спастись, оставив её снаружи), круг является так же и самым хрупким. Один волосок, одна капля, один росчерк – любое нарушение целостности, сопровождающееся почти неощутимым изменением энергий и, как правило, неслышимое в общем гаме, может обернуться (и чаще всего оборачивается) катастрофой.

Но сейчас Гарри его почти ждёт, а поэтому улавливает. И в первые мгновения чародей чувствует облегчение – если Дейл так спокойно вышел из круга, значит с ним не происходит ничего магического. Значит, Дрезден не облажался так крупно в первые же часы своего присутствия в Твин Пиксе. Значит, у них ещё есть какой-то, пусть и достаточно своеобразный шанс...

Но это чувство не длится долее пары секунд и не успевает даже в нём угнездиться, практически сразу сменяемое смятением и совсем пока лёгкой паникой, когда Дейл делает ещё один шаг - ещё ближе - и замирает почти нос к носу с ним. А потом стирает его кровь с подбородка и облизывает!

Это непростительно для мага вроде него, и в любой другой момент после подобного Гарри элементарно и бесхитростно лишился бы жизни – слишком долго соображает, слишком долго мешкает, упуская драгоценные секунды реакции, подпуская Купера слишком близко, позволяя тому касаться себя и пробовать свою кровь.

Честное слово, если бы он только что не прошёл последнее испытание кругом, Дрезден бы уже выпустил ему прямо в грудь весь кинетический заряд колец с обеих рук. Для начала.

Но в этом-то и кроется причина его заминки – перед ним просто человек. Специальный агент ФБР Дейл Купер не одержим, не притворяется, безвольно повинуясь чему-то приказу, не является двойником и вообще не имеет отношения к чему-то магическому. Разве что он служит какому-то другому магу или находится с ним в сговоре. И это всё сковывает действия Гарри по рукам и ногам – и Белым Советом, и его личным внутренним кодексом Стража строго настрого запрещено использовать магию против людей. Медлит он ещё и потому, что жаждущие расправы над ним монстры и жутики ему более чем понятны. А вот обычные люди с их тараканами в головах и начисто лишённым логики поведением от него далеки и ему не понятны.

Вся его жизнь прошла в борьбе. В магических кругах попытки сироты выжить даже отдалённо не напоминают все те драматичные истории с улиц, коими пестрит классическая литература типа "Отверженных" и сюжеты в вечерних новостях. Самое большое и самое страшное, что может случиться с тобой в трущобах – ты можешь умереть. В магическом мире этот исход стал бы для вас самым простым, а порой и самым желанным.

А у Гарри с детства был свой личный демон, считающий своим личным священным долгом превратить его жизнь в ад. Тот, Кто Идёт Следом. Сильнее и страшнее всех тех, кого Дрезден с возрастом успел познать, о ком успел почитать или услышать краем уха, кого успел встретить лично. Тот, Кто Идёт Следом – это не просто его личный ночной кошмар, это, увы, не тупик и не конец. Черпая о нём крупицы, неожиданные и неточные песчинки знаний, Гарри каждый раз с леденящим кровь ужасом понимал, что он – это только начало.

Начало чего-то настолько невообразимого, что Дрезден предпочитает в каждое своё дело, каждое опасное задание бросаться с головой, иногда надеясь не потянуть, попытаться прыгнуть выше этой самой головы и сгинуть к чертям собачим, переломав себе ноги.

Гарри словно прошибает электрическим током и им же сковывает по рукам и ногам, когда Дейл склоняется ещё ближе и шепчет ему на ухо этот бред. Он запоздало отшатывается, сильнее всего отклоняя голову и пытаясь избавиться от этого фантомного ощущения чужих губ на собственной коже, и смотрит на Купера хмуро, чуть зло и ошарашенно.

- Какого чёрта и что за игры вы тут устроили?! – возмущённо выпаливает он в ответ, потирая ухо и начисто забыв о порезанной губе. - Это так называемое мамбо-джамбо спасало мне и моим друзьям жизнь больше раз, чем вы пили свой утренний кофе, агент Купер, - Гарри немного обиженно чеканит каждое слово. Конечно, оно ощущалось бы куда более существенно, смотри он при этом собеседнику в глаза, но это всё ещё пока роскошь, которую он не может себе позволить. Да и в конкретно данный момент не имеет ни малейшего желания. - Ранее сегодня вы казались мне более проницательным человеком, имеющим хотя бы отдалённое представление о том, что с этим городом и его жителями не всё в порядке. Я имел дурость возлагать на вас надежды и верить в возможность успешного сотрудничества. Сейчас же... Я более чем склонен эти выводы пересмотреть.

Внутри бушует внезапная обида - хренов бойскаут понятия не имеет, что за чертовщина тут творится, а смеет с ним в подобные игрушки играть, водя за нос и отпуская язвительные комментарии. Продолжая буравить взглядом лицо Дейла, он задумывается, а было ли вообще какое-либо тело или, может быть, всё это – просто идиотская игра странного человека. Возможно, поехавшего крышей.

Он резко стирает наконец вновь стёкшую до самого подбородка кровь тыльной стороной ладони, а потом вытирает ту о собственную футболку – всё равно на чёрной ткани не будет сильно заметно следов. Бросает короткий взгляд на свечи и убирает обратно в карман всё ещё сжимаемый почти онемевшими пальцами мел. После же направляется к кровати и забирает свой свёрток, аккуратно пакуя обратно вывороченные вещи.

- Я собирался научить вас некоторым тонкостям защиты, - говорит он, стоя к Дейлу полубоком, уже не спиной. – Но вижу, что вам это неинтересно, и вряд ли вы вообще воспринимаете происходящее здесь всерьёз. Мне сказали, что вам нужен специалист, - а вот теперь он снова выпрямляется и поворачивается к Куперу, вновь глядя ему в район левой брови, так привычнее, - в определённой сфере, что расследование зашло в тупик и нужен кто-то, кто бы понимал, что здесь происходит – и я почти уверен, что процентов на восемьдесят разобрался. Думал, вы хотите найти того, кто сделал это с той девушкой, и постараться не допустить, чтобы подобное случилось с кем-то ещё, - Гарри опускает взгляд на вещи в своих руках и добавляет уж значительно тише. – Хотя, вряд ли в Твин Пиксе что-то уже можно предотвратить. Его можно только покинуть или сгинуть в этих лесах.

Он молчит ровно две секунды, перекатывая в пальцах все свои нехитрые, но всё же эффективные средства защиты, взвешивая, принимая решение. Хочется просто оставить фбровцу браслет – потому что Гарри не законченная сволочь - и уйти, хлопнув дверью. Закрыться в своём номере и дать себе внезапный день отдыха, проспав по возможности до утра. А потом прыгнуть в джип, открыть портал прямо посреди улицы – потому что пошли они все к чёрту – и попытаться снова пройти через NeverNever, чтобы вернуться домой.

Чародей не знает и знать не желает, чем в своей повседневности привык заниматься этот хренов специальный агент, но его самого ждало много неразрешённых проблем. Пока мистер бойскаут тут развлекался, портя чужое имущество, Чикаго и его жители могли нуждаться в настоящей, существенной помощи. И всё же молча уйти он тоже не может, и отчего-то снова заговаривает, чуть повышая голос.

- Вы ведь читали моё объявление в Жёлтых страницах, агент Купер. И, видимо, прочитали не до конца или неправильно. Там ведь чётко сказано – никаких приворотов, бездонных сумочек и прочих развлечений, - чародей поднимает взгляд на Дейла и тратит то самое, всегда имеющееся у него краткое мгновение до, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я вам не фокусник, ясно?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Этот последний взгляд в глаза был определённо лишним. Купер злится - Гарри чувствует это в воздухе, в вибрациях его голоса и позе. Злится на него, но почему? Не нравятся все эти своеобразные, но вполне безболезненные и такие существенные в его случае тесты? А чего он хотел? Это их первая встреча и уже на ней специальный агент изволит выкидывать подобные фокусы.

И всё же этот взгляд был более чем лишним - потому что секундой ранее - он почти уверен - вне зависимости от ответа Дейла, Гарри бы хлопнул дверью и ушёл. Но в его светлых ореховых глазах есть что-то, что почти притягивает к себе, почти запускает необратимый Soulgaze и - что самое главное - приковывает чародея к месту, заставляя остаться. Эти глаза слишком ясны, слишком пронзительны даже в неясной темноте, едва разгоняемой пляшущим отблеском двух свечей. Дрезден хочет зажечь ещё как минимум третью - чтобы видеть это глаза и лицо лучше. Потому что лицо у Дейла столь открытое и привлекательное, что Гарри вот уже который раз ощущает иррациональное желание его коснуться - просто чтобы проверить, что человеческое (а вовсе даже не принадлежащее фее) лицо может быть таким.

Он так увлекается этим зрелищем и собственными спутанными эмоциями, что далеко не сразу соображает, что с ним разговаривают. Что Дейл бубнит что-то себе под нос и, кажется, это извинения - видите ли, он не чудик и нечего тут чертить свои долбанные круги.

Весь его собственный запал, возмущение и накатившая было почти-злоба медленно спадают, у чародея даже опускаются плечи. Он вдруг чувствует себя очень уставшим, одиноким и вымотанным - сотни миль отделяют его от привычной атмосферы, от знающих и понимающих его людей, от какого-никакого дома, от Мёрфи и Баттерса, которые улавливали многое без слов, от привычных вещей и комфортной обстановки. Оглядев комнату в поисках доступной горизонтальной поверхности, чтобы сесть, чародей с удивлением и некоторой досадой обнаруживает, что мебели тут, по сути, только кровать. Не садиться же ему сейчас на подоконник.

Молча подойдя к её краю - опять - он одёргивает одеяло, расправляет его, а потом, вздыхает и присаживается на край. Откладывает в сторону вещи, достаёт из них ещё одну толстую свечу, только пониже и точно так же зажигает её, проводя над фитилём рукой.

Есть много способов и много заклинаний всего лишь для того, чтобы зажечь свечу (или единовременно все свечи в комнате, если их много или хочется произвести впечатление) - всё потому что почти каждый маг в конечном итоге отходит от стандарта управления огнём и вырабатывает свою собственную систему заклинаний. Говорят, заклинания Гарри похожи на горячечный бред. Он сильно и не отрицает этого, на самом деле используя для них в качестве словесных выражений ядрёную смесь крайне плохо дающейся ему латыни и ассоциативно подобранных из иностранных языков фраз. У него тоже есть своё собственное забавное заклинание для того, чтобы зажечь все свечи, но сегодня и сейчас он предпочитает это вот странное, мимолётное и хрупкое ощущение уюта от вручную зажжённой каждой свечи.

- Это тяжело объяснить.. - после затянувшегося молчания его голос звучит хрипло и слабо. Почему-то после подобных выпадов в сторону друг друга и последовавшей за ними тишины заговаривать снова сложнее в разы. Дрезден запинается, смотрит несколько мгновений на танцующее пламя свечи в его руках и пытается снова. - Но все эти тесты.. крайне важны. Однажды я пренебрёг ими. Пострадали люди. Я тогда посетил слишком много похорон, одни из них были у старого друга.

Возможно, называть Кармайкла "другом" было через чур опрометчиво, но на тот момент Мёрфи работала с ним уже порядочно. Они с Гарри успели вдоволь наругаться и значительно попить друг другу кровь - тот никак не желал верить ни в Дрездена, ни в его методы, ни в магию вообще. Ни тем более в то, что беспредел в тот раз в городе творили самые настоящие кровожадные оборотни. Крови было очень много. Гарри до сих пор помнит выражение застывшего ужаса в частично уцелевших мёртвых глазах тех офицеров, которых застиг в закрытом помещении участка луп-гару. У них не было шансов. У него самого не было шансов. Их тогда не было ни у кого. Кроме тех чёртовых агентов.

- Я не знаю, кем вы меня считаете, агент Купер, - чародей снова поднимает на собеседника глаза, но снова смотрит чуть ниже или мимо. Несколькими часами ранее, в том самом приснопамятном Double R хозяин номера казался невообразимо уютным и милым, ему хотелось верить, ему верилось без труда и проблем. Он располагал к себе, звучал словно невесть как попавший в эту жуткую (во всех смыслах) глушь романтик и просил называть себя "Дейлом". И Гарри это невозможно нравилось - и сам факт, и даже имя - и он до недавнего времени неплохо с этим справлялся. А потом.. потом что-то (как и всё в этом городе) пошло не так. - Но я привык иметь дело с такой дрянью, от которой лучше перестраховаться. Я не знаю вас. Всё это путешествие - один огромный вызов и невероятный риск. Ко всему прочему, мы с вами находимся по уши в широчайшей части течения лей-линии - вы знаете, что такое лей-линия? - а вы встречаете меня одним, а потом становитесь совершенно другим. Вы как два разных человека...

Он осекается, а по лицу пробегает тень сомнения. Если специальный агент не играет, если он не одержим совершенно ничем магическим, но при этом вытворяет такое.. Фраза "Да нет, не может быть, их же проверяют!" формируется в мозгу сама собой, но тут же наталкивается на воспоминания о луп-гару. Там ведь тоже были люди в форме и со значками агентов ФБР.

Я только очень надеюсь, что вы не злодей, потому что вы слишком... - добавляет он про себя, обрывая, впрочем, мысль недосказанностью.

- Уверен, что на моём месте вы бы сделали всё ровно то же самое, - вместо этого произносит всё же Гарри и отставляет наконец свечку на тумбочку возле кровати. Потом мнётся пару секунд, ощущая странную смесь интереса, неловкости и затуманенности сознания запоздало давшим о себе знать алкоголем. До того его воздействие, видимо, сдерживал щедро поставляемый в организм адреналин. - У вас есть, чем обработать порез? Очень уж болит, зараза..
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Гарри вдруг запоздало понимает, что вся эта вываленная на специального агента лирика была не к месту. В конце концов - какое ему дело до личных проблем и бзиков Дрездена, агента Купера касается только его эффективность. За этим же его вызвали? Помочь и повысит эффективность расследования, а не  для сеанса психологической помощи.

Он хмурится и уже было открывает рот, чтобы извиниться за свои вываленные на всеобщее обозрение душевные терзания и никому не нужные подробности, но вместо ответа на его вопрос Дейл срывается со своего места и подходит ближе. А затем и вовсе склоняется над ним, видимо, чтобы лучше рассмотреть порез. Гарри осознаёт, что смущается и быстро-быстро моргает глазами, отводя их чуть в сторону, ощущая затем, что щёки вопреки всякой логике слегка горят. Бред какой-то.

- Жди здесь, - велит ему агент Купер и исчезает на пару мгновений в ванной.

Оставшийся в залитой теперь приглушённым оранжевым светом свеч комнате чародей облегчённо выдыхает и на пару мгновений прикрывает глаза. Дрездену кажется, что он смутно слышит голос Дейла из ванной, но явно не ему упрекать людей в привычке разговаривать с самим собой - сам Гарри делает это постоянно. Воспользовавшись этой передышкой, он оглядывается ещё раз, более основательно.

Теперь, когда адреналин в его крови улёгся и более не чувствуется, от открытого окна становится даже зябко. Но Гарри не решается встать и закрыть его, а только, неуютно поёживаясь, кутается в свою куртку, пряча руки подмышками. Блуждающий по комнате взгляд отчего-то цепляется за галстук, игриво висящий на столбике кровати. И вот тут Гарри поддаётся неожиданному порыву, тянется к нему и подцепляет пальцами, сам не понимая зачем.

Странное осознание того, что это не просто помещение в отеле, а вот уже на протяжении нескольких недель - жилая комната Дейла, - тоже приходит внезапно и несёт с собой неожиданный оттенок уюта несмотря на весь тот кавардак, что сейчас в ней царит. Дрезден так редко бывает у кого-то в гостях, что почти по пальцам одной руки может пересчитать количество людей, которые были настолько великодушны, чтобы принимать его дома. Задумчиво глядя в отливающую серебром темноту за окном, он бездумно теребит в пальцах галстук и чуть улыбается краешком губ - ощущение принадлежности, смешанное с пониманием того факта, что именно в этой комнате Дейл проводит своё время, отдыхает и спит, а сейчас в ней так спокойно и почти по-хозяйски сидит он, Дрезден, отчего-то кажется невыносимо приятным. Тёплым. Согревающим на каком-то особенном, глубинном уровне. Метафизическом. И его собственная чужеродность в этом городе, в этом деле, в этом вот всём уже не кажется такой абсолютной, а одиночество таким неизбывным.

Впрочем.. Он опускает глаза на галстук и обнаруживает, что намотал тот на пальцы, а потому спохватывается и расправляет. Кладёт рядом с собой на кровать и разглаживает, укладывая затем руки себе на колени, как прилежный школьник или - кто он на самом деле есть - скромный посетитель, вторгшийся в чужое жильё. Впрочем.

Он просто призванный на помощь консультант - всё как обычно, только чуть-чуть другие масштабы - и перед ними стоит наверняка непростое дело. Так что пора бы ему приступить к работе - разобраться со всеми этими тонкостями защитного "мамбо-джамбо" и свалить к себе, предоставляя им обоим возможность наконец-то поспать.

"Простите, я не хотел докучать вам" - такая простая на самом деле фраза, и она уже готова сорваться с его губ, когда Дейл возвращается из своего недолгого, но всё же отчего-то слегка затянувшегося путешествия в ванну. Но стоит агенту только вернуться, как Гарри не может и слова вслух сказать, не может себя заставить ни заговорить, ни встать и уйти. Он не хочет нарушать тишину, не хочет уходить, не хочет оставаться один в этом городе - а, может, и вообще. Присутствие Купера, пусть и совершенно чужого, неизвестного ему и слегка пугающего его человека, делает неожиданно остро ощущаемый отрыв от дома и накативший чуть ранее приступ тоски чуть более сносным. Присутствие другого человека, который - пусть и в качестве жеста вежливости - чуть заботится о его маленьком и глупом ранении чуть скрашивает общий негатив и норовящую вгрызться в него тоску.

Купер достаёт один ватный шарик из пачки, подходит к комоду и смачивает его в алкоголе. Гарри молча следит за его перемещениями, незаметно для себя наслаждаясь каждым шагом, каждым плавным движением агента ФБР.

- Это хотя бы лучше, чем ничего, - пожимает тот плечами.

"Ещё бы", - кивает ему в ответ Гарри, но исключительно у себя в голове.

Он собирается принять из рук Дейла смоченную алкоголем вату и бесхитростно, пожалуй, приложить к больному участку, уже заранее ожидая вспышки жгучей боли. Но Купер не даёт ему даже опомниться - он вновь наклоняется ближе к Гарри, обдавая того жаром и вызывая очередную волну неподконтрольного румянца, от которого щёки горят похлеще, чем от огня. Второй рукой он, как ни в чём не бывало, обхватывает чародея за затылок, и от этого жеста у Дрездена начисто перехватывает дыхание, а глаза расширяются то ли от шока, то ли от ужаса. Как хорошо, что в этот момент мистер Специальный Агент смотрит на порез, а вовсе не пытается заглянуть ему в глаза - Гарри не уверен, что сейчас смог бы увернуться от soulgaze. Который, в свою очередь, сейчас, как никогда был бы не к месту.

Голос Дейла, и без того приятный и чарующий, сейчас звучит тихо и мягко. Он касается ватой распоротой губы Дрездена, и тот чуть шипит и морщится, рефлекторно отдёргиваясь и обретая на мгновение возможность хотя бы сделать вдох. Но воздуха всё равно не хватает, а Дейл держит крепко и не позволяет ему вырваться. Его сосредоточенное лицо сейчас слишком близко, а пальцы на затылке такие тёплые, что чародей особо и не сопротивляется, после первичного болевого шока привычно присмиряя свою старую знакомую - боль.

Купер промакивает его порез нарочито медленно, как будто специально никуда не торопясь, и сосредоточенно разглядывая его губы. И Гарри тоже этим пользуется. Пользуется моментом для того, чтобы безопасно заглянуть агенту ФБР в его чарующие, чистые и ясные, но отчего-то такие печальные ореховые глаза. Он сам не понимает, почему, но в какой-то момент его взгляд опускается ниже, слегка притормаживает на тонких, чётко очерченных губах Дейла, а потом замирает на его расстёгнутой на несколько верхних пуговиц изрядно теперь уже помятой рубашке и открывающейся под ней голой коже. Он почему-то думал, что человек вроде Дейла Купера - во всяком случае, в той версии, что встретилась ему в Double R - носил бы под рубашкой классическую белую майку. Но её там, вопреки ожиданиям, нет.

Какого чёрта с тобой происходит, Дрезден? Жадный до дамочек и возбуждающийся обычно от вида исключительно аппетитной женской груди, ты плывёшь от одной только близости какого-то мужика! Хотя, нет, не какого-то, а вполне конкретного. Ангельского, загадочного, непредсказуемого. На его лице крупными буквами днём было написано "Невинность", а теперь он преобразился, словно выпустив наружу тщательно на людях скрываемого внутреннего дьявола. Он скачет от провокации и поведения на самой грани фола до извинений и сквозящих во всех его движениях потерянности и смятения. Он такой же странный, как этот город. К этому моменту он уже пропитан энергией лейлинии - слишком та сильна, а он слишком восприимчив (такое производит впечатление), - и от этого Гарри немного боязно. Но он не собирается из-за этого держаться от Дейла подальше - как раз наоборот. Он понимает, что его тянет к Куперу, словно магнитом, а всё это влияние, всю эту дурь и дрянь хочется выгнать.

А что же он сам? Пробыл тут всего несколько часов, а влияние уже настолько сказывается? Как же быстро у него самого расплавился мозг и сбились все собственные моральные компасы вкупе с такой, казалось бы, незыблемой вещью, как предпочтения и вкусы.

Может, дело всего лишь в линии. А может и нет. Гарри Дрезден никогда не был шибко верующим - он лишь признавал с точки зрения специалиста существование чего-то большего, чем обычный церковный ритуал. Он видел своими глазами Рыцарей за работой, видел Мечи, видел те самые гвозди, вложенные в их основания. Видел, как работает Вера. Он понимал механизм, не принимая его основ и не разделяя идеологии.

У Гарри Дрездена была своя собственная религия, возведённая на нескольких постулатах им самим чисто для себя. И одним из них была непревзойдённая ничем ценность и значимость простого человеческого тепла. То невероятное ощущение, облегчение и радость, которые ощущает каждый человек от прикосновения кого-то ещё. Когда некто просто вдруг - по любой причине - решил - захотел - тебя коснуться. В этом прикосновении, даже порой самом мимолётном, лежит всё - глубинное ощущение, почти основанное на бессознательных рефлексах, того, что кто-то рядом. Кому-то не всё равно.

Вот и Дейл не просто сходил в ванную и всучил затем ему - незнакомому человеку, который только и делает, что проверяет его весь вечер на вшивость - ватку с бутылкой. Он промокнул ту сам и обрабатывает ему рану, обхватив и зафиксировав голову.

Купер что-то говорит, кажется, что-то банальное, типа "так поступил бы каждый", но Гарри почти не слышит его, вновь возвращаясь к его глазам. Чародей и без всякого soulgaze какого-то хрена тонет в тёплом спокойном цвете этих глаз. После небольшой паузы фбровец спрашивает его, неужели маги не умеют исцелять, а его пальцы вдруг забираются Дрездену в волосы. Гарри мелко вздрагивает и кое-как умудряется скинуть с себя полнейшее оцепенение, а затем медленно поднимает руку.

Словно во сне, он видит, как поднимает её ещё чуть выше, касается расходящихся пол рубашки Дейла и медленно скользит подушечками пальцев по ткани. Сжимает её возле самого воротника и тянет за него Купера вниз, одновременно чуть приподнимаясь самостоятельно, пока их губы не встречаются. Один раз. Потом ещё и ещё один. Порез на его губе горит, а поцелуй приобретает горький привкус виски, смешанный с металлическими нотками крови. Но Гарри не желает останавливаться, а только тянет Дейла ниже, и тот ни секунды не сопротивляется.

А чего ещё может хотеться, после того, как ладонь агента скользит на его затылке чуть выше, а пальцы ощутимо зарываются в волосы? Но всё же в объективной реальности это кажется лишним, невозможным, неправильным. Чародей ощущает неловкость, заливающую его лицо краской и распирающую лёгкие до невозможности сделать вдох или выдох. В реальности он поднимает руку, чтобы коснуться тыльной стороны ладони Дейла, скользнуть по ней пальцами, практически накрывая своей, а затем ухватиться за ватку. Он зажмуривается, и где-то со второй попытки заставляет себя заговорить, хрипло и как-то не шибко настойчиво.

- Спасибо.. Дальше я... сам? - Выдавливает он наконец, всё сжимая ватку и ожидая, пока агент выпустит её из своей хватки.

Ему стыдно признаться самому себе, но прикосновение пальцев Купера к его коже, его губам не просто укладываются в ту часть его личной веры, не просто дарят тепло, но и высекают на коже искры, посылая волны мурашек по спине. От этих прикосновений не просто тепло, от них жарко, от них расцветают фантазии и желания воют волком в голове.

- Что касается исцеления, - уже чуть более ровным голосом добавляет он, глядя то на рубашку, то на губы Дейла и продолжая в некотором смысле держать его за руку. - Это очень сильная магия.. она доступна только куда более превосходящим меня по мощи существам. Я не уверен даже, что мои более опытные коллеги способны на что-то вроде того, что творит регенерация Росомахи.. ну, знаете, в комиксах? - Да, это проще, это знакомая территория. Разговоры о работе отвлекают, возвращая ему ощущение двух профессионалов, занимающихся вообще-то делом, а не странным образом завершающих день первого свидания. Ещё и на постели. - По сути во всём остальном маг - обычный человек. Меня точно так же легко ранить, проще простого убить любой ерундой вроде ножа, пистолета или палки.. Хотя, надо сильно постараться сделать это неожиданно и сразу, чтобы не попасть под раздачу нашего последнего аргумента - Посмертного Проклятия. Не то чтобы я хвастаюсь - оно присуще не только мне, а любому пользователю магии. Крайне сильная и смертоносная штука. А маги, поверьте мне, Дейл.. - Гарри запинается и на мгновение вновь поднимает глаза, встречаясь с агентом взглядом и невольно чуть сжимая слегка немеющие пальцы на ватном шарике. - Я ведь могу снова звать вас Дейл? - выпаливает чародей, а потом будто маскирует это всё, опуская голову и убирая от лица обе их руки. - Мы просто.. на мне раны не зарастают моментально, но заживают чуть быстрее, чем у обычных людей. А серьёзные следы, вроде шрамов или переломов.. со временем исчезают совсем.

Дрезден наконец замолкает и отпускает руку Купера, так и оставив ему ватный шарик. Закрывает руками лицо, проводит ими по нему вверх-вниз, словно умывается, а затем взъерошивает волосы. Это какой-то кошмар...

- Простите за вторжение, агент Купер. И за весь этот бред, - он вскакивает с кровати почти на одном дыхании выдаёт эту фразу, предсказуемо глядя куда-то вниз. - С моей стороны непростительно вести себя столь непрофессионально. Если позволите, я бы сделал ещё глоток виски, дал вам пару советов по безопасности и убрался бы восвояси.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

- Да.. и в самом деле, - легонько кивает чародей в ответ на предложение агента Купера выпить за его обещание следовать указаниям Гарри. Он и не ждал на самом деле особых возражений, прекрасно понимая своё положение в текущей ситуации, но вместе с тем... это безропотное согласие с предложенным им планом и лёгкая улыбка фбровца как будто неприятно колют где-то внутри.

Когда Дейл протягивает ему стакан, их пальцы словно бы случайно снова соприкасаются. И ни один, ни второй не спешат разорвать этот контакт или неловко отдёрнуть руку. Это прикосновение приятно, немного неловко и отчасти печально, потому что Дрездену жутко хочется сейчас заглянуть Дейлу в глаза, но он не может себе этого позволить - боится. И теперь уже не только самого Дейла, ведь soulgaze - штука двухсторонняя, и пока он будет любоваться чужим внутренним миром и истинной сущностью, то же самое про него самого покажут и Куперу.

Количество взглядов в душу в жизни Дрездена ещё меньше, чем число светских визитов в чужие дома. Он даже со многими людьми, с кем общается на постоянной основе, старается подобного категорически избегать. Поэтому взгляд куда-то в район левой брови для него норма, отчасти – вынужденная. И, несмотря на то, что он убеждает себя в том, что привык, что в этом нет ничего особенного, иногда невозможность просто заглянуть человеку напротив в глаза без опасных для психики и дальнейшего общения последствий давит сама по себе.

Вот и сейчас, глядя на их пальцы на стакане с виски, Гарри остро ощущает какой-то приступ полнейшей изоляции. Он как будто бы существует один, на отдельном от обычного, так старательно защищаемого им мира людей слое реальности.

Сглотнув это ощущение, он наконец тянет на себя стакан, окончательно забирая его у агента и разрывая таки этот странный контакт. Первая попытка выпить не увенчалась особым успехом, оставив Дрездену на память о себе распоротую губу. В этот же раз всё проходит гладко – он так же резко опрокидывает в себя янтарную жидкость и морщится в конце.

- Спасибо, - чуть хрипло выдавливает чародей, вытирая заслезившийся глаз тыльной стороной ладони со стаканом. – Обычно я не пью ничего крепче пива. Но вряд ли у вас оно есть. А теперь..

Он снова оборачивается к кровати и в который уже раз берёт с неё многострадальный свёрток со своим барахлом. Подходит к комоду, отставляет в сторону к стене стакан и бутылку виски, а затем бережно раскладывает вещи на деревянной поверхности. Один из предметов, похожий на длинную тонкую свечу, на проверку оказывается вроде как барабанной палочкой. Гарри берёт как раз её и отходит в направлении окна, придерживая за локоть и отводя за собой Дейла.

- Мне понадобится чистый пол, лучше стойте рядом или за мной, - несколько раз крутанув в пальцах палочку практически как профессиональный ударник, Дрезден направляет её на то место, где на полу улеглись почти стеклянной пылью осколки пепельницы и одного из стаканов. – Видите ли, в магической среде я считаюсь своего рода головорезом, громилой – у меня проблемы с контролем собственных сил. Поэтому приходится использовать дополнительные инструменты в качестве средства концентрации для более тонкого воздействия. – Слишком много ненужных слов, пространных и бессмысленных. А ещё ему почему-то кажется, что это похоже на хвастовство гораздо больше, чем на необходимость, но не идти же в подсобку за совком и метлой? – Forzare!

Он старается произнести это слово как можно тише и нежнее, старается сосредоточиться несмотря на разливающийся по венам алкоголь – первейшее нарушение техники безопасности – но у него получается. И посланная через палочку совсем-совсем небольшая толика воли обращается порывом ветра на её конце. Порывом по силе вполне достаточным, чтобы в несколько движений и взмахов сдуть все осколки, даже самые мелкие, в один угол ближе к двери. Не совсем уборка в стиле Микки из "Ученика чародея", но для его конкретных целей вполне сгодится.

Возвращаясь к комоду и копаясь в амулетах, Гарри слегка жалеет, что не взял с собой клюшку - нанести некоторые уровни защиты было бы быстрее и проще именно с её использованием. Но отчего-то он этим моментом пренебрёг. Возможно, опасался конфликтов – ведь, в отличии от него, агент Купер привычен технологии, и расставленные тут и там чрезмерные магические барьеры могли либо выводить из строя что-то вокруг себя, либо коротить и срабатывать просто от неудачного телефонного звонка. И тогда его защита обратилась бы для Дейла нападением.

- Вы так и не ответили мне, Дейл, знакомо ли вам понятие лейлинии, - произносит Гарри, подцепляя пальцами какой-то предмет на шнурке из общей кучки и выуживая из кармана уже знакомый фбровцу мел. – Если я правильно понял, вы посещали Тибет, и в целом открыты.. для разного рода практик и знаний. Не бывал в Тибете, не знаю толком, чем они владеют, увы...

Он подходит к окну и дополнительно отряхивает не нуждающийся, в общем-то, в этом подоконник. Затем чуть наклоняется и вырисовывает на нём мелом сложную сигилу, заключая её затем в аккуратный, выведенный явно набитой рукой круг. Затем кладёт на рисунок правую руку, закрывает глаза и неразборчиво, одними губами шепчет пару фраз. Круг и сигила отзываются ему свечением, которое длится ровно секунды полторы, а затем исчезает вместе с меловым рисунком, словно впитавшись в дерево подоконника. После маг усаживается на этот самый подоконник почти на манеру, в которой встретил его ранее Дейл, наматывает на левую руку шнурок и укладывает то, что болтается на нём, в самый центр ладони. Хватается за раму, приподнимается и прижимает руку к верхушке оконного проёма ровно посередине. Через мгновение от его ладони идёт тонкая струйка дыма, а в комнате появляется отчётливый запах жжёного дерева. Когда Дрезден опускается обратно, под местом, где лежала его ладонь, остаётся почерневшее клеймо в форме пятиконечной звезды, заключённой в круг – точь-в-точь как амулет, висящий у него самого на шее.

- Обычно, - вновь заговаривает чародей, стараясь отчего-то не смотреть на своего вынужденного напарника, - у любого человеческого жилья есть своя собственная антимагическая защита. Даже если там живёт никакой не маг. Это универсальная, естественная оболочка, как атмосфера Земли, защищающая её от солнечной радиации и большинства метеоритов. Она называется порог, - он направляется к двери и повторяет манипуляции с мелом, сигилой в круге и наложенной рукой, только на этот раз рисуя ту на двери. И картинка точно так же светится, а потом растворяется и становится невидимой невооружённому глазу. – Да, вот так бесхитростно и банально. Но упоминания о нём есть даже в художественной литературе... Может, слышали? В некоторых историях, например, вампиры не могут войти к вам в дом, пока вы их не пригласите. Так обычно наши мастера маскируют подобные знания, ненавязчиво выпуская их в мир.

Дрезден прикладывает руку с амулетом к дверному наличнику слева, затем справа на уровне груди, а после привстаёт на носочки и невесть как дотягивается до центра деревянной балки над самой дверью.

- Строго говоря, порог обычного дома не в состоянии удержать от проникновения какую-нибудь уж совсем жуткую дрянь высшего порядка, но всё своё сверхъестественное моджо она оставит снаружи. Собственно.. – Гарри оборачивается наконец на Дейла и смущённо опускает глаза, - против меня он тоже действует – против всех магов. Я могу войти без приглашения в любой дом, но вся моя магия останется снаружи, внутри я буду полностью блокирован, бесполезен и слеп, как котёнок. Помните об этом, Дейл. Если кто-то или что-то мнётся на входе, нервничает и проявляет раздражение, если что-то боится и отказывается переступить порог... это верный признак.

Поправив задравшуюся куртку с футболкой, Гарри проходит к кровати Купера, упирается в неё коленом и подцепляет пальцами висящую над ней какую-то идиотскую картинку с местными видами. А на освободившееся место вешает тот самый медальон, которым до этого занимался выжиганием по дереву.

- Вам, наверное, интересно, как же я вошёл без приглашения, но со всеми своими прибамбасами к вам? – Дрезден стягивает кеды, беспорядочно бросив их рядом с кроватью и, пробормотав тихое "Простите", встаёт на кровать в одних носках, стараясь держаться у краёв. – Это достаточно просто. - И снова вся та же процедура – рисунок мелом, только несколько больше и чётче. – В местах типа отелей, подвалов, закусочных и прочих помещениях, назвать которые жилыми можно только весьма условно, порог не формируется. Для создания защиты необходимы сильные эмоции, ощущение целостности, история, детали, уют. Чем больше любви видели стены этого дома, чем больше поколений в нём выросло, тем сильнее защита. Здесь... - он убирает мел в карман, закрывает глаза и вытягивает вверх обе руки, приставая на носки и выгибаясь в спине, чтобы достать ладонями до рисунка на потолке, - ..ничего подобного нет.

Снова лёгкий шёпот, подобный шелесту листвы за окном, снова яркий тёплый янтарный свет от печати, немного режущий всё же глаза в полутёмной комнате. А потом резкая, почти ослепляющая темнота, в которой Гарри практически теряет равновесие и едва не валится с кровати, успевая поймать самого себя в самый последний момент.

Магия.
Магия это вам не шутки. По дурости, растеряв внимательность или нарушив концентрацию, можно легко угробиться самому и при совсем неблагоприятном раскладе прихватить с собой парочку близлежащих кварталов. В обычной ситуации Дрезден никогда не позволил бы себе заниматься всем этим после хотя бы капли алкоголя. Но сегодня всё с ног на голову, даже он сам. Состояние комнаты Дейла и его дальнейшее поведение вывели чародея из равновесия и сбили ему все планы. Смутили, запутали и в конечном итоге привели ко всему.. этому. К тому, что Дрезден возводит защиту под шафе, почти сознательно прячась в магических ритуалах, словно скорлупе, от одолевающих его тягостных мыслей и странного магнетизма хозяина номера.

Магия всегда была для него ещё и отдушиной.
Она перекрывала собой все бытовые человеческие переживания одиночества, тоски, отголосков зависти и жгучей жалости по отношению к самому себе, что временами захлёстывали и накрывали даже его с головой. Дрездену было обидно, было больно, было стыдно. И все эти порой зашкаливающие, разнообразные и противоречивые эмоции он в подавляющем большинстве раз переживал только наедине с самим собой.

А магия требовала чистоты сознания и отсутствия лишних эмоций. Многие, особенно самые сложные тауматургические ритуалы требовали от практикующего полнейшей чистоты сознания и концентрации, граничащей с невозможным. Гарри использовал это как блок и как отговорку - он должен и обязан вынести это всё, потому что больше просто некому. И пока ему удаётся спасти всех этих людей, всё, что он испытывает и всё, что сносит - достаточно малая цена.

Взяв себя в руки, Дрезден старается не думать о присутствии в номере кого-то ещё, тем более когда этот кто-то - агент Купер. Он старается абстрагироваться, собраться с мыслями и избавиться от царящего в них лёгкого тумана. От лёгких покалываний в местах, где его касались руки агента, от того образа их поцелуя и волнения, что он приносил вместе с собой. Слезает с кровати и замирает на несколько минут, закрыв глаза и используя для концентрации дыхательную гимнастику. Когда пульс выравнивается, а комната перестаёт вращаться, он вновь берётся за палочку, извлекая её из заднего кармана джинс, и выходит на середину номера. Сжимает её обеими руками и располагает так, чтобы она находилась аккурат между дверью и окном. Потом отпускает, разводя руки в стороны. И палочка остаётся висеть между ними в воздухе.

Сделав ещё один глубокий вдох и выдох, чародей опускается на одно колено. На палочке же над ним алым пламенем разгораются нанесённые на неё, но невидимые ранее, руны. Ещё полудара сердца и та ложится в воздухе, принимая горизонтальное положение, и в тон рунам вновь подсвечиваются обе печати на двери и подоконнике, а ещё секундной позже к ним присоединяется более крупная на потолке. 

Вся эта световая инсталляция длится ещё ровно одно мгновение, а потом медленно затухает, снова погружая комнату в ставший уже привычным полумрак. Палочка опадает, словно брошенная удерживающей её до того незримой рукой, и Дрезден ловит её своей ладонью почти возле самого пола.

- Искусственная защита, заменяющая порог, - отвечает он на не заданный, но витающий в воздухе вопрос, укладывая своё орудие обратно на комод и замирая так ещё на пару секунд. - Никто и ничто вам враждебное не проникнет сюда просто так. Защита не абсолютная, но решившему вторгнуться неплохо достанется, а у вас - или у нас - будет время среагировать. И последнее..

Ещё немного погремев вещицами на комоде и бросив на Купера пару критических оценивающих - но исключительно профессионально - взглядов, Гарри наконец на что-то решается. Сгребает ещё пару предметов и медленно, немного настороженно подходит к Дейлу. Он уже такое видел. Одно дело пол дня болтать про магию и прятаться от лопающися лампочек, одно дело показывать фокусы со свечками - в конце концов он сам разоблачил не один десяток подобных - и совсем другое наблюдать тауматургическую защитную магию в действии. Не шуганётся ли от него теперь специальный агент в сторону?

- Немного личного.. - подойдя почти вплотную, чародей на кратчайшее мгновение заглядывает Дейлу в глаза, будто что-то спрашивает, а потом вешает ему на шею тонкий кожаный шнурок с голубоватым полупорзрачным камнем в форме небольшой - сантиметра три - капли. - Это кварц, - объясняет он, укладывая амулет под ткань рубашки на обнажённую грудь Купера и легонько, скорее случайно, нежели намеренно, скользя по ней пальцами. - Моё личное маленькое изобретение. Защитит от одной сильной и направленной магической не боевой атаки - если вдруг сработает, то почернеет и растрескается. Мне кажется, вряд ли кто-то в Твин Пиксе швыряется фаерболами, - ага, кроме меня, - а вот схлопотать что-то ментальное можно на раз-два. Негативное воздействие линии оно тоже подавляет, но пассивно - такое он выдержит дольше, но следите за трещинами.

Находиться в непосредственной близости к Куперу отчего-то тепло и приятно. Гарри не хочет ни отходить, ни тем более удаляться - ведь он фактически закончил со вторым пунктом своей программы и расставил защиту, почти закончил давать указания. А значит, остался третий, завершающий пункт - собрать свои манатки и убраться. И он тянет, искусственно продляя момент, понимая, что сам только что выразил сомнение в необходимости активной защиты от боевой магии, но, вроде как, чем не шутит чёрт? К тому же лишним оно точно не будет, вопрос только - как впишется в образ одетого днём с иголочки специального агента ФБР. Но как раз для этого случая он и выбрал так удачно захваченную им в путешествие последнюю модификацию своего защитного браслета. Не набор медных средневековых щитов на кожаной основе - он, как ни крути, будет позвякивать и странно смотреться рядом со строгой чёрной манжетой, - а достаточно стильный и современный серебряный обруч, покрытый рунами почти под стать его палочке и клюшке.

- Позволите вашу руку, Дейл?..
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Дрезден почти непроизвольно фыркает, когда слышит комментарий агента про псевдонаучность – ага, как же! Если бы всё было так просто. Чародей был бы только счастлив, если бы большую часть всего того, что составляло его обычную ежедневную рутину, можно было бы списать на псевдонаучность. К сожалению, а, может, и на самом деле к счастью, лей-линии существовали и опоясывали собой весь земной шар, собираясь иногда в тугие клубки и завихряясь энергией на невидимых человеческому глазу уровнях.

- Не может, а находится, - мягко поправляет он Дейла вслух. – Причём обычно лей-линии не сильно широки, их может проходить через город несколько, да и энергетика у них бывает совершенно разная – защитная, благоприятная, рекреационная, даже нейтральная, - он замолкает, то ли пережидая, пока его собеседник переварит уже озвученную информацию – в конце концов за достаточно небольшой промежуток времени он вывалил на агента Купера слишком много новых понятий и явлений, - то ли выдерживая драматическую паузу. – Но здесь всё иначе. Твин Пикс словно погружен в неё по уши – я не ощущаю границ. Она широка, как грёбаное озеро, а энергетика у неё крайне деструктивная. И я начинаю подозревать худшее.

Но об этом не обязательно рассказывать сразу и, тем более, перед сном. Порой Дрездену самому страшно спать со всем тем набором знаний, что хранит его неспокойная, вечно ищущая проблем на все части тела голова. Частенько его мучают кошмары. Наверное, именно поэтому его самые "спокойные" сны приходятся на те моменты, когда он элементарно отрубается без сил и возможности бодрствовать далее, побитый и униженный в процессе какого-то очередного почти отчаянного задания. Вымотанный полностью и физически, и морально, почти лишённый жизненных соков и неспособный прибегнуть даже к самой простейшей магии, опасно полностью отключающийся от окружающего мира, он спит лучше всего. Чернота, в которую он погружается, проваливается, в которой тонет, укрывает его, убаюкивает, а в лучшие дни даже дарит ему толику отдыха, снимая напряжение с измученного тела, истерзанной совести и перенапряжённого разума.

Он наблюдает за реакцией Дейла на амулет и ждёт. Конечно, это было опрометчивое решение – надеть его самостоятельно, ещё и уложив под рубашку – слишком похоже на вторжение в интимную зону, слишком провокационно – под стать тому выпаду Купера с шёпотом на ухо и неожиданно слизанной кровью. "Это всё линия", - говорит себе Гарри, прекрасно осознавая, что так обычные, нормальные люди в повседневной своей жизни себя не ведут. И это касается, пожалуй, их обоих – он не верит, что агент Купер устраивает такие представления на регулярной основе и пробует на вкус кровь каждого встречного-поперечного. Он не верит (и это смешно), что сам бы в любой другой момент с любым другим человеком не только позволил бы подобному легко сойти с рук и потом остался бы с этим человеком в одной комнате, но и... Но и.

Гарри чуть хмурится, глядя на то, как фбровец сжимает кварцевую каплю – ему кажется, что вот ещё чуть-чуть и та просто растрескается у того под пальцами, не успев исполнить своё предназначение и долг. А потом напрочь сбивается с относительно стройной мысли, когда ладонь Дейла касается его, и чародей с огромным трудом умудряется подавить естественный импульс поднять глаза и посмотреть на собеседника. Он вскидывает взгляд только до губ, а потом останавливается, даже почти не дыша – он немного (или совсем?) не это имел в виду, но собственные реакции слишком однозначны и вместе с тем слишком противоречивы, чтобы он мог в них сейчас разобраться. Но агент Купер и не собирается, судя по всему, давать магу такой возможности – он вновь подаётся вперёд и во второй раз за вечер шепчет ему что-то на ухо.

Посмотри мне в глаза. Пожалуйста.

Одного шёпота уже самого по себе достаточно, чтобы у Дрездена по всему телу пошли мурашки, а волосы на затылке почти встали дыбом. Одного этого ощущения – близости Дейла и следующего за ним его тепла, ярко чувствующегося на коже, его запаха – дикой смеси сигаретного дыма, виски, какого-то почти выветрившегося одеколона, ментолового шампуня для волос и чего-то ещё, неидентифицируемого – и этого мягкого, дико приятного голоса, шелестящего на ухо – уже достаточно для того, чтобы замереть и лишиться дыхания. Чтобы закатить глаза. Чтобы испугаться. Потому что Гарри Дрезден никогда не верил во всю эту чушь про любовь с первого взгляда – более того – он знал, что всё это не более, чем сказки. Злые, опасные, лживые сказки. И всё, что с ним (с ними?) сейчас происходит, похоже на чью-то злую шутку, колдовство и морок.

Уже одного действия Дейла достаточно, но вот эти слова почти парализуют. Острым штырём ввинчиваются в мозг, прошивая Дрездена, словно молнией, от самой макушки до пят. Он сначала резко распахивает глаза в почти суеверном ужасе, а потом зажмуривается, почти болезненно и страдальчески, ощущая прикосновение губ агента Купера на собственной коже.

Это слишком похоже на поцелуй, мимолётную ласку, и Гарри Дрездену, чародею из Чикаго, которому до дрожи в кончиках пальцев не хватает порой человеческого участия и тепла, больше всего на свете сейчас хочется просто чуть повести головой в сторону этого самого ощущения. Продлить его, почувствовать лучше, убедиться в том, что оно было не случайно. Свободная рука плотно сжимается в кулак, впиваясь в ладонь ногтями, от желания обнять Дейла и сжать уже его плечо.

- Звёзды и камни... – медленно и едва слышно выдыхает маг спустя мгновение.

Где-то на фоне, отчаянно зудит раздражающим белым шумом, от которого буквально начинает раскалываться голова, паническая мысль закоренелого параноика – что, если агент Купер всё ещё играет в свои изощрённые игры? Что, если это снова обычная провокация? Какая-то особая проверка? Как они вообще там привыкли работать в своём чёртовом Бюро? Может, поэтому подавляющее большинство населения не доверяет этим людям в одинаковых строгих чёрных костюмах, прячущимся за солнечными очками, удостоверениями и общим ореолом безликости и власти? Проклятая Лора Палмер. Проклятая лей-линия. Проклятый Твин Пикс!

За последние полчаса как-то незаметно (или наоборот естественно?) успело измениться очень многое – от опасения и нежелания видеть, что же могло прятаться нутри у такого непредсказуемого и изрядно промаринованного в энергетике лей-линии человека, как мистер Специальный Агент, Дрезден дошёл до желания знать, почему. Почему же здесь оказался именно он, почему он вдруг решил вызвать для участия в деле мага – подобное как будто бы не входило в стандартные методы ведения расследования ФБР – и отчего же так печальны его ясные глаза. Но.. Как ни крути, это вторжение.

- Глаза - это зеркало души... - вдруг как-то невпопад бормочет Гарри и, всё же коснувшись плеча Дейла, отстраняется, отступает на шаг и прячет глаза, виновато опуская голову.

У него давненько не случалось подобных казусов: обычно за привычку отчаянно избегать чужой взгляд и не смотреть собеседнику в глаза чародея считают странным. Как будто это единственная причина. Но ведь люди и сами не стараются шибко заглядывать в глаза друг другу – это вызывает неловкое чувство где-то на глубинном уровне даже у тех, кто магию не практикует, даже у тех, кому не страшен soulgaze.

Хочется исчезнуть. Провалиться куда-нибудь под землю, телепортироваться в коридор на худой конец, да что угодно! Дрезден и понятия не имел, что можно услышать от кого-то столь элементарную и вместе с тем столь переполненную каким-то странным отчаянием просьбу, и что отказать в ней может быть так болезненно.

- Я не... - он пытается выдавить из себя хоть что-то, лишь бы не позволять тягостному молчанию висеть слишком долго. Лишь бы начать соображать снова, найти выход. Попытаться объяснить? Но отчего-то всё звучит нелепо и неловко. Гарри отворачивается и отходит к комоду, опираясь на тот обеими руками. – Дейл, я не могу, - снова идиотская пауза в любое другое время для него совершенно нехарактерная. Дрезден из тех людей, у которых язык включается в процесс гораздо раньше мозга, из тех, про кого принято говорить "не лезут за словом в карман". Но только не сейчас и не сегодня. - Для мага.. всё это не так просто. Если я смотрю кому-то в глаза дольше определённого времени, я... - чародей закрывает глаза и невероятным усилием воли берёт себя наконец в руки. Что же он мямлит и увиливает, что же он так нервничает и чего так боится, словно школьник у доски или неуверенный в себе подросток на первом свидании? – Я заглядываю в душу. Вижу, кто человек на самом деле. Вижу о нём всё. Часто метафорически и пространно, но это невозможно подделать, невозможно скрыть, невозможно от чего-то увильнуть. Я вижу всё – и хорошее, и плохое, и даже то, чего он может не знать о себе сам. И всё это остаётся в памяти вечно. Не забывается, не стирается и не тускнеет никогда. А ещё... - он снова открывает глаза, а затем резко и чуть дёргано начинает собирать свои разложенные на комоде вещи, видимо, решив, что это всё было огромной ошибкой, начиная от самого решения нанести столь поздний визит, заканчивая распитием чрезмерно крепких спиртных напитков. – Тот, кому я смотрю в глаза, точно так же видит мои. Меня. Всего.

Он роняет эти слова тяжело, неуверенно, почти стыдясь чего-то – то ли этой идиотской особенности, которую и способностью, силой или даром-то не назовёшь - скорее проклятием. То ли своей малодушности – отказываясь и уворачиваясь, он даёт понять, что не желает ни видеть чего-то, ни показываться сам. Но Дейл так интересен ему сам по себе и почти очарователен, он слушал его и был открыт для сотрудничества и общения.

- Что... - маг почти не отдаёт себе отчёт в том, что произносит это вслух, а не задаёт вопрос мысленно самому себе. - Что, если тебе не понравится то, что ты увидишь?

Что, если его отпугнёт настоящий Гарри? Тот, кто притаился у него внутри, под многочисленными слоями правил, условностей и самоконтроля. Которого до конца может не знать и он сам?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Его благодарят за откровенность, а Дрезден лишь слегка ведёт в ответ плечом. Но не для того, чтобы сбросить осторожно улёгшуюся туда ладонь агента Купера, нет. В данном случае этот жест означает лишь то, что означает сам по себе - ничего особенно в подобном признании для него, в общем-то нет. В его привычном мире, дома, в Чикаго, чуть ли не каждый встречный, хотя бы сколько-нибудь интересующийся окломагическими тематиками, хорошо осведомлён о том, что практикующему чародею ни в коем случае нельзя смотреть в глаза. Как часто его клиенты справляются с искусством избегать смотреть на собеседника куда лучше его самого! Возможно, Дейл бы удивился. Возможно, его бы это вывело из себя или расстроило точно так же, как и сейчас. Или - что куда более вероятно - просто сейчас, сегодня, здесь все реакции окрашивались иными красками, приобретали иную глубину и значение.

"Я бы чувствовал себя так же", - говорит хозяин номера, и Гарри хмурится, глядя на свои собранные амулеты, зачарованные монетки, так и не отданный Куперу браслет и прочую ерунду в не запакованном пока свёртке. Да что вы можете знать о том, как я себя чувствую, мистер Секретный Агент? Это почти возмутительно. Так отчаянно и настойчиво лезть к нему в душу не только через глаза, но и все прочие, более привычные обычному человеку места. А он и уши развесил! И радостно, почти самозабвенно ведётся на все эти провокационные манипуляции одну за другой.

Меж тем Дейл подбирается всё ближе, а его рука на плече мага располагается всё более по-хозяйски. И льёт сладкие речи в уши о том, что даже цена такого взгляда его не останавливает даже на какое-то мгновение - может, он просто не верит? Не понимает? Не придаёт значения? А следовало бы. Пока Дрезден прикидывает в уме все возможные последствия и оценивая действительную необходимость подобной акции (в конце концов, перед ними всё ещё лежит то загадочное дело об убийстве и все сопутствующие, а интуиция подсказывает чародею, что впереди могло оказаться то ещё пекло, но и с Мёрфи он бывал в переделках гораздо хуже этого и при этом никогда не заглядывал полицейской в глаза), Купер оказывается совсем близко, а пальцы смещаются с плеча и касаются кожи затылка.

Пару мгновений эти поглаживания притупляют его бдительность, отчего-то жутко напоминая то, как он сам поглаживает порой своего кота Мистера, приручая. Большой и жирный (ну, на самом деле нет) кот Гарри Дрезден, личный маг. Какая прелесть.

"Соберись, тряпка!", - буквально слышит он у себя в голове ехидный голос Боба. Вот же чёрт! Черепушка! Он ведь так и не удосужился извлечь Боба из его импровизированной колыбели из старой и в нескольких местах расползшейся футболки с Rolling Stones, в которую Гарри завернул его, отправляясь в дорогу. Скоро уже почти двенадцать часов как он торчит в сумке без внимания и света, набираясь слепых впечатлений от путешествия - духи ведь тоже остро чувствуют лей-линии. Стоит теперь только Дрездену извлечь его из заточения как старый друг, советник и почти напарник проест ему всю плешь. И не дай Бог узнает что-то про Купера - тогда его ещё и затопит потоком идиотских, нахальных и пошлых шуточек.

Эти мысли заметно отрезвляют и возвращают его на землю с небес (или из преисподней?). Чародей медлит, молча крутя пальцами на комоде тонкий серебряный защитный браслет. Прощупывает ещё раз Дейла своими магическими чувствами, бросает украдкой взгляд на кварц. Но инстинкты и ощущения не говорят ему ничего нового, а минерал на его шее остаётся таким же чистым и прозрачным, как и до того. Ничего такого. Ничего нового. Ничего.. магического. Просто ничего.

Он подцепляет наконец браслет и глухо стукает им о дерево комода, чуть прищуриваясь, вытягивая шею и подаваясь чуть в противоположную от агента Купера сторону - чтобы отдалиться от его искусительных прикосновений и пальцев.

- А что, если я всё-таки скажу "нет"?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

- Мне бы этого очень не хотелось, но, как я понял, иначе не получится...

На этой фразе глядящий в стенку Дрезден закатывает глаза - он знает, что следует обычно за подобными выражениями из уст правоохранителей. В таком случае мне придётся задержать вас за отказ от сотрудничества. Он слишком часто слышал в своей жизни эту фразу, в том числе и от тех самых, уже всплывавших в его памяти сегодня агентов ФБР. О, да, те нарезвились в своё время с Дрезденом по полной программе, такое воистину сложно бывает забыть.

Вот и Дейл уже тянется к его запястью, а потом и обвивает его своими тонкими не лишёнными изящества пальцами... чтобы скрутить к чёртовой матери и заломить руку. Так что вместо набившей оскомину фразы Гарри практически слышит треск собственных костей, а в следующую секунду, начисто дезориентированный и поражённый до глубины души, оказывается прижатым к стенке практически всем телом Купера.

Хренов бойскаут с ангельским лицом! Как же он провёл его, на столько выбив из колеи, что чародей словно утратил все свои навыки, реакции, инстинкты и прочие защитные механизмы, позволившие ему дожить до этих лет! И что за мания одолела этого странного человека, что ему так не терпится, так невообразимо сильно хочется заставить Дрездена посмотреть ему в глаза. Есть мне, говорит, чего опасаться, но я готов всё равно. Он хоть сам на секунду остановился, чтобы подумать, на сколько всё это неправильно и странно?

- Вы в своём уме?! Какого чёрта вы себе позволяете! - Чародей морщится и как-то скорее инстинктивно, чем целенаправленно, пытается высвободить руку, но у него предсказуемо ничего не получается.

Впрочем, Дейл прижимается к нему не особенно сильно, да и вторая его рука как-то не предусмотрительно располагается не в какой-нибудь стратегической позиции - удерживая Гарри за горло, например, - а упирается в стенку примерно на уровне его глаз. В таком виде их взаимное расположение напоминает скорее не столько не сцену нападения, сколько агрессивного соблазнения, проще говоря, домогательства. И - что самое главное - это всё оставляет для Дрездена вполне себе достаточное пространство для манёвра.

Разумеется, гласные и не очень законы магического мира начисто запрещают ему... нет, не использовать магию вне Хогвартса, как вы могли подумать, а всего лишь применять агрессивные способы магического воздействия (боевую магию, то есть) против обычных людей. Но вот про то, чтобы банально пустить в ход кулаки, ни в каких магических кодексах чести - ни писанных, ни устных - ничего никогда не значилось. Дрезден же в свою очередь никогда не считал себя представителем столь высокого общества, чтобы быть не в состоянии позволить себе самый запрещённый и неизящный приём.

Впрочем, в этом случае имелся ещё один очень щекотливый момент - его могли достаточно легко "замести" за нападение на представителя власти. Но, если он помнит правильно, таковым "нападение" считается только в случае, когда можно приписать к нему уточнение "при исполнении". Чародей смещает взгляд с агрессивно настроенного кончика носа Дейла и ещё раз оглядывает номер. Никаким исполнением тут, разумеется, и не пахнет. Пусть, мать его, только попробует приплести это сюда... И всё же, перед тем как воспользоваться для освобождения умениями собственного тела, а в качестве способа их применения лбом, коленями и кулаками, он решает кое-что уточнить. Хотя бы чисто для себя (да и.. сказать по чести, не хочется ему случайно в суматохе сломать этот аккуратный и вполне себе привлекательный нос).

- Ответьте мне на один вопрос, мистер Специальный Агент, - нервы у мага слегка расшатаны, а ещё он совсем чуточку злится и ещё совсем капельку обижен таким вольным и наплевательским обращением Купера с оказанным ему доверием и благоприятным отношением, поэтому он почти не замечает, как использует данную ему про себя кличку вслух.

Ну а с другой стороны.. хватит быть мямлей, хватит всего этого странного непонятно чего. Пора становиться собой снова. Пока он не остался без рук или чего-то ещё более существенного, например, жизни. Он ещё раз дёргает рукой чисто для проформы и снова морщится, уводя взгляд куда-то в бок, в сторону окна.

- Только учтите, это очень важно. Поэтому, я вас прошу отвлечься на минутку от попытки сломать мне руку и использовать по назначению серое вещество, которым вас наградила природа. Вы мне казались человеком умным, вот и подумайте - вы частенько нападаете на гражданских, прижимая их к стенке, всего лишь за отказ посмотреть вам в глаза? Или это вы для меня сделали особое исключение? - Дрезден ведёт начинающим затекать плечом и переводит взгляд на упирающуюся в стенку рядом с его лицом руку фбровца. Он пытается быть дерзким, он может быть дерзким, но его самого не очень устраивают направления и последствия подобного поведения. В конце концов - какого чёрта, чего он к нему так привязался с этим взглядом в глаза? - Или же подобное вообще вошло у вас в привычку в последние две недели? С тех пор, как вы стали вдыхать целебный аромат дугласовых пихт, слушать журчание рек и прочими способами испытывать на себе местное гостеприимство?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

Это не совсем тот ответ и не совсем та реакция. С другой стороны, не мог же он в самом деле ожидать, что изрядно поехавший к вечеру Дейл внезапно остановится и внемлит голосу разума, которым попытался выступить Дрезден. Даже если поступки последней пары часов действительно в обычное время не свойственны агенту Куперу, а лишь навеяны местностью, вряд ли бы он об этом сказал. Вряд ли бы заметил. Хотя, периодически в его взгляде проскакивает что-то особенное, что Гарри уловить не в состоянии, потому что не может рассмотреть это, не заглянув полноценно в глаза.

- Ты - самое что ни на есть исключение, - мягко и завораживающе произносит тем временем Дейл, дополнительно подавшись вперёд.

"И тебе придётся жить с этим всю жизнь". Это ведь дикая банальность, являющаяся ко всему прочему в случае Дрездена его ежедневной действительностью. Он был исключением, исключением из всего. Из привычного положения вещей, из правил, из законов вероятности. Однажды разоткровенничавшийся с ним молодой волшебник, недавний рекрут, в порыве эмоций высказал Гарри всё, что о нём думал. Всё, что он нём рассказывали наставники, всё, чем он являлся и для Совета, и для остального магического сообщества людей – отрицательным примером. Хрестоматийным случаем того, как не должно быть. Как не стоит поступать. Чего нельзя делать.

Гарри был исключением из мира людей, потому что был магом.
Но и в среде магов он выделялся провокационным поведением и подходом – чего стоило одно открытое объявление в этих дурацких страницах, чего стоил используемый тайно ото всех безумно опасный не в тех руках артефакт в виде Черепа-Боба, его сотрудничество с департаментом, его скачки через NeverNever, его дерзкое поведение, катастрофическое невезение и патологическое неумение вовремя сдержать за зубами язык. И – далеко не в последнюю очередь – тот факт, что при всём при этом он всё ещё оставался жив.

Итого всё вместе по своей сути это – всего лишь констатация факта, просто Дрезден, как обычно, криво сформулировал свой вопрос. Но почему-то же тогда в исполнении Купера это звучит так похоже на обещание? "Ты – исключение, Гарри, и тебе придётся с этим жить". У него мурашки бегут по спине от этого голоса, а взгляд не в силах оторваться от губ агента. Наверное, всё дело в этом странном обращении. Волшебный мой. Оно и звучит издёвкой, но и отчего-то ей не кажется. В этих двух словах словно бы звучит очередная провокация, а ещё примешивается определённый намёк.
Который только подкрепляется последующим шёпотом. Снова на ухо, снова близко, снова тепло...

Ну сколько можно! Сколько можно так издеваться и испытывать на прочность его выдержку! Твин Пикс – словно один большой демон в обличии города. Он тихонько принимает тебя, безошибочно считывая твои потребности и слабые места, а потом искушает тем, чего больше всего не хватает. В данном случае – близостью. Во всех смыслах. Дрезден практически никогда не был чьим-то. Даже в первых своих отношениях, как и всё в его жизни, окончившихся трагедией, он если и пробыл таким, то всего ничего.

Вот чародея и разрывает на части от противоположных желаний и импульсов – то ли бесхитростно врезать агенту Куперу и освободиться, то ли поднять свободную руку и притянуть его ближе, забраться пальцами в непослушные без геля, рассыпающиеся по лбу чёрные волосы, почувствовать текстуру его кожи прикосновением губ. Его близость слишком болезненна – на этом настаивает вывернутая кисть и затёкшее плечо; его близость слишком приятна – утверждает другая его часть, та, что, совершенно очевидно, напрочь отключена от мозга и располагается существенно ниже ремня на его брюках.

Гарри чуть ведёт головой в сторону, всё же касаясь приоткрытыми губами щеки Дейла и крепко зажмуривается, потому то эта отключенная от мозга его часть буквально визжит, переходя в ультразвук, а свободная рука практически сама тянется к его затылку. Купер тоже реагирует на это ощущение, ослабляя хватку на самую малость, но Дрездену этого оказывается достаточно, чтобы высвободить всё ещё – хотя бы чисто номинально – принадлежащую ему вторую руку и, теперь уже обхватив фбровца двумя, от всей души заехать ему коленом в пах.

Это жестоко и низко, но чародей никому и никогда не обещал играть честно и благородно. Ошарашенный агент издаёт неуместный смешок, переходящий в стон, и ожидаемо сгибается пополам, оседая на пол. Возможно, Гарри всё-таки слегка перестарался, но он и не даёт инстинктивно схватившемуся за ушибленное место Куперу со всей высоты своего роста уткнуться своим обманчиво очаровательным лицом в пол. Он ловит его и придерживает, пока тот оседает, осторожно, почти бережно опуская на деревянные доски.

- Вы не в себе, - прочистив горло, чародей набирается смелости и заговаривает. – И, мне кажется, совершенно не понимаете, что я серьёзно. Для вас это будто шутка. Забавный опыт. И вы ни на мгновение не отдаёте себе отчёт в том, что что бы вы ни увидели.. Оно в самом деле остаётся с вами навсегда, - пока говорит, он всё ещё зачем-то продолжает придерживать умолкнувшего Дейла за плечи. Отвратительный манёвр, от которого, впрочем, не отказался бы сейчас и он сам. Ну или от холодного душа. Или хотя бы стакана ледяной воды. – И, поверьте, у меня внутри вовсе не Диснейленд.

Дрезден наконец выпрямляется и сгребает свои магические шмотки, включая так и не использованный по назначению браслет, а потом, не медля больше ни секунды и не заговаривая снова, направляется к двери.

И замирает возле неё, потому что оставленный им ранее и давно невидимый знак вдруг проявляется. Сначала бледно, а потом разгораясь всё ярче и ярче из самого центра к периферии. Печать переливается и мерцает в сгущающейся возле двери темноте, заставляя Гарри остановиться, остыть и нахмуриться – он никогда не видел подобного и понятия сейчас не имеет, что это может быть. Его собственная магия словно бы не пускает его наружу – хотя, на самом деле, это конечно же не так. Сработай печать, она бы просто шарахнула его по темечку безо всяких предупреждений и дополнительной иллюминации, так что это – что-то другое.

Магия.
Злая и агрессивная. Калечащая и убивающая людей – вот, что привело его сюда. Просьба о помощи. Желание помочь. Как там говорил Майкл с его чрезмерным, разумеется, сопутствующим его дополнительной (или всё же основной?) профессии пристрастием к Вере? Он здесь, потому что именно здесь нужен был. Вопрос – кому?

Специальный агент ФБР Дейл Купер, всё ещё молча лежащий скрюченным на полу собственного номера, не был плохим человеком. Запутавшимся, потерянным, странным – может быть, но не плохим. И об этом говорили не только все успешно пройденные им "стандартные" тесты, но и то, что кварцевый амулет на его шее не потемнел. Даже сейчас он едва заметно мерцает лилово-голубым в создаваемой свечами оранжевой полутьме.

Гарри закрывает глаза и с глухим стуком утыкается лбом в сияющий край печати. Не так, не так он хотел закончить свой первый день здесь. Не такое хотел оставить о себе впечатление. Не этим планировал завершить день.

Дейл хороший. Что та его версия в дайнере, что эта, чуть извращённая, но всё ещё его. Сейчас, в последний час, могло казаться совершенно иначе, но кому как не ему, Дрездену, лучше всех знать, что дело не в фасаде, не в бытовом поведении, не в словах и не обычных поступках. Дело в том, что внутри. В глубинных мотивах и намерениях. В том, что человек делает в те самые ответственные моменты в своей жизни, а иногда и чужой, когда...

Чародей разворачивается. Возвращается к комоду и чуть раздосадовано шлёпает на него свой уже опостылевший ему самому свёрток, а потом снова присаживается на колени рядом с Купером. Медлит в нерешительности ещё мгновение, а потом протягивает-таки руку и касается его плеча.

- Прости..те. Прости, - тихонько бормочет он, борясь с резко возникшим желанием погладить Дейла по волосам. – Иногда я бываю сущим мудаком. Что только подтверждает мои опасения... С другой стороны. Наверное, даже сложно испортить о себе первое, второе и все последующие впечатления сильнее, чем я уже умудрился, - он вздыхает и предпринимает вялую попытку улыбнуться, помогая агенту приподняться. – Но, если ты всё ещё хочешь... – сначала Гарри почти стыдливо смотрит в пол, а потом всё же медленно, скользя по рукам и плечам агента, пока наконец, не без запинки, не достигает его лица. – Хорошо. Я не отведу взгляд.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

the Wizard's Hands

---

Предлагать взгляд сейчас, после этой выходки с ударом ниже пояса глупо и совершенно по-идиотски. Иными словами, абсолютно в его стиле. Дрезден весь и всегда такой - нелепый, контрастный, сомнительный и двусмысленный. Но его жизнь как-то почти с самого рождения не была лёгкой, и он научился реагировать на её интеракции и сюрпризы так, как смог.

В ответ на его предложение агент Купер смотрит с мрачным сомнением, чуть хмуря брови, и в этом нет ничего удивительного - Гарри и сам бы не верил себе, если бы минутами ранее врезал себе по яйцам. Вот и Дейл смотрит на него так, но вместе с тем как будто бы и мимо, теперь уже самостоятельно, по собственному выбору избегая взгляда в глаза. Гораздо более привычная в его жизни ирония, чем всё это смешанное отношение до. Откажется, - думает Гарри, молча и смиренно ожидая ответа, решения, реакции - хоть чего-нибудь. Разумеется, откажется. И будет прав.

Дейл говорит, что теперь знает, каково это - видеть звёзды, на что Гарри невольно фыркает. Это столько же неловко, сколько смешно и иронично - ну, хотя бы так. Хотя бы так я показал кому-то (вам) звёзды, мистер Специальный Агент, - говорит про себя Дрезден, - жизнь не в пустую прошла. А потом Купер поднимает руку, снова касается его запястья, и чародей напрягается, чисто инстинктивно уже ожидая нового подвоха. Но за этим прикосновением не следует больше ничего подобного - ни боли, ни резких выпадов, только теплота. Теплота чужого тела, мягкость чужой кожи, которыми вдруг с ним кто-то захотел поделиться, и подчёркнутое ощущение присутствия, выразившееся в желании Дейла его коснуться. Ещё раз. Снова. Опять.

Всё ещё.
Даже после упрямого отказа и последовавшего за ним подлого удара.

- Хочу, - наконец произносит агент Купер, а его палец скользит по запястью Гарри, заставляя того как-то резко втянуть воздух и прикрыть глаза.

Это - как тот шёпот. Как губы на коже. Как то "Пожалуйста, посмотри мне в глаза." Кричаще интимное, воздушное, нежное и вместе с тем столь горячее, что нет сил ни сопротивляться, ни терпеть. Дрезден внезапно чувствует разгорающуюся внутри обиду и вязкую, острую тоску: что-то - интуиция или просто прошлый, пусть небольшой, но всё же вполне информативный опыт - подсказывает ему, что ничем хорошим этот взгляд не закончится. Что потерять это прикосновение, этот интерес, одновременно и развеяв столь захватившую Дейла интригу, и показав своё истинное нутро, будет больно. Но вместе с тем в этом не будет ничего нового - бывало, что лишь дав ему на мгновение что-то, жизнь тут же разворачивалась к нему спиной, выставляя непомерный счёт за каждый краткий миг надежды.

Но и отказаться он теперь уже не может - он дал слово. Да и сколько можно ещё продолжать эту изощрённую игру в насильные гляделки? Они не смогут так работать - Дрезден не сможет сосредоточиться, если вообще о работе всё ещё будет идти речь, когда наступит утро. Солнечный свет, пусть и приглушённый здешними свинцовыми тучами, делает все события и поступки другими, окрашивает подчас в совершенно противоположный цвет. То, что казалось приемлемым под вечер и тем более ночью, с утра нередко вызывает как минимум стыд.

Голос Дейла чуть надрывается на последней фразе, но чародей не замечает этого, слишком глубоко погруженный в собственные мысли. Он чуть сильнее сжимает плечо Купера и, не выдержав ожидания и многократно увеличенных возможных последствий soulgaze, всё же чуть опускает голову и отводит взгляд.

Но Дейл не даёт ему совсем отвернуться - он вскидывает свободную руку и, легко, но настойчиво коснувшись лица Дрездена, поворачивает его обратно, возвращая взгляд к себе. Гарри чуть вздрагивает и запоздало жалеет о том, что не подумал, не сообразил, не решился и не поцеловал его, пока магия их неожиданной, но и неотрицаемой химии была столь сильной и естественной. В таком случае, после soulgaze он мог хотя бы сохранить для себя этот поцелуй в памяти - одно короткое, но столь яркое и ценное ощущение.

И всё же момент для этого давно упущен, а химия почти развеялась, и последнее, о чём Дрезден успевает подумать перед тем как его зрачки расширяются и он словно куда-то проваливается...

У Дейла невероятные глаза.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

---

Чародей приходит в себя, когда Дейл отдёргивает руку, и, словно в замедленной съёмке наблюдает его дальнейшую реакцию - как расширяются эти невероятные глаза, как приветливое и чуть смущённое выражение лица сменяется маской глубинного панического ужаса. Возвращаясь в реальность из небольшого, но, судя по всему, содержательного путешествия в душу Дрездена, специальный агент лишается всех своих прежних свойств и характеристик - не в силах произнести ни слова он просто таращится на мага так, будто бы увидел не то что  призрака, а заглянул через окошко прямиком в Ад. А ещё с такой силой сдавливает Гарри запястье, что тот морщится от боли и пытается вырваться. Но на это уходит не одна и не две, а несколько попыток.

Дейл Купер - не первый, с кем Дрезден делит soulgaze, и реакции на него за это время были совершенно разные. Кто-то падал в обморок, кто-то начинал его опасаться, чей-то взгляд становился грустным, кто-то говорил Гарри, что всегда знал, что он хороший человек. Но никогда ему ещё не приходилось превращать кого-то в немое изваяние, скованное страхом по рукам и ногам.

Он знал, что это плохая идея  с самого начала - чтобы смотреть магу в глаза, надо либо самому быть человеком в этом деле сведущим, либо обладать недюжинной внутренний силой, чем-то вроде того, что было у Марконе. Дейл же был.. в этом контексте совсем неподготовлен, слишком далёк от всей этой сверхъестественной жути, слишком нежен, возможно, даже слишком чист. Нельзя было такого человека пускать невозбранно бродить по своим личным кругам Ада. Дрезден уже и сам не понимает, зачем всё-таки согласился, но сдавать назад и корить себя поздно.

Ему хочется усмехнуться. Хочется быть выше этого. Сделать вид, что ничего такого особенного не произошло, а всё остальное было на столько ожидаемо, что это даже смешно. Хочет, чтобы было как обычно и пытается заставить себя сиронизировать. Но даже усмешка выходит кривой, больше похожей на гримасу неожиданно острой боли. И от этого словно что-то где-то щёлкает - Гарри отводит взгляд, вырывает таки из стальной хватки занемевших пальцев Купера ноющее запястье и убирает руку, а потом резко отстраняется и вовсе встаёт на ноги. Посмотреть снова на Дейла не хватает духу, и все слова словно испарились или утратили смысл и значение.

В последний раз за этот вечер - он уже успел дать себе нерушимое слово - Дрезден забирает с комода амулеты и оставшиеся свечи, палочку, благовония и мел. На мгновение замирает с браслетом в пальцах, но почти сразу отказывается от возможного решения молча его оставить - пусть Купер решит, что делать с этим сам. Нет, пожалуй, так будет некорректно. Тем более теперь.

- Я.. - почти возле самой двери он останавливается и на треть корпуса оборачивается назад, в комнату, и что-то хочет сказать. То ли нелепое и жалкое "я не хотел", то ли близкое к оправданию пополам с обвинением "я же предупреждал". Но он и сам, пожалуй, не знает, а голос предательски обрывается застрявшим в горле вязким комком.

Ещё мгновение и он всё же молча щёлкает замком. А потом почти беззвучно закрывает за собой дверь. Дальше - налево, четыре номера, ещё один поворот - всё как в тумане. Гарри на автомате отключает навешанные ранее обереги и точно так же бездумно активирует их небрежным взмахом руки, оказавшись внутри. Его магия послушно оживает по первому же зову, отвечая ему мягким, едва-едва уловимым свечением и различимым только на уровне всего тела низкочастотным гулом.

- Гарри! Ну наконец-то! - в номере почти сразу раздаётся неестественно возбуждённый голос. - С каких пор ты по полтора часа накладываешь простейшие, как ты утверждал, защитные обереги? Я уже решил, что ты там на ночь останешься.. Гарри!

Дрезден не отзывается своему невидимому собеседнику - он слишком устал и ему слишком паршиво, чтобы ввязываться в дискуссии и делиться подробностями своего визита к агенту. Он в полной тишине проходит в номер и тяжело усаживается на кровать, на мгновение закрывая лицо руками. Не дождавшийся ответа, Боб решает немного сменить тактику - из расстёгнутой молнии дорожной сумки, через рукава и горловину старой чёрной футболки вьётся оранжевый густой дымок, обращающийся возле противоположного края кровати в молодого англичанина со своеобразными чертами лица и причёской, сильно напоминающей одного из битлов.

- Брось, Гарри! Я весь день торчу в этой чёртовой футболке, а вокруг эта жуть в воздухе и нет ей конца и края! - он всплёскивает руками и перемещается на другую сторону, чтобы присесть рядом и заглянуть чародею в лицо, как-то ещё привлекая наконец-то к себе внимание. - Расскажи про этого парня из ФБР, он тебе поверил или разыграл карту Кармайлка, ну же! Мне нужны детали!..

Дух замолкает на мгновение, когда Дрезден убирает от лица руки и бросает на него всего один многозначительный взгляд, а потом отворачивается.

- Вот же хрень, Гарри.. - бормочет вскинувший брови Боб, дух воздуха, дух познания, обитающий в позабытом всеми богами человеческом черепе. Они были знакомы с Гарри давно - со времён, когда юному магу было всего лет шестнадцать - и с того времени Боб не особо помнил, чтобы видел своего хозяина, напарника, подопечного, друга таким. Ещё пара мгновений уходит у него на обработку реакции - духу не занимать мудрости и знаний, но тонкости человеческих взаимоотношений частенько ставили его в тупик. И всё же, зная Дрездена, ответ находится достаточно скоро, и не сказать, чтобы он одобряет такую открытость. - Он что, заглянул в тебя? Ты что, плачешь?

- Что? Нет! - Гарри отмахивается и трёт уставшие и правда отчего-то раскрасневшиеся глаза. - Но ты бы видел его лицо, Боб. Он.. Слыхал фразу "он словно призрака увидел"? Так вот это было хуже. Во много раз хуже. Я, конечно, никогда не испытывал иллюзий на свой счёт, но это...

- Может, он просто зло.. - пожимает плечами выбранный Бобом для манифестации человеческий образ. - Обычно ты производишь на него впечатление.

- Нет, - упрямо мотает головой чародей. Поднимается с кровати, стягивает с себя и бросает на неё пальто, а потом направляется в ванную, пройдя через присевшего рядом духа насквозь. Хротберт морщится, восстанавливая целостность образа и перемещается вслед за Дрезденом. - Я же тоже заглянул в него.

- И что увидел?

Дрезден взмахом руки зажигает стратегически расставленные в ванной свечи и включает воду. Опирается обеими руками на раковину и долго смотрит на то, как струя разбивается о серовато-оранжевый в свете свечей кафель, завивается водоворотом и стекает в трубы через сток. Слушает шум и журчание. Ему даже напрягаться сильно не надо - то, что он видел у Дейла в глазах, он никогда не сможет забыть. В любой момент его жизни - хоть через час, хоть через пять лет, хоть через двадцать - оно будет столь же ярко и столь же свежо, как в то самое мгновение.

- Ничего такого. Он запутался и потерян, - всё же медленно и неуверенно заговаривает Гарри, продолжая смотреть на воду. - Он словно смотрит на этот мир впервые и не понимает, как ему быть. Я видел у него внутри такой же тёмный и жуткий лес, как тот, что окружает этот город. И он пытается найти себя в нём, выйти куда-нибудь, хотя бы на дорогу. Но это общее ощущение - он хороший человек, скованный каким-то тяжёлым моральным выбором, - всё же обернувшись лицом к духу, Дрезден щурится и качает головой. - А когда я увидел его самого.. Его словно два. Один - точный образ того, что я видел днём в дайнере. Весь идеально вычищенный, педантичный, в этом своём пальто и с той самой улыбкой младенца. Положительный, опрятный  и наивный, я бы сказал. А второй.. Второй - как тот, что я оставил сейчас в номере. Растрёпанные волосы, более вольная одежда, провокационная ухмылка и вызывающий блеск в глазах. И они не стоят рядом, а спина к спине. И тот, и другой - Дейл... Но он как будто не может определиться, что в себе ему больше нравится.

- Звучит жутко похоже на тебя, - многозначительно улыбается Боб, скрещивая на груди руки и метафорически упираясь плечом в дверной косяк - достаточно сложная манипуляция, если вы бесплотный дух. - Или на раздвоение личности.

- Я не знаю, как выглядит раздвоение личности, - Дрезден со вздохом отворачивается к раковине и умывает лицо, подолгу задерживаясь на глазах. - А то, что он увидел во мне, напугало его почти до потери сознания.

- И поэтому ты выглядишь таким несчастным? С каких пор тебе не всё равно? - Боб закатывает глаза и следующие несколько минут в полной тишине, нарушаемой лишь журчанием воды, внимательно наблюдает за манипуляциями Гарри. - Камни и звёзды, Дрезден! Только не говори, что ты запал на него!

Чародей молча стряхивает с рук и утирает с лица капли прохладной воды. Это чуть освежает, но совсем не помогает снять груз сожаления и обиды - на себя, на упрямого Купера, на мироздание в целом. Ему обидно, что всё так вышло - так поразительно ожидаемо, на столько привычно, что оно уже успело набить оскомину. Ему страшно, что внутри его есть что-то, способное до такой степени напугать человека, не имеющего отношения к чему-то плохому, негативному.

Он вспоминает лицо Дейла, нечеловечески красивое, нереальное, притягивающее взгляд и вызывающее непереносимое желание его коснуться. Вспоминает его улыбку, открытую и светлую, улыбку, за которую он бы сделал всё, что угодно - начал войну, обрушил бы Вселенную.. видимо, в этом и было дело. А ещё он вспоминает его глаза, ясные и удивительные, ярко выделяющиеся даже на этом необычном лице. Глаза, которые смотрели на него как-то жадно, с интересом, с восхищением, с требованием. А потом - безумным животным страхом.

У него невероятные глаза, Боб... - думает Гарри.

- Нет, - коротко, резко и твёрдо произносит он вслух.

- Потому что в таком случае это полное дерьмо, Гарри, - продолжает тем временем дух, словно бы не услышавший его ответа или не воспринявший его. - Даже если не брать в расчёт всё остальное, он же мужик! У него даже сисек нет!

- Боб, я сказал нет! - чародей повышает голос и шагает вперёд, сначала оказываясь нос к носу с созданным Бобом образом, а потом снова проходя через него насквозь и возвращаясь в комнату.

Хротберт закатывает глаза, на миг растекаясь всё той же оранжевой дымкой, а потом снова возвращается к первоначальному цельному облику и передёргивает плечами:

- Чего ты тогда так психуешь из-за такого, что какой-то коп обделался, заглянув тебе в душу? Мы оба прекрасно знаем, что для того, чтобы мир рухнул, тебе достаточно пошевелить пальцем.. - Боб замолкает и получает от Дрездена недовольный, полный укоризны и сомнения взгляд. - Или наоборот - не шевелить им, пару дней в году, полежав на диване, задрав ноги. Ты же Гарри, мать твою, Дрезден, от одного звука твоего имени вздрагивают самые жуткие твари, тебя ненавидит половина вампиров Чикаго, чем отличается этот твой.. Как-Его-Там агент?

- Это именно он позвал меня сюда, - смиренно пропустив мимо ушей своеобразное упоминание его матери, медленно отзывается Гарри. Разумеется, дело не в этом. Ну, или как минимум не только в этом. Дело это слишком сложное и запутанное, оно в шёпоте Дейла и его прикосновении на коже, в его пальцах в волосах чародея, в его запахе, его жаре и всех тех словах, что успели прозвучать до того, как взгляд в душу всё перечеркнул и испортил. В том, что Гарри на мгновение слепо поверил в то, что между ними что-то могло бы быть, невзирая на разницу, на сложности, на кажущуюся противоестественность и невозможность. Ему сложно заговорить снова - настолько всё ощущается нелепым и натянутым. Но в Дейле было и ещё кое-что, о чём он не сказал Бобу. Что он видел на том, втором его образе, том самом, что не был одет в строгий чёрный костюм и длинное кремовое пальто. Второй был точно так же одет в полурасстёгнутую рубашку и  кожаную куртку с одним закатанным до локтя рукавом. И вот как раз там, на тыльной стороне предплечья, ближе к суставу на коже была отметина - то ли родимое пятно, то ли татуировка - в форме до боли знакомой ему очерченной кругом пятиконечной звезды. Он понятия не имеет, что бы это значило, может только предполагать, что Дейл не просто случайный агент на пути, что он важен... - Но я отпугнул его и облажался.  А теперь пакуйся обратно, мы возвращаемся домой.

- Что? Прямо сейчас? - сделав шаг к середине комнаты, дух в нерешительности замирает.

Одна из причин, по которой он выбрал себе человекоподобную манифестацию заключалась в возможности более точно отображать Дрездену все испытываемые по отношению к нему эмоции, и в данный момент это было замешательство пополам с жалостью. Судя по всему, всего за день в этом чудесном месте его несостоявшийся протеже выжил из ума. Получив в ответ на свой вопрос красноречивое молчание, в случае с Гарри всегда означающее упрямое желание следовать только что озвученному плану, Боб опять перемещается на другую сторону кровати, чтобы иметь возможность заглянуть чародею в лицо.

- Ты с ума сошёл? Ты же устал и измотан! - он бы схватил Гарри за грудки или хотя бы за руки, если бы обладал хотя бы чуточкой плоти, но как дух вынужден только сотрясать воздух и надеяться, что часть здравого смысла проникнет в сознание Дрездена, минуя его чрезмерно толстые кости. - Даже если ты можешь открыть портал и даже если в нужное нам измерение, ты не перенесёшь путешествия по NeverNever. Они тебя в порошок сотрут, а мне не улыбается попасть в лапы Мэб, ты это прекрасно знаешь!
[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]

После той реплики Боба они какое-то время так и стоят в тишине по разные стороны засыпанной вещами и барахлом кровати, просто сверля друг друга взглядами.

- Ты не можешь, - медленно и веско проговаривает дух, неотрывно глядя в хмурые и агрессивные глаза Дрездена, отмечая краешком зрения как тот сжимает и разжимает кулаки, иллюстрируя внутреннюю борьбу слепой решительности и ослиного упрямства с толиками здравого смыла. Боб знает, что, несмотря на всеобщее мнение и его собственным полученный при общении с чародеем опыт, где-то глубоко крупицы этого уникального вещества в нём всё ещё остались. – Не можешь, Гарри, отправиться домой сейчас, потому что это грёбаное самоубийство, эгоистичный ты засранец. Не хочешь думать о себе, подумай обо мне.

- Ну да, конечно, я – эгоист, а ты - просто образец альтруизма, - упрямо парирует маг, но всё же расслабляется, окончательно разжав кулаки. Боб пожимает плечами – в таком случае нас двое, Дрезден. К тому же, взаимный эгоизм не так плох, если он спасает нам жизни. Меня вполне устраивает такой расклад. – И это ничего не меняет... Тогда - первым делом с утра.

- Но ты заплатил за неделю! – оживившийся было дух вскидывает свои метафизические руки и воздевает их к чародею в своеобразной мольбе.

- Мне плевать на деньги, Боб.

- Но это почти все наши деньги, Гарри. Вернее, даже не наши, а в основном Мёрфи. И что ты ей скажешь – что сбежал от дела, потому что какой-то мужик после встречи с тобой расплакался и позвал маму?

Хротберт многозначительно замолкает, а Дрезден просто молчит, разглядывая его лицо и вспоминая реакцию Дейла. А он ведь даже ничего толком не знает об этом треклятом деле – только что-то в общих чертах, да своё собственное представление о городе и том, что может в нём твориться. Но может ли он что-то сделать, оторванный от своей привычной схемы работы, от тех, кого привык считать союзниками, на кого мог положиться, кому мог доверять. Да и должен ли он был хотя бы пытаться что-то сделать?

- Он думает, что я монстр, - тихонько произносит наконец после длительного молчания Гарри, отходит от кровати и упирается спиной в стену, а потом медленно сползает по ней на пол. – Для этого даже в душу уже заглядывать не надо, оно было..

Чародей снова замолкает, опустив голову и закрыв глаза, а потом производит характерное круговое движение кистью перед собой, иллюстрируя окончание своей мысли.

- ..написано  у него на лице, - послушно заканчивает за ним фразу Боб, "присаживаясь" на кровать напротив, и получает в ответ молчаливый согласный кивок.

Ещё пара минут тонут в вязкой тишине, в которой Хротберт всей своей сущностью чувствует растекающиеся по комнате отчаяние и тоску приютившего его чародея. Он снова "встаёт" и прохаживается по комнате, хотя все эти манипуляции для него совершенно не требуются – он вполне мог бы точно так же торчать в Черепе и сверкать оттуда на мага оранжевыми огнями глаз, но... Он уже успел понять, что хотя бы иллюзорное физическое присутствие действовало на его текущего хозяина гораздо лучше, чем бесплотный голос. Гарри очень не хватает возможности хотя бы иногда безопасно смотреть кому-то в глаза.

- Дрезден, - начинает он наконец и решает, что, наверное, сейчас будет лучше зайти издалека. – Я понимаю, что ты чувствуешь себя здесь чужаком. Что для тебя это путешествие и такая серьёзная работа в дали от дома новы, - дух неожиданно для себя понимает, что старается особенно аккуратно подбирать слова, и это ново для него самого. Видимо, у них с Гарри период открытий, чудный новый мир и так далее. – Что ты приехал в этот город, полный чудаков и естественно надеялся найти себе союзника, напарника, коллегу... В общем, кого-то, кому бы ты смог доверять в пучине повсеместного мракобесия. Тоже кого-то со стороны, - дышать ему без надобности, но это всё почерпнутые им за годы общения с людьми особенности их поведения, поэтому Боб делает глубокий вдох и оборачивается. – И ты думал найти этого союзника в нём.. в этом... как там его? Купере. Но, Гарри!

Глаза Хротберта ярко сверкают тем самым оранжевым оттенком, что имеет его бестелесная форма, а сам он вдруг начинает говорить гораздо более горячо и проникновенно, делая несколько быстрых шагов по направлению к чародею, а потом и вовсе присаживаясь почти перед ним самим на корточки и оказываясь лицом к лицу.

- Он пробыл здесь две недели, - проговаривает дух, ловя поднятый от пола взгляд Дрездена. – Ты сам чувствуешь, на сколько эта линия токсична и на сколько она сильна. Он здесь ел, дышал, спал, пил местную воду. Этот твой агент ей пропитался, пойми, и ты ничего с этим не сделаешь, Гарри. Он – такой же, как они.

Последние слова духа познания тяжело повисают в воздухе. Магу даже кажется, что фраза материализуется в воздухе выписываемая отливающим золотом чуть витиеватым почерком Боба. Но даже он не настолько жесток, чтобы повесить её перед носом чародея молчаливым напоминанием – живое воображение просто прекрасно справляется само. Вместо этого англичанин вдруг нерешительно тянет к нему руку, но ожидаемое не касается плеча, а беззвучно и медленно погружается в него тонкими пальцами до костяшек, рассыпая по футболке Дрездена апельсинового цвета пыльцу.

- Я знаю, как высоко ты ценишь такую простую и бессмысленную на первый взгляд вещь, как прикосновение, Гарри, - медленно выговаривает он, неотрывно глядя на свои собственные утонувшие в плече чародея пальцы. – Мне очень жаль.

- Всё нормально, Боб, - далеко не сразу, но магу удаётся выдавить из себя эту фразу через застрявший в горле ком и так нелепо наворачивающиеся на глаза слёзы. Он никогда прежде не думал, что все его обычные человеческие слабости могут быть настолько очевидны и настолько легко против него использованы. – Я большой мальчик. Справлюсь.

Дрезден тянется было к духу тоже – похлопать его по плечу, опереться на то и встать, но вовремя соображает, на сколько глупо это могло бы выглядеть. Поэтому просто шмыгает носом, подтягивает ноги и побирается. Даже если уезжать утром, всё ещё имеется несколько вещей, требующих аккуратной упаковки.

- Помни самое главное, - Боб вновь подаёт голос, тоже выпрямляясь и глядя в спину склонившегося над кроватью мага. – Ты – практически сильнейший маг из тех, с которыми мне доводилось работать. А такие вещи не проходят просто так.

- Сильнейший? – озадаченно хмурится свечам и амулетам в своих руках Гарри. – Но ты работал даже с Кемлером, Боб. Тут нечем хвастаться, это однозначно, но до его уровня я, мягко говоря, не дотягиваю.

- Кемлерами не рождаются, - легко парирует дух, перемещаясь в пространстве и "усаживаясь" с другой стороны на кровать. – Это процесс. И ты уже сделал себе имя, ступая по головам своих врагов, - Боб на секунду замолкает, вновь сверкнув глазами, но на этот раз уже в своей обычной манере, игриво. – Иногда даже буквально.

Гарри фыркает в ответ и даже немного улыбается. Ему хочется сказать что-то вроде "Я не специально. Они нападают первыми. Всегда", но в то же время понимает, что это неуместно. Боб делает это не для того, чтобы он оправдывался. Равно как и не говорит это ради простой похвалы или заботы. Он что-то имеет в виду.

- Я думаю, что ты напугал его, этого несчастного агента, - словно уловив его мысли, продолжает Хротберт, - потому что он теперь – часть этой грёбаной линии. А ты для неё опасен. И она будет защищаться, она будет использовать его против тебя. Имей в виду.

Гарри только успевает поднять на него нахмуренные, полные сомнения глаза и открыть рот, чтобы возразить что-то, когда его прерывает стук в дверь. А вслед за этим звуком, почти через секунду дёргается ручка, от чего защитные обереги Дрездена почти срабатывают, начиная опасно громко и ощутимо гудеть. Разумеется, слуху обычного человека это гудение недоступно – простой смертный ни услышать, ни почувствовать такие обереги не в состоянии. Чародей и дух в унисон напрягаются, если, конечно, можно сказать такое о бесплотной оболочке, и оба прислушиваются к происходящему за дверью, используя в равной степени как совершенно обычный физический, так и дополнительный слух.

Через мгновение стук раздаётся снова, более настойчиво, и Гарри едва успевает ослабить защиту, прежде чем та превратит подавшего голос специального агента Дейла Купера в молчаливую горстку пепла.

- Какого чёрта он припёрся? – возмущённо бубнит Боб, наклоняясь через кровать к Дрездену, сияя янтарём из глаз.

Гарри шикает на него в ответ и машет руками, требуя заткнуться и выражая языком жестов собственное негодование и непонимание по поводу происходящего. Он несколько секунд просто молчит, глядя на кровать. А потом стук повторяется, вынуждая его развернуться к двери и поёрзать на своём месте.

- Ты что, впустишь его? – шипит Боб, подбираясь ближе.

Гарри не оборачивается к нему, а лишь молча мотает головой. Он не хочет видеть эти глаза снова. У него нет ни сил, ни желания что-то придумывать, что-то говорить, что-то объяснять. Даже спрашивать – что же вы увидели там, мистер Специальный Агент? – хотя, он почти никогда ни у кого не спрашивал, что же там. Редко, когда кто-то ему сам говорил. А что он может сказать?..

- Гарри, где твоя обувь? – голос духа, раздавшийся практически над самым его ухом, негромкий сам по себе, но оглушающий в сложившейся ситуации, вырывает чародея из потока его мыслей так резко, что тот почти падает с кровати.

Они оба минуту смотрят на полосатые носки Дрездена, пока маг не вспоминает.

- Ты просто гений, знаешь, - ядовито шипит Боб, поднимаясь. – Но тебе всё ещё не обязательно его впускать. Помни, что я сказал!

Последнее он яростно бормочет, уже почти тыкая пальцем чародею в спину, пока тот медленно и нерешительно подходит к собственной двери. Открывать её Дейлу по-прежнему не хочется и без дополнительной мотивации.

Подойдя ближе, он замирает возле самого дерева – это странное, глупое, идиотское ощущение. Всего каких-то сантиметров пять-шесть отделяют его от человека, что почти держал его за руку, угощал его виски и касался его как-то совершенно особенно... а потом отдёрнул от него руку. И смотрел уже как на чудовище, жуткое и отвратительное.

От этих мыслей и воспоминаний у чародея внутри всё сжимается, а горло в который уже раз за вечер сдавливает ком. Он медленно поднимает руку и то ли опирается ей о дверь, не в состоянии самостоятельно стоять прямо, то ли просто касается, потому что руки ему попросту некуда сейчас деть.

- Боюсь, вам придётся уйти, агент Купер, - с огромным трудом, но Дрезден заставляет себя заговорить, далеко не сразу повышая для разборчивости голос. – Я уже один раз впустил вас, и не сказал бы, чтобы это хорошо закончилось. Мне... нечего вам сказать. Если вы принесли мне обувь, просто оставьте под дверью. Пожалуйста.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2q1u5.png[/AVA][NIC]Harry Dresden[/NIC][STA]hell's bells[/STA]
[SGN]

Dirtbag Ballet by the bins down the alley As I walk through the Chalet of the shadow of Death

[/SGN]