Она всегда знала, что работа - лучшее лекарство от дурных мыслей. Даже такая работа, как у Ангелы. Вечная заступница мира и ныне предпочитала быть практически на передовой, но, как и прежде, голос Джека в собственном сознании останавливал, не давал выходить вперед. Он заставлял быть позади, быть нужной, он заставлял спасать, а не жертвовать собственной жизнью. Она нужна была здесь, в этом подобии "лазарета", в этом Богом забытом месте. Ангела нужна была солдатам, чья жизнь висела на волоске, миг и обрывалась. Как и оборвалась жизнь самого Джека.
При каждой мысли об этом, Ангела словно пропадала для этого мира. Застывала, будто бы статуя, мгновенно накрытая с головой волной собственных мыслей. Они душили, они уносили за собой. Они уничтожали. Медленно, но верно, шаг за шагом - они выводили из колеи. Женщина вздрагивала от каждого "doctor Ziegler", обращенного к ней в минуты такого забытья. Ангела рассеяно кивала, снова выдергивая себя в реальность. Буквально вырывая с корнем.
Старые раны болели, но их нельзя было излечить, нельзя было забыть. Они напоминали о себе каждую секунду. Выжигающее изнутри чувство вины. Вины за разрушенную базу, за разлад, достигший своего предела, за смерть дорогих людей. Конечно, тел Габриэля и Джека не нашли, но Ангела давно похоронила их в своих мыслях, и за это тоже чувствовала себя виноватой. Она не привыкла жить пустыми надеждами, ей так было легче. В конце концов, винить себя в смерти близких куда как проще, чем винить себя в их вечных муках. В этом проглядываются нотки эгоизма, но и Ангела никогда не была идеальной. Она тоже человек, она тоже может ошибаться, но.. Она попросту не имеет на это права. Только не она. Та, от которой зависит столько человеческих жизней, не может опустить руки.

- Тебе не место на передовой, Ангела. Не таким, как ты.
- Я знаю.

Запах пота, крови и медикаментов смешались в духоте палаток в единое целое. Запах смерти. Он витал везде, не давал забыть о том, что вокруг слишком опасно, чтобы расслабляться и останавливаться. С восстания машин прошло много лет, и люди верили, что когда-нибудь будет достигнут мир, будет заключен договор между омниками и людьми. Но были и те, кто этому противился, кто яро этому противодействовал. Что думала сама Ангела? Она по-прежнему ненавидела эту войну, и с каждым годом ненавидела ее все больше. Война постоянно забирала дорогих Ангеле людей - родителей, агентов Овервотч. Сейчас вокруг было слишком много раненных солдат, но каждый твердил о том, что они знают, за что сражаются. Ангела уже не знала. Все происходящее стало рутиной, обыденностью, ее нормальной жизнью. Не о таком Ангела мечтала, но и выбирать было особо не из чего.

Звуки стрельбы снаружи привлекают внимание. Рука тянется к кадуцею, но тут же в первую очередь Ангела берет свой биотический пистолет с усыпляющими ампулами. Она знает, что их палатки должны охраняться снаружи, и пытается предотвратить приступы паники среди медицинского персонала, что были напуганы. Можно ли было их винить за это? Многие врачи были слишком молоды, только-только закончили медицинский университет и сами вызвались помогать. Похвально, но в то же время и довольно глупо. Ангела чувствовала и за них свою ответственность. Многие из них даже и не видели войны, а тут решили испытать свою собственную стойкость. Хорошо только, что даже раненные солдаты все равно оставались солдатами и реагировали так, как подобает - те, кто могли, сразу же тянулись к своим автоматам. Люди, для которых война была жизнью, даже на смертном одре могли унести за собой с дюжину врагов. Это больно укололо где-то внутри. Джек и Габриэль не могли погибнуть так просто, только не они. 
Два тела заваливаются в палатку. Мертвых, несомненно. Чужая форма, нет отличительных знаков - кто-то хотел напасть на их лагерь, а значит, есть и другие, помимо этих двоих. Медсестры стали выбегать наружу, ведь кому-то из охраны может понадобиться помощь. Но многие из персонала и не знали, что это могла быть ловушка - часто так и делается. Враг ранит солдат, одного за другим, чтобы выманить как можно больше медицинского персонала, а потом убивает их. Железная тактика, ничего не скажешь, потому что люди знают - врачи не бросят в беде раненного. Они всегда постараются что-то сделать, помочь. Почему Ангела не сделала того же тогда, в Цюрихе?
- Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, - Ангела пытается перекричать общий шум. Она держится позади других, осматриваясь по сторонам, но вокруг снова тишина. Опасность миновала? Нельзя быть в этом уверенным до конца, пока они все здесь, слишком близко к боевым действиям. - Возвращайтесь на свои места, я свяжусь с главным штабом, - она держит в руках кадуцей и все тот же биотический пистолет, все также осматривается по сторонам. Ее работа следить за тем, чтобы все были живы. Она должна держаться позади, чтобы видеть всех и вовремя прийти на помощь. Именно этого всегда хотели Джек и Габриэль. В конце концов, когда солдаты заняты своей войной, им не нужны лишние заботы, они не могли себе позволить отвлекаться, иначе все это имело свои последствия.

День клонился к своему завершению и работа была закончена. Раненые отдыхали, часть медицинского персонала тоже, оставались только дежурные. Ангела заполняла документы для отчетности, когда снаружи снова послышался посторонний шорох. Те, кто бодрствовали, заметно напряглись. Слишком много происшествий за один день, а с другой стороны, разве их здесь могло быть слишком много?
- Кто вы? - Ангела отзывается на голос снаружи. Она сжимает в руке биотический пистолет, подходя к выходу из палатки. Будь это снова нападение, то они вряд ли стучались бы в двери, к тому же, снаружи всегда была ночная охрана, но они связывались с медицинским персоналом только в том случае, когда охране самим нужна была помощь врачей. Когда догадки подтвердились ответом, Ангела вышла наружу. На ней, под медицинским халатом, была броня, Валькирия, и если удар будет не в голову, она все равно выживет, случись что. Смешно, но о себе Ангела всегда думала в последнюю очередь. С годами это никуда и не делось.
Ангела видит отличительный знак, который носили все, кто охранял палатки. Но форму можно было украсть, к тому же, лицо было закрыто маской и не было узнаваемым.
- Вам нужна медицинская помощь? - Ангела все еще напряжена и ждет удара, но не может поступить иначе и не поинтересоваться о цели визита.

Ангела машинально отступает на шаг назад, как только незнакомый перед ней человек чуть дернулся вперед. Наверное, слишком долго женщина находилась в этих местах, где война не прекращалась даже после подавления восстания машин, чтобы спокойно воспринимать любые действия от посторонних людей. Но поклон - Ангела была удивлена, буквально просто опешив от увиденного. Ни один солдат еще не выказывал столь культурного поведения, да и не к чему здесь все это было. Только если не строгое воспитание брало свое? Смешно. На войне не до воспитания, а такая работа, какая была у всех этих наемников, охраняющих медицинские палатки, не подразумевала размениваться на подобные пустяки. Ангела хмурится, отгоняя посторонние мысли, понимая, что совсем не на том сосредоточена. 
- Так что вам нужно? - доктор немного запинается в своих словах, нарушив затянувшееся молчание, а получив ответ - снова не сдерживает удивления. Хотя услышанное скорее было ударом и довольно неприятным. Сразу же вспоминается Гендзи (как будто Ангела вообще могла его забыть), а точнее - их разлад, который, в общем-то, был ожидаем. Ангела так и не смогла забыть о чувстве вины, взяв на себя чужую ношу. Не доктор Циглер изуродовала Гендзи настолько, что его пришлось заточить в механическую броню, буквально сделав чем-то невероятным (и ведь действительно - чем-то, а не кем-то). Ангела так и не смогла в полной мере сама относиться к Гендзи, как к обыкновенному человеку, словно бы он не отличался совершенно ничем от окружающих, но при этом старалась добиться того, чтобы Гендзи относился так к себе сам, не считая себя чужим в обществе. А когда сам не веришь в человека, когда он не видит с твоей стороны ничего, что подтверждало бы твои слова - разлад неизбежен. В конечном счете, Гендзи просто ушел, сказав, что больше не видит своего места в Овервотч. Но это все было похоже на страшный сон - доктор Циглер словно бы спрятала настоящие воспоминания, постоянно подменяя картинки. На самом деле, это она виновата, что Гендзи так и не смог найти своего места среди команды Овервотч.
- Шимада? - Ангела не слышала больше ничего, что было за фамилией. Где-то в сознании собственный голос тут же напоминает, что наверняка эту фамилию носят многие люди, не только Гендзи. Но и доктор была уверена, что перед ней точно не он. Нет шрамов на лице и.. Да кого она обманывала - глаза, что были видны за маской и балаклавой, были чужими и не узнаваемыми. Возможно, кому-то покажется смешным, но Ангела действительно могла узнать эти глаза, в конце концов, именно их она и видела большую часть времени (Гендзи нечасто снимал броню, скрывающую лицо).
Рука на автомате берет коммуникатор, хотя взгляд все еще направлен на наемника. Потребовалось некоторое усилие, чтобы опустить взгляд. И снова, кажется, смешно. Столько возможностей, столько вероятностей, но в этой чертовой пустыне перед доктором Циглер оказывается брат Гендзи. Ангела видела его - длинные волосы, всегда серьезный взгляд; сейчас же висков коснулась седина (а ведь он был ненамного старше самого Гендзи, но, видно, образ жизни оставляет свои следы). Гендзи рассказывал о нем, еще он говорил, что наверное сможет его простить за то, что случилось. Какая-то детская обида взыграла в Ангеле - простить брата, но не простить ее? Впору бы обижаться на саму себя, но..

Ангела открывает глаза. Закрыв их буквально на секунды, женщине кажется, что успел пройти целый вечер, напоминающий о событиях, произошедших несколькими неделями ранее, когда она встретила Хандзо в пустынях. Ангела тогда лишь молча вернула коммуникатор назад, дав разрешение на охрану объекта, а после Хандзо исчез, словно бы его не было. Ангела не придала этому значения - закончилась ли его служба или шальная пуля поразила, доктор убеждала себя, что ей нет до всего этого дела. Она вообще старалась не думать об этой встрече, но та как-то сама о себе напоминала слишком уж часто. Что даже становилось противно.
Ангела не знала, зачем она вернулась - сообщения Уинстона упорно игнорировались. Доктор Циглер не желала возрождения Овервотч, они попросту больше не были нужны этому миру, да и в памяти людей все еще осталось слишком много темных моментов, связанных с последними конфликтами внутри организации. Хотя, может где-то в самом уголке сознания, Ангела и скучала по прошлым временам и по всем тем людям, что были когда-то рядом.
- Добро пожаловать, агент Ангела Циглер, - Афина реагирует на пропуск, который прислал Ангеле Уинстон.
- Здравствуй, Афина, а где Уинстон? - женщина ставит свою небольшую дорожную сумку возле выхода из местного конференц-зала.
- Он отошел на площадку для запуска ракет, занят восстановлением системы, - Ангела все еще как-то неуверенно мнется возле входа, словно бы никогда и не была на этой базе, а с другой стороны - все, казалось бы, осталось прежним. - Я отправлю сообщение ему на коммуникатор о том, что вы вернулись, - Ангела все-таки проходит чуть дальше в помещение, оглядываясь по сторонам.
- Спасибо, это будет замечательно, - пальцы пробегают по поверхности стола, на котором отображается карта. Ангела разглядывает книги на столах, кучу самых разных вещей, между которыми стоят и банки с арахисовой пастой. Доктор тихо хмыкает, вспоминая, как Уинстон ее любил и раньше (Трейсер любила ему принести банку-другую, чтобы порадовать здоровяка). Ангела неторопливо поднимается по лестнице, подходя к мониторам, на которых высвечивалась информация о бывших агентах Овервотч. Трейсер, Торбьорн, Маккри, Рейнхардт, сама Ангела..
Когда дверь снова издала звук, характерный ее открытию, прошло минут пятнадцать с того момента, как Ангела сама зашла в помещение. Доктор торопливыми шагами пошла к лестнице, спускаясь по той вниз.
- Уинстон? - доктор спустилась, направляясь в сторону выхода, но застывает на месте. Словно бы все снова повторяется. Как всего несколько недель назад.
- А ты что здесь делаешь? - она забывает, что они с Хандзо даже не знакомы, забывает о рамках приличия. Где-то в сознании снова бьется детская обида и Ангела не знает, как ее унять.

- Так что же, привыкли отправлять людей на тот свет, прежде чем успеете пообщаться чуть ближе? - на самом деле, Ангела сказала эти слова прежде, чем вообще успела подумать о сказанном. Черт возьми, столько времени, столько попыток и все напрасно! Будь здесь Гендзи, он бы наверняка возненавидел ее за подобный выпад. Ангела не единожды слушала его рассказы про семью, и отчего-то в них особенное место выделялось брату. Да, он не выбирал свою судьбу и свою жизнь, его к ней готовили целенаправленно, только чтобы младшего брата не ввязывать в дела клана. А что было после того боя с Гендзи, доктор и не знала, оставив все только своим догадкам, гневу Гендзи и собственным обидам. 
Ангела поджимает губы, все еще не отводя взгляда от Ханзо. Мысли судорожно бьются в сознании, перебирая варианты причин прибытия японца на эту базу. Одна невероятнее другой и, пожалуй, самая нелепая та, в которой Ханзо решил вступить в Овервотч. Опустим, конечно, тот факт, что этой организации уже давно не существует и любая деятельность от ее имени и во имя этой организации считается незаконной. Но даже если и так, то что же это? Решил искупить вину? Пошел по стопам брата? Или Шимаду-старшего сюда привели интересы клана, в борьбе против которого столько лет помогал Гендзи? 
- Откуда у.. - Ангела запинается на полуслове. Да какое к черту может быть воспитание в такой ситуации? Хотя, вопрос ведь скорее не в этом. Женщине нелегко даются эти остатки спокойствия, пусть все это очень хорошо и заметно на ее лице - буря эмоций, где-то между детской обидой, вырастающей до взрослой ненависти. И где-то между этим - чувство вины, которое должно было съедать изнутри Ханзо, а не ее! Но Ангела зачем-то забрала эту ношу себе, пытаясь помочь Гендзи. Да только хуже сделала этими бесполезными попытками.
- Откуда у вас доступ к этой базе? Это.. Это секретный объект, на который воспрещен вход посторонним даже после вступления в силу Акта Петраса, - ей почему-то до последнего не хотелось верить, что японец и правда решил вступить в ряды агентов бывшей миротворческой организации. Хотя, все-таки этот вариант самый логичный на фоне того, что Уинстон пытается наладить связь со всеми бывшими агентами. Видимо, в этот список попали и потенциальные. Как опрометчиво!
Но это, наверное, уже не должно ее интересовать. Ангела долго не отвечала на сообщения и звонки Уинстона, и приезд доктора, по сути, был из разряда неожиданностей. Правда, непонятно, приятных ли. Несмотря на прошлые обиды, разочарования и нежелание примириться с реальностью - Уинстон все же был и остается другом для доктора Циглер. К тому же, бросить этого здоровяка было нечестным с самого начала. Если другие агенты могли вести обыкновенную жизнь (что, в общем-то, и пытались делать, пусть и с переменным успехом), то для сверхразумной гориллы, которая была итогом скандального эксперимента, "нормальная жизнь" виднелась только среди агентов Овервотч. Не удивительно, что он решил все-таки предпринять попытку воссоединения организации. Смешно, конечно, но и Ангеле, по сути, идти было и некуда. Она металась по миру в попытках найти свое место, в попытках забыть все, что произошло за последнее время, но в итоге убежав, снова вернулась к точке отправления. Может, для нее правда будет лучше остаться? Всяко, и компания приятная, за вычетом одного раздражающего элемента.
На самом деле, сверлить японца взглядом можно было до бесконечности, и Ангела сейчас была не очень уверена в своей выдержке. Всегда спокойная, жизнерадостная даже в самых стрессовых ситуациях - за последнее время доктор успела позабыть, какого это. Да и кто бы мог подумать, что из колеи ее так кардинально выведет Шимада-старший.
- Ханзо Шимада прибыл по просьбе Уинстона, - искусственный интеллект решил вмешаться в разговор, которому суждено было вскоре и закончиться. - Система распознала допустимый пропуск с уникальным идентификатором, - Ангела вздыхает, качая головой. Как же она [голова] сейчас болела от этих перепадов настроения, от дороги, от отсутствия нормального сна и хорошего кофе.
- Что же, добро пожаловать, Ханзо Шимада, - теперь в голосе сквозят нотки усталости. Слишком много сил потрачено на этот бессмысленный гнев, за который женщина все равно не станет извиняться. Ангела лишь прошла мимо, направляясь к выходу, но что-то все-таки заставило ее остановиться, все так и стоя спиной к японцу.
- Столько лет все хотела спросить - почему вы оставили его умирать? Там, на Ханамуре. Почему вы убили его? - как бы это не звучало, но прежний Гендзи и правда умер несколько лет назад от ран, нанесенных ему в битве собственным братом. И как бы Ангела не пыталась, у нее не получилось спасти того прежнего Гендзи. Наверное, именно поэтому чувство вины все еще разъедало изнутри.

На секунды женщине показалось, что стук собственного сердца слышен настолько, что в ушах закладывает от этого. И правда, столько лет хотела задать вопрос, но отчего-то ни на секунду не подумала - хотела бы получить на него ответ? И что делать с этим ответом, если он не понравится доктору? Ангела множество раз прокручивала в голове эту ситуацию и каждый раз не могла понять происходящее - старший брат убивает младшего, оставляет его умирать; выжив, младший прощает своего убийцу, но ненавидит человека, что спас ему жизнь. Наверное, нужно было просто забыть обо всем этом. В конце концов, когда Ангела работала в одной из больниц Цюриха, ей много приходилось слышать в свой адрес слов от родственников пациентов - были благодарные за спасение; некоторые сыпали оскорблениями, когда пациента не удавалось спасти; кто-то грозил проклятиями, когда операция выходила из-под контроля и пациент оставался жив, но что-то навсегда в его организме будет иначе ("врачебная ошибка", так это называют, но Ангела была всегда уверена, что она сделала все, что могла, и любая возможность ошибки с ее стороны исключается). Все эти слова пусть и задевали Ангелу, но женщина никогда не держала их рядом с собой слишком долго. Они не забывались, но просто отодвигались на задний план, оставляя место для чего-то более важного. А вся эта история с Гендзи до сих пор не давала покоя, да и, в конце концов, уход киборга из организации сопровождался продолжительной ссорой и скандалом с доктором, из-за чего сам факт того, что своего спасителя он ненавидел, а убийцу простил - именно это в итоге и заставило пошатнуться все, что строилось годами. Стена, которой Ангела отгородилась от людей с самого детства, после гибели родителей, была разломана до основания.

Ангела вздрагивает от слов японца. Она знала, что ее вопрос наверняка разозлит мужчину. Более того, наверное ясно понимала, что играет с огнем, но соблазн спросить был так велик, иначе собственное незнание и непонимание в итоге загнало бы в угол. А впрочем, именно это и произошло. Ангела поворачивается к Ханзо, не отводя собственного взгляда от его глаз. Уверенности у женщины, может, не убавилось, но поджатые губы заметно подрагивали. Пальцы сжимаются в кулаки. Женщина продолжает слушать все, что буквально выплевывал этот японец - ему неприятен вопрос, наверное, один из немногих, что может вывести из равновесия, раз Шимада столько терпел колкости доктора. Женщина пятится назад, встретившись спиной со стеной возле выхода. Костяшки собственных пальцев белеют от того, с какой силой доктор сжимает их.

- Знаете, в чем разница, Ханзо? И вы, и я убивали людей, но вы сознательно стремились отнять чужую жизнь, а я пыталась ее спасти. Только поэтому я не пойму вас, но я этого и не хочу, вопрос ведь был в другом. Гендзи никогда не говорил о вас ничего подобного, все дорисовывало мое собственное сознание, оставив ненависть к человеку, который, как оказывается, даже не знает, почему он решил убить брата, не так ли? Мешал править империей? Вы сами-то в это верите? Ну и как, какого это смотреть в глаза Гендзи сейчас? Вас так послушать, так вы не рады, что ваш брат остался жив. Только за одно это вас стоит ненавидеть, но он ведь простил. Не вы боролись за его жизнь; не вы проводили рядом с ним долгие бессонные ночи, боясь, что в любую секунду его жизнь оборвется; не вам досталась вся его ненависть после осознания случившегося.. Вы всего лишь трус, Ханзо. Трус, который сам боится признаться в мотивах того, что натворил. Трус, который пытался переложить свою вину на других, - Ангела выпалила это, казалось, на одном дыхании. Как будто сбросила большой груз со своих плеч.. Но сама же под него в итоге и попала. Если бы Гендзи услышал ее, наверняка возненавидел бы еще больше. В конце концов, он и правда не говорил ничего подобного про брата, да и разговаривать о нем начал только со временем. Ангела столько времени хотела, чтобы Гендзи снова обрел свою семью, что совсем не заметила, как чужая обида стала ее собственной.

Она знала, что все будет именно так. На самом деле, еще в детстве Ангела буквально вымерила всю свою жизнь. Вплоть до каждого дня, до каждой минуты. Каждое. Сказанное. Слово. Все было настолько продумано, что ты наперед знаешь, чем кончится любая твоя затея. Ангела знала и сейчас, но ни на секунду не пожалела. Даже когда палец с силой давил на межключичную впадину; даже когда Ангела начала закашливаться, потому что начало не хватать воздуха; даже когда начали катиться слезы из глаз; даже когда часть слов Ханзо ускользали, но женщина пыталась уловить каждое, ведь это было так важно сейчас для нее. Машинально свободной рукой схватилась за руку Ханзо, пытаясь отнять ту, но ожидаемо безуспешно.

- Спасением? - голос совсем осип, и слова даются с трудом, потому что вместо того, чтобы тратить силы на эти банальные вдох-выдох, женщина тратит их на слова. - Для кого? Для вас? И правда, одно дело помнить его последний взгляд, а другое - смотреть в эти глаза снова и снова, - усмешка получается кривой, а после женщина снова заливается кашлем.

Когда хватка Ханзо наконец ослабла, Ангела начала сползать по стене, но тут пришел новый удар. Обжигающая боль заставила снова жадно хватать ртом воздух, когда собственная кровь заливала лицо, белую блузку. Противным соленым металлическим вкусом отдаваясь во рту. Женщина вытирает белым рукавом лицо, снова криво усмехаясь. Красный мешается со слезами, размазываясь по щекам, подбородку.

Возможно, Гендзи и правда понадобилось время, чтобы все осознать (а в моменты реабилитации его было предостаточно). Именно в то время младший Шимада был оставлен только на волю собственных мыслей, своих демонов, своего прошлого.. Своей привязанности к брату, который его убил. Ангеле наверное и правда сложно было понять эти отношения - своей семьи она давно лишилась и вся ее жизнь зависела только от нее. В какой момент она решила спасать чужие жизни? И зачем? Почему-то многое, что женщина сделала за свою жизнь, именно сейчас показалось ей бессмыслицей. Наверное, все таким начинается казаться, когда нет того, ради кого ты стараешься, из кожи вон лезешь.. Ангеле было сложно понять поступок Ханзо, но она скорее все-таки надеялась, что и сам Гендзи его в конце концов понял (а может, просто не хотела признавать правоту Ханзо или начала сочувствовать тому за такой сложный выбор и ответственность, что пали на его плечи?)

- Какая ирония.. - собственный голос звучит как-то глухо, но в общем-то, слова все равно были уже не для Ханзо. - Столько держать все это, столько пережить, и ни разу не поговорить с братом, прикрываясь собственным желанием о скорой смерти, - опираясь на стенку, Ангела встает с пола, снова вытерев лицо рукавом.

- Афина, скажи Уинстону, что я отказываюсь участвовать во всем этом балагане снова. Когда-то я согласилась, думая, что так можно будет спасти больше людей. Командир Моррисон красиво говорил о благих намерениях этой миротворческой организации.. А что в итоге? Милитаристская политика.. Zum Teufel. Я и так терпела достаточно долго, - больше не глядя в сторону Ханзо, женщина пошла к выходу, забыв даже о своих вещах. - Афина, медицинский отсек в том же месте? Открой эту дверь, - Ангела стоит на месте, ожидая, когда откроется дверь, но забыв воспользоваться своим пропуском. Но ведь Афина знает Ангелу, могла бы открыть и без идентификационного чипа (но что поделаешь, эту систему создавал Уинстон, всегда гордился по части устройства системы безопасности).

Отредактировано Angela Ziegler (2017-04-13 09:22:40)

Это снова был удар, только теперь больнее и, кажется, Ангела забыла, как дышать. Она просто застыла, опустив взгляд в пол, слушая все, что говорил Ханзо. Этот разговор мог длиться вечно, пока эти двое не убьют друг друга. Женщина тихо усмехается в ответ этим мыслям.
- А за что мне его любить? Ну, этот ваш мир? - она пожимает плечами, обернувшись в сторону японца. - За то, что машины, созданные людьми же, убили мою семью и уничтожили мой родной город? - в пальцах, как и в губах, заметна дрожь. Все самообладание рухнуло окончательно. Ангела не знала, что ей делать, но и остановить все это не получилось.

- Да, я привязалась к вашему брату с того момента, как его привезли на базу в Цюрихе, - шаг. - Да, я спасла множество человеческих жизней, но ни разу этим не хвалилась, потому что это моя работа, это тот путь, который я выбрала для себя сама. Или вы считаете иначе, Ханзо? - шаг. - Да, я хочу уйти и наконец оставить Овервотч в прошлом для себя, потому что он уже давно не нужен людям. Знаете ли вы, Ханзо, что организацию и всех людей, что спасали этот чертов мир, обвинили в том, что мы в итоге преступники? Люди, жертвовавшие своими жизнями и положившие ради этой цели свою жизнь, для мира оказались лишь шайкой преступников. А мне еще пришлось и на собрании перед ООН отвечать за все это. Знаете ли вы, что чувствуют люди после таких обвинений, когда они на самом деле не совершали тех преступлений, которые на них повесили? Ущемление прав и свобод людей? Иногда даже мне кажется, что нужно было все оставить, как есть. Я не хочу возрождения этой организации, поэтому и хочу уйти, только и всего, - шаг, еще и еще.
   
- Я поняла вас, Ханзо. Поняла, что вы сделали неизмеримо много для своего брата, правда, даже он не понял ваших поступков, но это ведь теперь не важно, верно? Раз он простил вас, у вас теперь в запасе множество времени, чтобы обсудить все, что произошло за последние годы, - шаг.
Боже, и почему этот чертов японец не мог просто заткнуться? Слова Ангелы, кажется, задели его настолько, что слова нескончаемым потоком мешались с кривой ухмылкой этого японца. Доволен результатом? Да так тому и быть. Добился, чего хотел? Прекрасно.
- Знаете, он сам однажды сказал, что ненавидит меня. Ненавидит за то, что я с ним сделала, - Ангела остановилась в паре шагов от Ханзо. Даже не старается скрывать своей ненависти, не старается скрывать дрожь в руках. - И если он в конце концов хотя бы принял то, что произошло, то большего просить уже и неправильно, так считаете?

— Вам же так бесконечно обидно, что вы не так важны для Гендзи, хотя сделали куда как больше моего..
Три. Два. Один. Ангела готова была поклясться, что что-то переломилось внутри. Она отчетливо слышала этот щелчок, после которого слезы скатились по щекам, а правая рука замахнулась и отвесила пощечину японцу.
Вы не так важны для Гендзи.
— Так старались, из кожи вон лезли, чтобы стать для него кем-то важным..
Правая рука тыльной стороной ладони ударяет по второй щеке, оставляя следы собственной крови, которую Ангела вытирала с лица после удара от Ханзо.
Так старались, из кожи вон лезли.

- Да, я из кожи вон лезла, если вам так угодно называть происходящее именно так. Если так угодно, это все был только приказ начальства - спасти вашего брата, чтобы и он встал на ваш же путь, на путь убийств, и помог уничтожить ваш клан. Не от этого ли вы его пытались уберечь? А я в итоге все разрушила, все ваши старания, а теперь еще и любви вздумала требовать? Эдакая эгоистка, не так ли? - еще одна пощечина.

- Я ненавижу вас, Ханзо, за каждое сказанное вами слово. И хочу уйти, чтобы не видеть больше никогда вашего лица и вашей кривой ухмылки. Начнете снова сыпать словами, что я лишь убегаю как маленький ребенок? Так? - пальцы сжимаются в кулак. Хочется отвесить еще одну пощечину, но не перегибает ли она палку?
- ..Но если уж на то пошло, я всегда была маленькой девочкой. Маленькой. Семилетней. Девочкой. Которая осталась без родителей. Которая хотела лишь найти свою семью. А в тот момент, когда мне показалось, что я ее нашла, появились вы. Ненавижу все ваши слова, и даже пусть они хоть трижды будут правдой, все равно ненавижу, - боль от удара кулаком по скуле отзывается в собственных пальцах. Будь у нее в руках оружие, она бы застрелила этого человека, не успев сообразить, что творит, что говорит. Она бы ненавидела себя всю жизнь, но не смогла бы поступить иначе.

Отредактировано Angela Ziegler (2017-06-21 07:29:09)