Когда ты всю жизнь проживаешь с чувством, что тебе нужно куда-то бежать, что-то делать и ты вечно должен кому-то должен помогать и остановиться не можешь, то тут тебе начинает казаться, что не остается никакого времени на себя и никакие маховики времени тебе не помогут, если ты не затормозишь. А ведь пора. Давно пора притормозить и оглянуться вокруг себя. Есть ли у тебя куда пойти? А к кому обратиться? А не были ли те люди, кого друзьями считаешь, на самом деле совсем наоборот? Так многое становится понятным и простым. Оказывается, что те, кому ты нужен — отталкиваешь и стремишься, как метеорит к ненужным планетам, которые и не звали тебя к себе. Но от какого-то внутреннего одиночества, они тебя принимают в своей орбите и ты сгораешь, не замечая, что никто тебя не спасает и не помогает выбраться наружу.
Тина уже около года чувствовала себя этим метеоритом, который летит все дальше в темноту, оставаясь никому не ясной и отчего-то все более одинокой. Да, у нее была бесконечно любимая работа и ее стали ценить на работе, иногда даже прислушиваясь к мнению, уже не называя за глаза «глупой». Те, кто когда-то смеялся над ней, ее коллеги мракоборцы даже звали все чаще на какие-то вечера, появились неожиданные поклонники среди людей из Конгресса и все это совсем не радовало ее. Куинни видела, как ее сестра тает на глазах, но пытается бороться и определенно понимала причину. Этот невозможный мужчина, который самым наглым образом приехал в Нью-Йорк, ворвался в их спокойную жизнь и просто взорвал все возможные и невозможные части этой жизни. Тина даже хотела поехать к нему и сказать ему, что влюбилась в него, как последняя глупая магичка, из тех песен, что так любила слушать Куинни вечерами по радио. Но тут же осекала себя и давала себе понять, что он никогда не появится в ее жизни и нужно жить сегодняшним днем, проблемами, что сейчас есть в их жизни. Ее любимейшая сестра натворила жуткие дела, от которых голова кругом, а она позволяет себе мечтать об этом ужасном магозоологе.
Да, он писал ей письма, но их было всего три за весь этот год. И ни в одном он не говорил, что приедет к ней и стало казаться, что все она уже надумала и не может быть ничего между ними. Слишком большая разница. Он слишком другой. Она ему не подходит и эти слова у парома почти год назад, нет, это все было большими глупостями и стоит не думать об этом. И кто бы мог подумать, несколько дней назад пришло письмо. Он едет сюда. Зачем? Кого он хочет порадовать своим визитом? О, Мерлин, пусть катится отсюда! Тина была бесконечно зла на него, сама не понимая причину и вообще отчего она так злится. Все равно он уедет. Не в этот же день, может позже, но все же. Девушка просто не собиралась с ним разговаривать. Она настроилась на то, что ей не нужно все это. Но до Рождества было еще достаточно времени и можно было что-то сделать с этим. Куинни все время была рядом и просто не могла бы ей позволить сбежать, уехать на другой конец страны, лишь бы не видеть этого высокого, до невыносимости привлекательного мужчину, к которому ее тянет до сих пор. Весь этот чертов год, ей нужно было просто забыть, но она не могла. Что делать?
Сегодняшний день был омрачен с утра огромным всплеском странных происшествий, было так неловко, так плохо, не-маги в некоторых уголках Нью-Йорка стали жертвами явного воздействия магии и нужно было разобраться со всем этим. Голова уже шла кругом и вот она, эта возможность немного передохнуть и прогуляться, разбавив свои мысли о работе и Ньюте, заботами о подарках к Рождеству для сестры. Она ведь такая хитрая, еще с самого детства старалась прочитать мои мысли, чтобы заранее узнать то, что ей подарят. Любопытство — второе имя Куинни Голдштейн, но Тина безумно любила свою младшую сестру и прощала такие шалости. Даже в таком возрасте, она не прекращала читать ее мысли и словно превращалась в маленькую девочку каждый раз перед этим праздником. Им очень нравилось гулять среди не-магов в этот день, наблюдая, как те представляют себе магию, как они счастливы и получая тепло от неизвестных людей. Выходя с работы, Тина и понятия не имела, что через пару секунд окажется в объятиях мужчины, о котором думала весь этот год. Он сделал все настолько быстро и что-то там пробормотал, она и понять, услышать и разобрать не успела. Все слишком быстро. Так не должно быть. А может это мираж?
- Ньют?... - Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Слишком много эмоций. Успокойся, Тина. - Ты зачем приехал? И ты привез с собой ЭТО? - девушка заметила у него чемодан и вроде нужно улыбнуться и просто рядом встать, за руку взять, но все же мракоборцы люди странные. Их невозможно отвлечь от действительно важных дел, пусть рядом стоит и тот, о ком так много думала. - Уезжай, Ньют. Все слишком сложно, чтобы была возможность тебе так легко возвращаться через год. - Тина стала злиться. - Просто уезжай! Ты не должен был приезжать! И эти твои два письма за год! Это так ты думал обо мне? - Оттолкнуть его, конечно, это прекрасная идея, Тина. Пусть уезжает, а ты вновь начни страдать с самого начала. Ты же настолько глупая. Мо-ло-дец.

Всем отчего-то кажется, что когда  тебе в любви признаются или, не дай Мерлин, тебе приходится признаваться кому-то в любви, вокруг сразу начинают летать сердечки и музыка красивая литься начинает неизвестно откуда. Но ведь это лишь воспаленные фантазии влюбленных людей, которые не могут другими способами показать любимому человеку, что это все взаимно и без него у другого жизнь не мила просто. Тине Голдштейн всегда казалось, что любовь — это не про нее, не ее история, ничего похожего у него не случиться и любовь от нее возможна только к работе, только она всегда принимала ее такой, как она есть и без претензий и за все эти годы, девушка привыкла называть своим вечным партнером именно работу. Ничего другого. А еще у нее была безграничная любовь к сестре, которая в свое время смогла слепить из них такую связующую часть, что даже если кому-то плохо, то на большом расстоянии можно было понять это, и успеть что-то предпринять, лишь бы другой стало лучше. И пусть Тина совсем не умела читать мысли, не могла обучиться искусству, которое ее сестре давалось крайне легко, что иногда было так обидно, что хотелось рвать и метать все. Тина привыкла быть одна. Ей уже было совсем не обидно засыпать одной в своей кровати, прижимая к себе лишь подушку и засыпая, мечтать о каком-нибудь сказочном даже для ее мира, принце, чтобы ворвался в ее жизнь и увел подальше, забрал от всех невзгод, но понимая, что ее сестра слышит эти мысли так же отчетливо и краснея, пряталась глубже под одеяло, стесняясь таких вещей. Тина часто завидовала своей сестре в столь легком общении с мужчинами, словно это тоже передалось ей с даром, что мысли позволяет читать.
Однажды, еще в школе, когда Тина была полностью погружена в учебу, с ней рядом сел парень из ее курса и  был так любезен с ней, что она уже подумала, что вон он, ее принц, но все оказалось прозаичней. Никому не нужна была Тина-девушка, всех больше всегда интересовала Тина-заучка, которая могла бы помочь с домашним заданием  и при этом абсолютно безвозмездно. Куинни и в тот раз вытащила ее из пучины странных мгновенных влюбленностей, причем настолько односторонних, насколько это вообще возможно. Голдштейн младшая словно всегда была понятливее в этих делах, как будто она уже не одну жизнь прожила и ни с одним мужчиной общалась. Ее практически нельзя было обмануть, а вот Тина всегда была другой. И вот до сих пор, до двадцати шести лет, она так и не испытала чувство настоящей любви, отдав всю себя сестре и работе, будь она неладна. И вот, спустя столько лет, перед ней стоит тот, кто так нравится ей, кто так привлекает ее и просто все клеточки ее организма тянутся к нему. Ньют Скамандер просто перевернул всю ее спокойную жизнь и хотелось одновременно петь и ненавидеть его на самом максимальном уровне. Ей всегда хотелось прижаться к кому-то, встать за его спину и больше не позволять никому влиять на нее так, как было раньше и кажется, вот оно, счастье твое, беги и бери, но часто обжигавшаяся Тина не торопится.
- Ты в своем уме? - Она делает шаг назад и просто проводит рукой правой в волосах своих, словно пытаясь отогнать какие-то странные сны, не может понять, где есть правда, а где сон. - Ньютон Скамандер, ты же совсем не понимаешь, что сейчас говоришь. - Девушка абсолютно шокирована и боится, как бы сестра сейчас не прибежала из здания рядом, чувствуя, что сестре совсем не хорошо. Что делать? Этот вопрос крутится в ее голове, хочется бежать, кричать и просто паника накрывает брюнетку, заставляя дышать еще глубже, не показывая виду при этом для Ньюта, чтобы не вздумал касаться ее, иначе все совсем будет тяжело для них обоих. - Навязчивым, Ньютон? - Она сейчас, словно его мама, начинала закипать и называть его по полному имени, которое ей показалось гораздо приятнее, чем производное и сухое «Ньют». - Я ждала тебя целый год, мечтала о твоих письмах, а сейчас ты просто берешь и говоришь, что боялся быть навязчивым? - Девушка закипала изнутри и казалось, что еще немного и ее пальто гореть начнет. - Ты писал мне о своих животных, обо всем, кроме того, что я ждала! И тут это письмо о приезде! - Вечно спокойная и уравновешенная Тина закипает и просто хватает этого недотепу за пальто и трасгрессирует в их квартиру. Чемодан падает из рук и на секунду тишина становится гробовой. Лишь бы не открылся и вновь не повторилась история. Но все проходит спокойно и она вновь превращается в разъяренного гипогриффа. - Ньютон Скамандер! Если бы ты хотел, ты бы давно был здесь и сказал это лично не через год, а гораздо раньше! - она шипит на него, но отчего-то вдруг разворачивается и просто начинает снимать с себя пальто, уходя на кухню. - Надеюсь, что ты будешь чай, Британец. - Смешно и грустно одновременно. Она улыбается, но сказать ответную фразу на все, что он произнес, не решается. Возможно еще не время.

Любовь — все же самое опасное чувство на свете. Она поглощает тебя с головой, затаскивает в пучину страсти и не выпускает, чтобы дать хоть один глоток свежего воздуха получить. Нет и еще раз нет. Никакого воздуха, никакой даже мнимой возможности стать свободным. Ты просто оказываешься посреди океана, где нет ни одной спасительной лодки кроме одной: там сидит тот, кто скинул тебя в этот океан. И только у вас двоих есть возможность понять, утонешь ли ты или все же он протянет тебе руку и через пару мгновений ты окажешься там, в его теплых объятиях и больше нет ни одного варианта, чтобы свалится оттуда. Да, где-то далеко плавают и другие лодки, но тебе туда хода нет. Лишь в крайних случаях оказывается, что твоя половинка сидит в другой лодке и для воссоединения необходимо отпустить руку державшего тебя человека и прыгнуть, не боясь утонуть. Ты стремишься к той, другой лодке, стараешься порвать связь с прошлой, но ведь это так тяжело, вы пережили слишком много вместе и быть может было бы логично остаться и перестать мечтать, но это запрещено. Мечтать — это очень важно. Мечты спасают тебя от самого страшного — от одиночества, которое тебя может поглотить похуже, чем любовь. Если в любви ты не один, у тебя есть тот, кому довериться можно, но в этом случае — никого. У тебя нет никого, кроме себя и своего отражения в воде. Страшно. Опасно. Грустно. Невозможно оказаться в океане любви, если ты не сможешь побороть это существо — Одиночество.
Тина всегда была одна. Даже тогда, когда была в отношениях, даже в самых тяжелых для нее, она была одинока. Это осталось ее самым большим страхом — не иметь возможности делиться важным и сокровенным с родными и близкими, от того так и держится за сестру свою, руку ее не отпуская и боясь отдать ее кому-то еще, разделить ее чувства с кем-то. Из-за этого и Якоб казался ей сначала слишком опасным. Как можно отдать часть своего сердца ему? Не-магу! И потерять контроль, открыть дверь в будущее свое было очень страшно. Тина не могла сделать эти шаги важные, оставаясь в своей скорлупе, погружаясь все сильнее в работу и отказываясь голову высовывать, словно черепаха. А ведь нужно лишь шагнуть, закрыть глаза и идти вперед, не боясь, просто дать руку тому, кто тянет ее тебе. Будь сильной, Тина! Проснись от своего небытия и начинать двигаться вперед. Ты же не трус. Давай, вперед. Но Тина лишь сильнее в себя уходит, не желая, боясь показаться настоящей для людей. Они привыкли видеть ее сильной, уверенной в себе, а маленькая девочка внутри нее требует тепла, любви и игрушек. Недолюбленность родителями часто давала о себе знать. Она не понимала, что значит любить. Кроме Куинни у нее никогда не было никого рядом. А теперь дверь в этот чертов чулан открывает Ньютон Скамандер и просто вытаскивает наружу это маленькое существо, желая оберегать его и не выпускать больше никуда, кроме своей лодки в этом океане любви и одиночества.
Она отбивается от него руками и ногами, абсолютно забывая про палочку и вообще о том, что в ней магическая сила заключена. Умоляя отпустить ее обратно, не трогать ее, но ничего не выходит. Слишком упрям, слишком влюблен, чтобы отпускать ее.
Одним мановением палочки и невербальным заклинанием весь мусор на столе разлетается по местам, крышка с громким хлопком накрывает варящееся зелье, на столе появляются две кружки, какие-то сладости и штрудель, который отчего-то так и не выходит таким же восхитительным, как у сестры, но все же приемлемым. Горячий чай разливается по кружкам, шторы немного приспускаются и делают их обстановку более интимной, а свечи, что зажигаются на столе лишь добавляют этих ощущений. Ей хотелось быть более нежной, чем она привыкла быть. Хотелось почувствовать себя девушкой, к которой пришел тот, чье имя во сне повторяла миллионы раз и своими мыслями просто надоела сестре. Тине было даже неловко в какой-то момент перед Куинни, что та постоянно должна слушать эти метания душевные.
- Ньют, у нас произошло слишком много, чтобы все рассказать за один раз. - Она улыбается ему и подходит, стягивая с него шарф и не выпуская его из рук, стараясь тепло почувствовать, помогает снять пальто. Почему-то очень хочется заботится о нем, идти с ним рядом и постоянно улыбаться. - А ты приехал только ради того, чтобы навестить нас и скоро уедешь или у меня есть шанс упросить тебя сходить со мной на бал в МАКУСА? - Она безбожно краснела и боялась получить отказ. Поэтому лишь улыбнувшись, она вновь нырнула в другую комнату, и встав у зеркала, пыталась перестать улыбаться, словно получила должность начальника мракоборцев. Тина не могла успокоиться и даже не заметила, что он смотрит на нее и улыбается.  Отчего эта улыбка так трогала ее сердце, никто, наверное и ответить не сможет на этот вопрос. Подходит к нему и легко целует в щеку, обнимая. - Ты, как никогда, вовремя. Но за эти твои извинения... - Она хихикает и отходит, словно что-то должно произойти. И правда, он «случайно» оказывается в любимом платье Куинни. Розовое такое, с оборками. Смех льется рекой и видимо стоит бояться расплаты. Чертова лодка теперь полна.

Любовь слишком сложна, чтобы ее понять в книгах описать или почувствовать тому, к кому еще не пришла она. Это прям как зелье для создания мнимой любви, приворотное еще называют его — каждый чувствует что-то свое. Кому-то чудится аромат травы свежескошенной, а кто-то запах дерева рождественского может найти в своем подсознании. Единственное правило для любви — не кричи о ней, спугнешь, как птичку с ветки у окна, и она улетит, не вернется никогда.
Порпентина всегда считала себя той, для кого любовь лишь загадочное слово, не подходящее для такой карьеристки, как она. У нее были свои цели, которые необходимо достигать. Какие-то препятствия, преодолеть одной которые так сложно оказалось, что иногда руки опускались и вера в себя заканчивалась. Приходилось в руки себя брать, не терять голову и собираясь с духом идти вперед, разбивая все трудности на пути, сжимая в руках лишь магическую палочку.
Ей уже казалось, что слишком холодная она, чтобы влюбиться и поверить в свои силы так же сильно, как в книгах написано. Куинни верила в любовь и обещала сестре, что у нее  еще все будет. Было смешно верить в эти сказки, не понимая, как все же можно найти это загадочное чувство. Тем более в таком лживом мире, где любовь предают, она изранена, ее не берегут те, кто нашел ее в таком месте. Одно время Голдштейн старшая искала в себе столько изьянов, то нос у нее слишком острый, то глаза маленькие, а может мужчинам нравятся только такие красотки, как ее сестра? Это сводило с ума, но с возрастом эти вопросы стали уходить на второй план, забываясь или превращаясь в шутку семейную. Только Тина все равно оставалась одна, не за кем было спрятаться, слабой себя чувствовать. И вот здесь появляется этот невыносимый магозоолог.
Тина чувствует огонь в его взгляде, зеленые глаза просто насквозь прожигают, не дают возможности отвести взгляд и не потеряться в глубине их. Когда он касается ее, просто берет за руку, мурашками покрывается все тело, а в во рту пересыхает, словно воды не пила давно. А улыбка? Нет, вы видели эту улыбку? Порпентина просто хочет в ответ улыбаться, не переставая, быть рядом и греться в тепле этого солнышка. И вот у нее все шансы есть попробовать что-то новое, стать слабой девушкой, не искать больше никаких проблем на свою голову в одиночестве, а что-то держит на месте ее.
Возможно, что это чувство неприятное, не дающее первый шаг сделать, просто построено на страхах ее старых, которые шепчут в голове пакости всякие. Не должно быть так. Внутри Тины пытается вырваться из цепей этого страха какая-то другая сторона ее. Она жаждит сказать Ньютону о своих чувствах, обнять его и потеряться на века в этих ощущениях, в этом тепле. Поцелуй в щеку срывал цепи и разрушал барьеры у Тины и от этого улыбка на лице стала шире и чувства переполняли ее.
- У них, как бы сказать честно, все сложно. - Она хмурится на секунду, но продолжает, - Куинни заключила сделку с Грейвсом, теперь она помогает тайно мракоборцам, а он взамен не замечает ее отношений с не-магом. Помнишь, ты еще год назад сказал, что наш закон глуп? - Она берет парня за руку и все же ведет к столу, где чай стынет, - За этот год многое изменилось, Ньют. Они так светятся рядом, что стоять рядом жарко. - Вновь смеется и делает глоток чая, согреваясь изнутри, после такого холода на улице. - Этот год гораздо холоднее, чем прошлый. - Смотрит в окно, но тут же переводит взгляд на Скамандера и смущается до красноты ушей, - Прекрати на меня так смотреть, это невозможно! - Смеется, но парень словно не слышит этого и вместо всего просто протягивает ей книгу, которую обещал привезти в прошлый раз. Плотная бумага шуршит под пальцами, Тина даже палочку не использует, самой же хочется прочувствовать все-все. Книга такая красивая, немного теплая от того, что в чемодане среди вещей лежала. - Ньют...- она запинается, - она невероятно красивая. Ты такой молодец! - она крепко обнимает его за шею и целует в обе щеки, уже не замечая свое смущение, она безгранично рада за него, кажется, что он стал еще теплее.
Этот декабрь стал для нее каким-то волшебный, насколько это понятие возможно для магов. Книга Ньютона просто восхитительна, он признался ей в любви, сестра счастлива со своим булочником. Тина поверить не могла, что когда-то сможет спокойно выдохнуть и почувствовать счастливой себя, остановившись на минуту.   - И ты не прав. Это восхитительный подарок на Рождество. Я ждала его год. - Она вновь берет его за руку и ведет к большую дивану, кружки с все еще теплым чаем плывут за ними, - Посидишь со мной? Я хочу узнать тебя лучше. - Хлопает пару раз по месту на диване рядом с собой.