[NIC]proud lioness[/NIC] [STA]lions have fangs[/STA] [AVA]http://funkyimg.com/i/2kVjh.gif[/AVA] [SGN]ххх
posthaste music // accordance[/SGN]
«HEAR ME ROAR»
Если бы мне пришлось записать эту историю, то я бы начала со льва. В моем мире все начиналось со льва. С золотой гривы, с острых клыков, и даже мой собственный мир начался с великого льва.
Я — Серсея Ланнистер. Мое имя говорит обо мне куда больше, чем все даже самые красивые слова умелых бардов и поэтов, потому что слова приятны слуху, они изысканы и способы тонко передать суть, да только пусты, но Ланнистер — это не просто имя Великого Дома, это нечто большее. Гораздо большее. С самого детства я жила с этой уверенностью. Когда ты принадлежишь столь гордому дому, это не просто позволяет тебе очень многое, это в первую очередь обязывает. Мой отец — Тайвин Ланнистер, лорд Утеса Кастерли и щит Ланниспорта, — всегда говорил мне о наследии. Наследие Великого Дома — только это важно, и ничего более. Наследие Великого Дома — наше предназначение.
В детстве эти слова казались мне странными, непонятными, но до ужаса громкими. Отец произносил их всегда гордо, и в его голосе мне слышался рык. Рык великого льва. Того самого с золотистой гривой, что изображен на гербе нашего дома. Тайвин Ланнистер — десница короля Эйриса — был для меня этим могучим львом, с которого бы я всегда начинала свои истории, связанные с собственным домом. Род Ланнистеров богат и сложен, я знаю это, но для меня отец всегда был выше всех этих забытых со временем далеких людей, что канули в лету, превращаясь только в сухие строчки на желтоватом пергаменте пыльных книг. И мой отец любил меня. Конечно, он любил меня не так, как моего брата Джейме, но я была маленькой львицей своего отца, сокровищем его дома. Юркая, живая. До ужаса любопытная Серсея, которая с самого детства понимала, кто она на самом деле и как ей подобает вести себя в обществе. Гордый лев Ланнистер всегда обещал мне самое лучшее. Это сейчас с высоты собственного возраста я понимаю, что отец руководствовался в первую очередь политикой и выгодой для собственного дома, его любимым и почитаемым «наследием», за которое он так переживал, но для десятилетней девчушки с тонкими волосами цвета жидкого золота подобные мысли были чужды и скучны. Задумываться о политике совершенно неинтересно, когда в распоряжении есть целый замок, набитый слугами, готовыми исполнить любой мой приказ. Задумываться о политике совершенно неинтересно, когда рядом есть любимый братец, с которым мы так удивительно похожи.
Задумываться о политике совершенно неинтересно, когда тебе десять лет, а твой отец — гордый лев Тайвин Ланнистер — обещает своей маленькой Ланнистерше, что она обязательно выйдет замуж на принца и станет полноправной королевой всех Семи Королевств.
♌
_____________
Рассвет облизывает серый гранит замка рыжим языком, первым теплом розовея, разрывает полог ночи и отгоняет прочь кошмары, заставляя всех монстров спрятаться под широкими кроватями, укрыться в складках богатых балдахинов. Рассвет янтарными каплями брызгает сквозь окна на пол покоев, тлеет поспешно остывающими угольками. Первые лучи солнца разгоняют морозный туман, распугивают тени, выжигая их в углах комнат, рассеивают беззвучный крик тишины, наполняя застывший в ночи замок жизнью. Рассвет дарит новую жизнь и новую надежду. Так говорит моя септа изо дня в день, словно пытаясь вбить смысл этих слов в мою златовласую голову, вот только я по-прежнему не могу уловить его. Искупление. Смирение. Прочие громкие слова, которым придают слишком много смысла. Септа учит меня скромности и сдержанности, говорит, что подобные качества — подлинная женская добродетель, и я никогда не спорю. Киваю головой, улыбаюсь лучезарно и до ужаса притворно. Скромность — не моя черта характера, и учиться ей мне совершенно не хочется.
И все же сегодня мне придется проявить эту самой женскую добродетель. Сегодня я, наконец, покину Утес Кастерли, чтобы отправиться в Королевскую Гавань, где состоится моя свадьба с кронпринцем Рейгаром Таргариеном. Безмолвная покорность, тихая радость, мягкая улыбка в уголках губ — удел молодой невесты, что вскоре станет женою, и, пока слуги заплетают мне волосы, септа опять над ухом о чем-то распинается. Дает наставления, без которых я, по ее мнению, не смогу достойно предстать перед кронпринцем. Одного лишь септа уловить не может — я не слушаю ее. Временами киваю, шиплю на слуг, когда те слишком сильно дергают мои золотистые волосы, но уж точно не вслушиваюсь в слова настоятельницы. Мои мысли сбивчивые, путающиеся, они похожи на чаек, что кружат над водою и пронзительно кричат грубыми голосами. Мои мысли совершенно не желают сосредотачиваться на уроках жизни.
Союз льва и дракона. Еще совсем недавно кто-то определенно сказал бы, что подобное просто невозможно. Тайвин Ланнистер — гордый и великий лев, верный и преданный десница Короля — не раз обещал своей дочурке — прелестной Серсее — в мужья принца Рейгара, но то лишь слова. Громкие, многообещающие, но на деле пустые, звенящие. Они могут лишь разрывать полог тишины и сотрясать воздух. Едва ли кто-то всерьез верил, что Тайвин Ланнистер сможет организовать подобную свадьбу, ведь Драконы самовлюблены и горделивы, драконья кровь в жилах горяча и чиста. Даже гордый и могучий Лев склоняется перед волей Дракона. И только Серсея верила своему отцу. Она смотрела на него глазами, полными восхищения и веры, она знала — отец сдержит свое обещание, и она обязательно станет Королевой.
И отец не соврал. Тайвину Ланнистеру удалось то, что многие считали просто невозможным. Ему удалось связать гордого дракона и юную львицу. Безусловно, подобный брак мог принести весомые изменения в политику, об этом мне говорили множество раз, даже отец сам разговаривал со мной на тему союза с Таргариенами, и я понимала, что мне тоже нужно задумываться о подобных вещах. Королевский брак едва заключается по любви, и все это — лишь большая политическая игра, но юной деве было очень сложно сосредоточиться на подобных скучных, казалось бы, вещах. Куда приятнее было пребывать в раздумьях и грезах.
♌
«Он был больше чем человек — в нём текла кровь древней Валирии, кровь богов и драконов»
_____________
Воспоминание о моей первой встречи с Рейгаром навсегда осталось в памяти. Про такие вещи говорят «я хотел бы пережить это еще раз», такие вещи всегда хранят у сердца и не треплются с кем бы то ни было, но я — Серсея Ланнистер — гордая львица Великого Дома. Кто-то бы определенно сказал, что я слишком гордая.
Четыре года назад. Ланниспорт. Я — еще совсем ребенок, мне всего десять, а выгляжу я даже моложе своих лет. Слишком хрупкая, маленькая. Септа говорит, что я была похожа на юный росток, который пробился сквозь землю и гордо сопротивляется ветру, не желая склоняться обратно к земле. Подобные сравнения мне не нравятся, я бы определенно изъяснилась изысканнее, но суть и без того ясна. Уже в десять у меня были волосы цвета золота — отличительная черта всех Ланнистеров, столь же естественная и привычная, как локоны цвета снежной пурги у Таргариенов, — которые мягкими волнами спадали на плечи, я была истинной Ланнистершей и вела себя подобающе. Я помню, что в день турнира в Ланниспорте, народ приветствовал моего отца куда громче, чем Короля, и факт этого вызывал на моих губах улыбку, которую я плохо, но все же скрывала. Отец редко рассказывал нам о своих взаимоотношениях с Королем Эйрисом, но, кажется, народ больше восславлял Великого Льва, нежели Грозного Дракона. Впрочем, никакие крики радости не сравнятся с тем шумом взволнованной толпы, что обрушилась на юного кронпринца Рейгара, когда народ приветствовал его. У меня закладывало уши от такого гама, но я улыбалась, вглядываясь во все глаза в молодого дракона.
Идеальный. Именно так можно было бы описать Рейгара Таргариена одним словом. Идеальный во всем и исключительно прекрасный. Удивительно, что подобная красота существует в столь суровом мире. Было очень странно смотреть на него, восхищаться и думать о том, что он — мой будущий муж. В десять лет я не задумывалась о великом чувстве любви, мне казалось оно само собой разумеющееся. Такое чистое и удивительно чувство, о котором так любила рассказывать моя септа. Кронпринца любили все без исключения. Его невозможно было не любить, а я смотрела на него и восхищалась.
Рейгар Таргариен уже тогда имел славу умелого воина. Впрочем, быть может, это всего лишь было преувеличением, ведь легенд и баллад о Серебряном Принце было много. Даже слишком много для одного человека, но, когда этот человек — Рейгар, становится понятно, отчего же так много восторженных речей и плохо сложенных стихов в его честь.
«О Семеро, как же он красив…» — вздыхала рядом со мной одна из моих подруг. Я удивительно умела выбирать себе свиту. На их фоне я всегда выглядела лучше, и этот Турнир не был исключением.
— «Отец обещал, что я выйду за него замуж» — хвастовство и гордость плохо прикрыты в моем голосе, но я и не особо стараюсь, нарушая в которые раз наставления собственной Септы, забывая о сдержанности и скромности. Великие женские добродетели. Ужасно скучные и нудные.
«За кронпринца? Но разве Король уже дал согласие?»
«Даст, — я утверждаю это так уверенно, будто наперед знаю, что творится в голове Эйриса, — обязательно даст, ведь мой отец — его десница. Мы — Ланнистеры. Нет партии лучше для Таргариенов»
Раз у юного Дракона появился брат, раз юному Дракону все равно придется выбирать себе жену, так почему бы не избрать гордую Львицу, у которой манеры королевы и колючий взгляд? Мы же лучше всех этих полевых зверей, мы лучше неотесанных Волков и, уж тем более, лучше Оленей.
Поражение на Турнире списали на волю Богов. Люди говорили, что Рейгар специально проиграл, чтобы не злить своего отца, который в последнее время становился все более и более вспыльчивым. Люди вообще в тот день говорили очень и очень много, перемывая косточки всем Великим Домам, восхищаясь кронпринцем и оправдывая его поражение то юностью лет, то неумением, а то просто богами, что решили усмирить пыл юного дракона. Мне же было плевать на подобные скучные сплетни, наблюдать за кронпринцем мне было достаточно.
Подобные турниры, несомненно, были важны и зрелищны, но меня они удручали в отличие от моего брата Джейме, который тоже мечтал однажды стать рыцарем, но пока был лишь оруженосцем. И он станет. Обязательно станет, я уверена в этом, потому что мой брат — самый лучший на свете.
К темноте праздник перемещается в просторные залы замка. Дурные мысли развеялись пылью по ветру в момент, когда я переступила порог и вновь увидела Рейгара. Я прошу его сыграть мне на арфе. Я слышала, что кронпринц одаренный музыкант, и я горделиво смотрю на всех свысока настолько, насколько это мне позволяет мой рост и статус, когда юный дракон все же соглашается и берет меня за руку. Я чувствую на себе строгий, но все же полный любви взгляд отца. Я не смотрю на него, но чувствую, как он улыбается, наблюдая за действием. Ланнистеры и Таргариены. Великий союз великих домов. Наверное, именно это думает мой отец, или же о его дражайшем наследии, о котором он так переживает. Не бойся, отец, ты хорошо выучил меня, и я не подведу тебя. Я — твоя маленькая гордая львица.
На те мгновения, что Рейгар играет на арфе, перебирая любовно пальцами тонкие струны, мир, кажется, замирает, во все глаза наблюдая за идеальный Серебряный Принцем. Принцем, который обещан мне.
Но мелодия стихает, и жизнь возвращается. Время вновь возвращает свой ход, но предложение Тайвина Ланнистера, хоть и сказанное тихо, звучит все равно почему-то слишком громко. У меня в груди замирает сердце, проваливается куда-то вглубь, растворяясь в пучине волнений. Пауза затягивается, и с каждой секундой становится дышать все сложнее.
Поднятая вверх рука. Это не прямое согласие, но и этого достаточно, чтобы я, сдерживая себя из последних сил, сохранила остатки гордости и не взвизгнула от счастья. У меня глаза искрятся неподдельной радостью и восхищением. Отец обещал. Обещал, что его дочь станет настоящего принцессой, выйдет замуж за Рейгара Таргариена, а после станет и настоящей Королевой. И отец выполнил обещание.
Союз дракона и льва. Великий союз.
♌
_____________
В продуваемом паланкине холодно, и даже плащ с отделкой из меха едва ли способен согреть стремительно замерзающие руки и плечи. Тонкое платье изысканно, но не предназначено для подобной погоды, и все же оно — богатое, нежного оттенка — куда более под стать невесте, чем тяжелая, плотная ткань, расшитая золотом. Отец говорит, что скоро уже будем на месте. Он сопровождает меня, временами заглядывая в окно паланкина, и я улыбаюсь ему, тщательно скрывая мурашки по коже от холода. В замерзающих пальцах кручу медальон. Он приятно тяжелит в руке настоящим золотом Ланнистеров. Отлитый в форме львиной головы, он словно напоминает мне о том, кто я и кем должна быть. И кем вскоре стану.
Родной сердцу Утес Кастерли остался далеко позади. Я несомненно буду вспоминать о милом доме с любовью, но я счастлива пташкой упорхнуть прочь прямиком навстречу Королевской Гавани. Прошло четыре года с момента нашей с кронпринцем последней встречи, и за эти четыре года многое изменилось. Я больше не девчонка, похожая на тонкий росток, что сопротивляется ветру, я — гордая Ланнистерша, с золотыми волосами и глазами, что изумруды. Мои мысли в последнее время сосредоточены лишь на предстоящей свадьбе. И даже сейчас, сидя в продуваемом паланкине, укрываясь от холода плащом, пытаясь не выдать дрожание собственных зубов, я думаю о том, как изменился Рейгар за эти четыре года. И изменился ли вообще? Я думаю о том, как Королевская Гавань встретит меня, как Красный Замок совсем скоро станет и моим домом. И пускай, сама я никогда не сяду на Железный Трон, но стоять рядом — уже очень многое.
Дорога тянулась, кажется, вечность, но даже у вечности оказался конец. Снег под ногами тихо похрустывает, когда я все же выхожу из паланкина, и кронпринц подает мне руку. В тонких девичьих пальцах сила и цепкость львиной хватки. От коротких прикосновений мурашки по коже, которые тоже приходится скрывать. Как там говорила септа? Скромность и сдержанность. Да?
— Благодарю, мой принц. — идеальный книксен на снегу проделать сложно, но мне удается. Я держусь по-королевски хорошо, и я кожей ощущаю гордость собственного отца, когда он смотрит на меня и принца Рейгара. И все же в воздухе едва уловимо витает недовольство. Львиное недовольство. Что же беспокоит отца на этот раз? — Благодарю, дорога была легка, и холодный ветер вовсе не так страшен для меня. — никому и ни за что нельзя показывать какие бы то ни было оплошности или слабости. Я промерзла до костей в паланкине под нападками ветра, я промерзла потому, что не пожелала надевать тяжелое платье из плотной ткани, а плащ с меховым подбоем не способен спасти юную и нежную девицу от грызущего плечи холода. Но я ни за что не покажу этого. Лишь улыбнусь и почувствую, как кровь приливает к щекам.
Тяжелый плащ падает на плечи, он дышит теплом, и мне до ужаса хочется спросить, правда ли это, что драконы не чувствуют холода, но я кусаю себя за язык и лишь улыбаюсь, тихо благодаря Рейгара. Благодарю, мой принц, вы очень добры. Брошь в форме дракона переливается на солнце.
♌
_____________
Я отчетливо слышу гул и людские голоса. Они шумят и радуются, они выкрикивают имя кронпринца и десницы Короля, они кричат пожелания счастья. Это действительно ужасно волнующее, и я то и дело выглядываю из паланкина, рассматривая разгоряченную толпу, что бросает под копыта лошадей лепестки цветов и зерно. Они встречают не только принца Рейгара Таргариена и Тайвина Ланнистера, но они встречают меня — Серсею — невесту молодого дракона. Сердце в груди замирает, и я улыбаюсь. Улыбаюсь широко и радостно, мне нравится слушать голоса людей, то, как они выкрикивают имена. Великолепная процессия, и Королевская Гавань встречает нас тысячью голосов и пожеланиями счастливой жизни.
Но все обрывается. Резко. Я чувствую это, и на языке крутится только один вопрос: «что случилось?»
Пара мгновений длительного ожидания, а затем я все же выхожу из паланкина. Оказаться посреди улиц Королевской Гавани в окружении народа, что, затаив дыхание, смотрит на меня и на кронпринца — удивительно. Я вижу улыбку Рейгара, она отдает серебром — изысканная, но в чем-то холодная и отчужденная. Я вижу девочку, сжимающую в руках голубые розы, и у девочки дыхание едва слышное, словно она боится вздохнуть полной грудью.
— Благодарю тебя. — улыбаюсь доброжелательно и лучезарно, мой голос все равно, что золото, и я принимаю цветы из рук такой маленькой, но храброй, словно маленький львенок, девочки. Толпа вновь разрывается криками, и процессия продолжается, словно и не было подобное заминке.
Сидя в паланкине, я рассматриваю букет голубых роз, наслаждаясь тонким ароматом. Они пахнут свежестью зимы. Зимние розы всегда такие, они удивительно похожи на Рейгара Таргариена — столь же изысканные и безупречно прекрасные, но в чем-то холодные и отчужденные. У зимних роз шипы острые и длинные. Насколько остры шипы Рейгара?
Пока слуги занимаются вещами, мы с отцом направляемся к самому Королю. По дороге, Тайвин говорит мне о том, что я была прекрасна и мне следует оставаться такой же и дальше. Он предупреждает, чтобы в замке я была осторожна, но пока я не понимаю отцовских предостережений, и все же киваю, тихо соглашаясь. Я низко кланяюсь Королю Эйрису Второму, коротко отвечая, если спрашивают меня, но все остальное время я молчу. А потом меня отправляют в мои покои. Отец на прощание целует меня в лоб. Подобный жест кажется мне очень нежным и в чем-то до ужаса личным.
Мои покои в Красном Замке едва ли похожи на те, что были в Утесе Кастерли, и все же они прекрасны. Я не чувствую себя здесь как дома, но ведь этого мне и не нужно. Фрейлины воркуют о чем-то, сидя на кровати, и я честно делаю вид, что слушаю их. Камин дышит жаром, согревая комнату.
В Красном Замке мне слегка неуютно. Постоянное ощущение, словно кто-то следит за каждым движением, не покидает меня, но я стараюсь не обращать на подобное внимание. Быть может, я просто устала с дороги? Если здесь постоянно так, то как Таргариены еще не сошли с ума от этого постоянного чувства наблюдения?
И при первом же удобном случае я сбегаю прочь из своих покоев. Долго брожу по коридорам Красного Замка, ступая осторожно, словно боюсь, что кто-то увидит меня и схватит за шкирку, словно непослушного котенка. Переплетение коридоров и комнат, что полнятся эхом от далеких звуков жизни внутри замка, приводят меня в пустующую по каким-то причинам комнату, набитую книгами. И меня бы совершенно это не заинтересовало, если бы я не увидела здесь кронпринца Рейгара. Я знаю, что юный Таргариен любит проводить время за книгами куда больше, чем веселиться на турнирах или тренироваться искусству фехтования, отец говорил об этом как-то у нас дома. Я кланяюсь, и в моих жестах скользит уверенность, словно я знала, где искать моего жениха в этом огромном замке, но на самом деле я и не ожидала его встретить.
— Благодарю, Ваше Высочество, все прекрасно. Его Величество Эйрис Второй, Вы и Ваш дом очень любезны ко мне. — банальная вежливость ведь никому не повредит, верно? К тому же юная невеста должна быть почтительной и сдержанной. — О, я помню эти истории с детства. Моя септа любила рассказывать мне их на ночь. Говорила, что львы оберегают мой сон. — у меня смех звонкий, что золотые монеты, рассыпавшиеся на каменный пол. — Уверена, даже подобная память о величайших созданиях куда более величественна, чем живые и рычащие львы. Отец рассказывал мне о драконах, но едва ли лев Ланнистер может передать все величие этих существ, что когда-то населяли людские сердца страхом. Быть может, Ваше Высочество расскажет мне о драконах куда более подробно? Вы помните их имена, тех, чьи черепа остались в тронном зале?
Маленькая львица Серсея любопытная. Мне неуютно оставаться одной в покоях Красного Замка, но с фрейлинами обсуждать всякую ерунду мне скучно. Как и любому ребенку, что покинул дом, я немного тоскую по Утесу Кастерли, и это чувство будет расти, чтобы потом стать привычным. Не уверена, что королевская семья одобряет брак дракона на львице, и под тяжелыми взглядами стражников мне неуютно так же, как в собственной комнате. Наверное, именно поэтому я невольно ищу Рейгара Таргариена. Он — мой жених, и я обещана ему. Он — Серебряный Принц, которого все обожают до хрипа. Он, несомненно, больше, чем просто человек, потому что он — дракон, и в его жила течет кровь древней Валирии. И все же он — тот, с кем я хоть самую малость, но знакома.
Отредактировано Harley Quinn (2016-12-14 09:57:27)
