Уже больше года прошло с тех пор, как Гендзи присоединился к Overwatch в их борьбе с кланом Шимада; и сейчас, задумываясь обо всем произошедшим за последнее время, ему все еще с трудом верилось в то, как резко изменилась его жизнь. Мог ли он еще три года назад предположить, что станет героем? Что встанет на сторону миротворцев и, рискуя собственной жизнью, будет воевать под началом их организации? Что, вопреки своим представлениям о жизни, какими они были к его двадцати пяти годам, станет тем, кто готов пожертвовать жизнью ради совершенно незнакомых, лишь ради того, чтобы увидеть улыбку на лице матери, когда она воссоединяется со своим ребенком. Стоит задуматься обо всем этом, и голова начинает идти кругом. Как будто все то, что было до той битвы, осталось в прошлом. Как будто после танца с самой смертью Гендзи переродился в нечто, что сам еще понимал не до конца. Наверное, это действительно было так.

Но одно он мог сказать наверняка - работа в организации пришлась Гендзи по душе. Даже со всеми своими рисками, издержками и бесконечными перелетами туда-обратно, в спасении мира были свои плюсы. Такие, например, как возможность отдохнуть после завершения очередного задания; особенно когда место его проведения как нельзя кстати подходило для этого. Илиос - небольшой туристический городок на небольшом острове в Эгейском море; информационная система Overwatch отмечала особую ценность местных древнегреческих руинов, многие из объектов которых сохранились на удивление хорошо. Впрочем, юный Шимада никогда особо не интересовался историей, и оценивал подобные места скорее с визуальной точки зрения. Красота - она ей и остается, и не важно, как давно её сотворили, сотни лет назад или на прошлой неделе. Но размах старинных сооружений заслуживает внимания. Для тех же, кому историческое наследие Древней Греции не столь интересно, Илиос мог предложить прекрасное побережье, чистое море и множество магазинов и кафетериев, в которых подавали еду самых разных народов; по слухам, японская еда у них тоже была.

Метясь в выборе между культурным отдыом и благим безделием, Гендзи не стал ограничивать себя ни в чем и решил попробовать успеть все. В конце концов, ему хотелось занять себя на как можно дольше, чтобы избежать назойливых мыслей, что лезли в голову, стоило ему остаться наедине с самим собой слишком надолго. Они настигали его, как затаившиеся в тенях демоны, каждый раз, когда дух Шимады давал слабину. Но сейчас можно было расслабиться и забыться; доказать самому себе, что не разучился получать от жизни удовольствие.

Оперативный отряд был небольшим, вместе с Гендзи их было всего пятеро; Лена Окстон, самая молодая участница команды и безмерно энергичная особа с некоторыми сложностями с временным потоком [Гендзи сам все еще не до конца понимал, что именно произошло]; Винстон, очень умный и скромный лохматый здоровяк; Рейнхард, еще один здоровяк с миллионом, если не больше, интереснейших историй из богатого жизненного опыта. И доктор Циглер, его личный доктор Франкенштейн, вернувшая едва живого Гендзи в строй; и подарившая новое тело, которое... Впрочем, не важно. Отношения между товарищами были более чем дружелюбными и теплыми, так что никто не возмутился, когда начальство выделило для всех один небольшой коттедж; места там не так много, но кого это волнует? Главное, что спальных мест хватает, и все удобства есть, большего не надо.

Оставив вещи в комнате - их было не так много, чтобы разбирать - Гендзи прошелся вдоль узкого коридора и остановился возле одной из дверей, после чего постучал.
— Доктор Циглер? — дожидаясь хоть какой-то реакции и стараясь быть максимально тактичным, Шимада так и стоял возле двери; неприлично было бы заходить в женскую часть дома без разрешения. Мало ли что, — Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться? Местные жители говорят, что здесь очень красивый пляж. Лена и Уинстон уже отправились по магазинам.

Даже забавно, как спустя столько времени, проведенного вместе, он все еще слегка волновался каждый раз, когда встречал эту женщину. Вот ведь действительно как маленький ребенок, при том, что эту роль они очень изящно передавали друг другу. Рядом с Ангелой киборг позволял себе расслабляться, местами даже впадать в детство и делиться с ней всем, что приходило в голову. Особенно ему нравилось смотреть на звезды вместе с Циглер и рассказывать истории, которые когда-то маленькому Гендзи рассказывал отец. В то же время, он старался заботиться о ней, или хотя бы делать все возможное, чтобы помогать в нелегкой работе; приносил ей кофе, когда она задерживалась допоздна в лаборатории, периодически напоминал про необходимость сна человеческому организму, о которой сама доктор иногда [читайте "постоянно"] забывала; оставлял подарки и сюрпризы, чтобы увидеть прекрасную улыбку, когда она их находила.

Чувства Шимады к Ангеле были чем-то очень очевидным для всех, кроме них самих; долгое время он сомневался, иногда злился и срывался, особенно в первые месяцы реабилитации, за что потом чувствовал вину. Доктор Циглер была рядом на протяжении всех этих болезненных процедур и еще более болезненных переживаний, поддерживала и всячески помогала Гендзи; за что он был в неоплатном долгу перед ней. Но, даже после всего этого, он не находил в себе силы признаться в чувствах. Как нелепо... Ждал "подходящего момента", упуская столько возможностей и бесценного времени. И в то же время продолжал верить, что на этот раз все будет по-другому; что сегодня он наконец скажет все, что должно быть сказано.

— Я был бы очень рад вашей компании, доктор.

Сложно сказать, почему именно, но просьба женщины застала Гендзи врасплох; в ней не было ничего необычного или тем более пошлого, всего навсего молния и зажеванная в замок ткань легкого летнего сарафана. Так почему же лицо мужчины залилось живописным румянцем, стоило ей только пригласить его в комнату и повернуться спиной? Её естественная, в чем-то даже магическая привлекательность попросту обескуражила киборга, из-за чего на секунду он буквально замер, ощущая, как температура внутри механического доспеха постепенно повышается. А вместе с тем, автоматически срабатывает система охлаждения и из плеч из брони показываются небольшие батареи, рассеивающие излишнее тепло в воздух. Странное чувство, чем-то напоминающее мурашки. И выдающее неловкость ничуть не хуже своего аналога. Оставалось лишь радоваться тому, что лицо его закрывал визор, сквозь который доктор Циглер не видела его потерянного, неловкого взгляда. Взгляда маленького мальчика, которому улыбнулась самая красивая девочка из класса. Уже потом, когда накатившееся волнение отступило, ему действительно стало стыдно за свою детскую реакцию.

— Конечно, дай глянуть, — на удивление спокойно произнес Шимада, стараясь держать себя в руках и не терять самообладания. Несколько коротких шагов в сторону женщины сократили расстояние между ними до десятков сантиметров. Даже сквозь закрывающий лицо металлический щиток он чувствовал этот уже знакомый до боли запах; легкие нотки парфюма с привкусом крепкого кофе и чего-то ещё, чему Гендзи не мог дать названия. Какого-то особенного аромата, строгого и приятного, немного сладкого и иногда резкого. Так пахли её волосы, даже в отсутствие двух других компонентов. Кажется, обонятельная система юного ниндзи и впрямь обострилась после операции.
Аккуратно, он взялся одной рукой за сам замок, а другим за край удивительно тонкой ткани. Оценить её мягкость было роскошью для роботизированного тела, однако богатая фантазия дорисовывала более недоступные ощущения. Такие, какими он их запомнил. Еще до того, как превратился в... Это. Взгляд коротко пробежался по полуоголенной женской спине с редкими еле заметными родинками, буквально зацепляясь за едва выглядывающую из под сарафана застежку бюстгалтера. Ничего вычурного, лишь изящные кружева по краям и прозрачные, уходящие к плечам лямки.

— Конечно, док... Ангела. Я постараюсь. — В её словах определенно были и смысл, и знание родной культуры воробья. Однако остается лишь догадываться, знала ли она истинную причину, по которой мужчина продолжал называть её именно "доктор Циглер", хотя та неоднократно настаивала на менее формальном обращении. И, если быть совсем откровенным, он старался всячески избежать ответа на этот вопрос, который еще никогда не произносился вслух, но неоднократно задавался молчаливыми взглядами. Она - врач, специалист, работой которого является следить за здоровьем членов команды и пациентов. Одним из которых являлся и сам Гендзи. Не думайте, что он считал их отношения чисто деловыми; уверенность в благих и дружеских намерениях Валькирии в самурае была непоколебима, но она же заставляла задуматься. Насколько глубоки могут быть её чувства. Насколько сильны. И как близки к тому, что происходит в его все еще живом сердце. Ведь никто и никогда не говорил, что в заботе доктора Циглер есть что-то большее, чем долг и товарищество. Как бы сильно того не хотелось Шимаде. Пусть уж лучше все это останется загадкой, чем станет точкой в красивой истории, нарисованной кистью его чувств.

— Вы не собираетесь купаться? — как то рефлекторно спросил Гендзи, стараясь вытащить застрявшую в замке ткань и не порвать при этом все остальное. Иначе она одела бы купальник, а не нижнее белье, верно? — Говорят, здесь очень теплое море. Должно быть, искупаться в нем - сплошное наслаждение... — Внезапно для самого себя, последние слова прозвучали грустно, в чем-то даже обреченно; слова человека, который старался смириться с тем, чего лишился навсегда. Но, не давая мимолетному порыву завладеть собой, он тут же встрепенулся и одним движением застегнул сарафан Ангелы, опуская одну из механических рук на женское плечо. — Готово! Надеюсь, я ничего не сломал, — теперь же он смеялся, как ни в чем не бывало, поглядывая на улыбку дамы и легкий румянец на светлых щечках. «Такой красивый цвет. Похож на...»
— ... цветущие лепестки сакуры, — буквально вырывается из него, достаточно тихо и невнятно, будто тот говорил сам с собой. Впрочем, так оно и было.

— Что же, давайте изучим этот городок вместе! Кстати, хотел спросить, — он отошел чуть в сторону и посмотрелся в небольшое зеркало, — Может, мне тоже стоит во что-нибудь одеться? Не ради удобства, так хотя бы ради приличия! — голос воина снова звучал жизнерадостно и весело. Губы растянулись в улыбке, все так же незаметной под визором.

— К... конечно, — скорее удивленно, нежели неловко произнес Гендзи, когда руки доктора опустились на металлический шлем, а пальцы слегка сжали открывающий механизм. Не смотря на то, что после операции большая часть его тела потеряла способность воспринимать тактильную информацию в полной мере, он все еще прекрасно ощущал собственное тело; и касалось это как родной, человеческой части, так и роботизированной. Потому нет ничего удивительного в том, что даже такая мелочь, как снятие визора, воспринималась как нечто личное; и даже спустя столько времени Шимада немного волновался каждый раз, когда женщина делала это. С характерным щелчком, металлическая пластина отошла от основной конструкции, обнажая покрытое шрамами лицо.

Ангела начала говорить прежде, чем он успел что-либо предпринять; но уже тогда Гендзи знал, о чем пойдет речь. И не хотел этого слышать. Как и каждый раз, когда доктор Циглер вдруг начинала чувствовать свою вину [было ли это так?] за произошедшее и подбодрить мужчину. Объяснить, что все далеко не так плохо, как ему иногда кажется. Еще пару лет назад такие разговоры стали чуть ли не нормой в их общении, но отнюдь это не значило, что Шимаде это нравилось. В её сострадании он видел не поддержку, а собственную слабость; неспособность самостоятельно вынести удар судьбы, подняться на ноги, как мужчина, и жить дальше. Её поддержка... Не помогала. Точнее, не всегда. Все это слишком сложно, чтобы сказать однозначно. Иногда слова Ангелы спасали из глубокого омута страхов и сомнений, иногда - еще больше закапывали в них, поджигая фитиль злобы, что медленно, но верно догорал, как одинокая свеча в абсолютно темном помещении. Ему хотелось, чтобы женщина была рядом, но в то же время он сам отталкивал её, пытаясь найти ответы внутри самого себя. В одиночестве.
Но те времена прошли. Сейчас все было иначе. Ему действительно хотелось верить, что теперь все иначе... Что спустя два года, он наконец смирился с новым телом и новой жизнью. Что, не смотря ни на что, он все же сможет найти новый смысл, которому будет следовать. Возможно, впервые за всю свою жизнь, Гендзи искал путеводной звезды, что укажет ему путь. Но её не было. Оставалось лишь ждать.

Дослушивать Ангелу до конца он не стал; просто не хотел снова ощущать себя виноватым или неполноценным перед ней. Не хотел казаться маленьким обиженным ребенком или проявлять слабость перед той, кто была ему небезразлична. Потому, когда та заговорила про неполноту чувств, попросту перебил её.
— Хватит, — сказал он спокойно и сдержанно, глядя доктору в глаза. — Мы уже проходили через это. Так давайте же не будем ворошить прошлое, доктор Циглер, и просто отдохнем. Представим на один день, что мы не бойцы за справедливость, не киборг и не валькирия. Просто обычные люди, решившие отдохнуть в приятном месте. Побудем нормальными.
«Ведь это именно то, чего мне так не хватает. Быть нормальным...»

В своем путешествии по небольшому городку товарищи первым делом зашли в магазин одежды. За неимением необходимости, Гендзи перестал её пользоваться с тех самых пор, как впервые вышел на трапу войны с родным кланом. Но когда битвы заканчивались, он продолжал чувствовать себя неуверенно и неловко. Не ощущая холода [точнее не так, как большинство людей] или ветра, не нуждаясь в защите тела и уподобляясь ожившей машине, он мог без особого труда ходить нагим. Но силы привычек брали свое. Хотя бы во имя старых воспоминаний, ему хотелось стать чуть более похожим на обычного человека.
Особо заморачиваться с выбором Гендзи не стал; из всего предложенного ему приглянулись просторная белая майка с рисунком в виде какого-то местного символа, скорее всего греческого происхождения, и простые купальные шорты, длиной чуть длиннее половины его бедра. Ну а дальше, по старой-доброй традиции, началась игра "примерь-все-что-только-сможешь", где главной задачей было подобрать себе максимально экстравагантный наряд из того, что было в магазине. И, разумеется, предстать перед мнением уважаемого судьи, место которого сегодня заняла доктор Циглер. Во времена золотой молодости, Шимада-младший часто дурачился, просаживая родительские деньги в самых разных увеселениях; приятно хоть ненадолго снова окунуться в это настроение. Однако все попытки втянуть саму Ангелу в импровизированный показ мод не вышло; уж слишком наша Валькирия взрослая и гордая для этого [как показалось Гендзи], либо же просто стесняется, что во многом с её стороны было бы даже мило.

Облачившись в купленные одежды, он вышел из магазина и полной грудью вдохнул, наслаждаясь запахом свежего морского воздуха и всевозможных вкусностей, что готовили в местных забегаловках.
— Что ж, теперь твоя очередь. Куда бы ты хотела сходить? — обратился он к Ангеле. — Надеюсь, там будет тенек.