В древности бытовала забавная традиция - гонцу, который приносил дурные вести, отрубали голову. Шерлоку еще с детства был любопытен смысл этого ритуала. Он задавал себе несколько простых вопросов, чтобы думалось лучше, и путь к ответу был освещен ярче. Например, он не вполне понимал, зачем нужно отрубать гонцу именно голову. Не было ли более разумным избрать на отсечение другие части тела - хотя бы ладони до уровня кистей? Да и если подумать хорошенько,то сам смысл столь жестокого наказания оставался для Шерлока абсолютно неясным: гонец, сколь бы плохим и жестоким в душе человеком бы ни был, нисколько не влияет на благость новости, которую сообщает. Не сам же он ее сочинил по дороге к адресату, в самом деле?
Как бы то ни было, жестокости в мире не убавилось по сравнению с прошлым. Человеческая фантазия с каждым новым столетием, приходившим на смену старому, с поразительным тщанием и изобретательностью занималось разработкой все новых и новых пыток. Холмс-младший знал об этом не по наслышке — он на собственной шкуре испытал многие из них. Иногда при этом присутствовал его старший братец...
Холмс задумывается о гонцах и пытках неспроста. Он стоит на балконе своей квартиры на Бейкер-стрит, поднеся ладони к лицу и, уткнувшись кончиками пальцев в подбородок, напряженно размышляет над дальнейшим планом действий. Ей богу, если бы гонцом, сообщившим дурную весть был кто-то другой, то было бы легче переносить все то, что сейчас происходит. А как быть, если ты и есть гонец? Гонец и адресат одновременно. И ведь Шерлок легко мог избежать участи быть раздираемым на части дилеммой, превращающей его внутренний мир в поле битвы гражданской войны, он мог непринужденно закрыть глаза на явную угрозу, просто отойдя в сторону и наблюдая за развитием событий - пока в какой-то миг не решил, что нужно вмешаться.
То, что произошло всего несколько часов назад, казалось немыслимым. Страна была ввергнута в хаос - и все из-за дыры в системе безопасности разведывательной службы, чья история тянулась вглубь веков, а репутация казалась непогрешимой! Десятки, нет, даже сотни человеческих жизней оказались в опасности. Еще большее число людей даже не подозревали о том, что работают на правительство и поэтому ничего не могли предпринять для собственной защиты. Час назад ему позвонил Майкрофт: "Ты участвуешь в деле, Шерлок, хочешь ты того или нет"; через пятнадцать минут - Лестрейд: "Несколько наших людей уже пострадало, надеюсь, вы знаете, что делать?". Смс от Ватсона так и вовсе приходили каждые десять минут. Содержание последней казалось безотносительным того хаоса, что творился вокруг: "Мы слышали новости, уже едем". Не приходилось сомневаться, что Джон прибудет на Бейкер-стрит не один, а в сопровождении своей супруги и по совместительству секретного агента. Холмса бы не удивило, если бы Мэри и была инициатором встречи - все-таки ей не по наслышке знакомы угрозы, с которыми вот-вот столкнутся сотни людей.
В порыве внезапного озарения Холмс срывается с места, хватает с вешалки пальто, быстро набрасывает его на плечи. Шарф уже на нем; он позаботился об этом почти сразу же, как только ему позвонил Лестрейд. Шерлок спешит. Топот его шагов такой частый, что миссис Хадсон, высунувшись в коридор, бросает ему вслед реплику про роту лошадей, но Шерлок ее уже не слышит. Он, прихватив с собой только смартфон, вызывает такси и называет адрес - единственный, который знает.
Шансов на успех ничтожно мало, но если Холмс правильно выстроил цепь событий, на первый взгляд не складывающихся между собой, то по прибытии не придется целовать закрытую дверь.
"Надеюсь, успею".
Шум города проносится мимо, как и все остальное, только конечная цель имеет смысл, и вот, прибыв на место и расплатившись с таксистом, Шерлок в несколько шагов пересекает пространство между такси и входной дверью. Проникнув внутрь, он рывком перескакивая через ступеньку добирается до нужного этажа и несколько раз стучит в дверь.
Этот нехитрый мотив был родом из детства. Шерринфорд, если он, разумеется, еще дома, должен понять.
[/SGN]
