Доктор Дю Морье провела половину дня разбираясь в том, что думала о своих пациентах. Мелким, пугающе отчетливым и разборчивым почерком женщина испещряла лист за листом в темной записной книжке, подводя итоги для многих из тех, кто попал к ней на прием. Нужно было расчищать график, избавляться от тех, кто начинал использовать их приемы лишь как повод увидеть именно её (Беделия не любила формирование ложной привязанности и поиски взаимности в том, что происходило в стенах ее кабинета), подмечать для дальнейших исследований те мелочи, которые происходили с ее клиентами по мере их бесед, по мере того, как она медленно раскручивала запутанные клубки детских травм, юношеских неудач, взрослых разочарований. Какие-то пациенты, по ее профессиональному мнению, оправились и могли продолжать свою жизнь без её помощи. Других же Дэлия помечала как наиболее острых, требующих срочных и, как правило, более суровых мер.
Все эти пункты были обыденной частью понедельника. Такой же обыденной и постоянной, как страница с именем "Ганнибал Лектер" в ее записях. Только этот человек ("А человек ли он был," - иногда задавалась вопросом Беделия) все ещё держал мисс Дю Морье в высочайшем умственном напряжении на каждом новом приеме, на каждом новом слове, на каждом новом взгляде и еле уловимом выражении лица. Она наслаждалась тем часом, что занимал прием Потрошителя, искренне и сполна. В этих шестидесяти минутах был тот, непонятный простому обывателю, азарт и был своеобразный риск: в ее случае - как далеко она сможет пробраться сквозь паутину точных слов и лжи, как много его костюмов сможет разглядеть и какой именно окажется истинно его; с его же стороны, как заключала Делия, вклеивая очередной лист с записями в раздел "Лектер", их встречи были вызовом её профессионализму, таланту и уму. Ганнибал Лектер завораживал и манил к себе ту часть Дю Морье, которую можно было бы, при грубейшем рассмотрении, назвать "сумасшедшим ученым". И его манера открывать и скрывать одновременно заставляла ту самую часть трепетать от восторга.
Беделия Дю Морье, кажется, с детства любила сложные загадки. Ганнибал Лектер был прекраснейшей из них.
"И скорее всего той, что меня погубит," - всегда напоминала себе Дю Морье, но остановиться не могла, продолжая параллельно принимать и других клиентов, отыскивая среди них самые сложные и нетривиальные случаи. В иных ситуациях она проводила лишь одну встречу, за которую либо успевала управиться с разнообразными надуманными депрессиями, приступами апатии и прочими повсеместными проблемами, либо выдавала список тех врачей, которые подойдут ее клиенту лучше. У нее всегда было несколько под рукой.
Многие полагали, что так выражается ее деловое желание тратить время на действительно важную работу и даже соглашались с такими мерами (ведь время - деньги, подкрепляли они), но люди, в общем-то, были правы лишь на самую малую долю. В основном в этой тактике была заслуга её врожденного и старательно взращенного эгоизма. Беделия не строила у себя никаких иллюзий насчет своего характера, она делала это исключительно с другими.
В три часа доктора порадовал своим присутствием сравнительно новый пациент, дело которого играло как алмаз поначалу, но с каждым новым приемом все больше и больше походило на стекляшку. Нещадно отсекая романтические прикрасы, Дэлия доходила до истины и приводила к ней, словно маленького и глупого ребенка, своего клиента, который так отчаянно цеплялся за нарисованную и возлюбленную его разумом идею собственной психопатии. Через час от всех его кусочков фантазий и лжи, в которые он сам так крепко верил, осталось еще меньше. Беделия чувствовала себя дачником, старательно вычищающим сорняки, зато готова была спрогнозировать его выздоровление довольно точно. Быстрым росчерком Дю Морье назначила мужчине еще два приема и отпустила его с Богом.
Следующий час оказался свободен из-за болезни ее пациентки(они обе - и она, и ее пациентка - прекрасно знали, что это все довольно ребяческая ложь, но Дэлия не только знала про кнуты и пряники, она еще и пользоваться ими не забывала, поэтому иногда позволяла своим пациентам подобные глупости, чтобы на следующем приеме иметь право надавить кое-где с двойной силой).
И вот, в пять часов, на ее пороге появился разум, совершенно ей не знакомый и еще ею не изведанный. Блондинка, выбравшая сегодня классическую черную юбку-карандаш и красную, воздушную рубашку из прекраснейшего шелка, с вежливой (но сдержанной) улыбкой распахнула дверь и отступила в сторону, приглашая женщину на пороге войти. Внимательный взгляд доктора тут же скользнул по лицу пациентки, впитывая в себя каждую деталь, каждое изменение в глазах, пока Эмма представлялась. Да, Беделия встречала по одежке, чтобы затем старательно вытряхнуть из нее и предложить либо новую, либо хорошо забытую старую.
- Да, мисс Фрост, добрый вечер. Приятно познакомиться, - отдавая дань все тем же правилам общества, откликается Дю Морье. В своих мыслях же женщина ставит одобрительную галочку за вежливость и знания правил этикета, этих основополагающих высшего общества. Она пропускает Эмму перед собой, закрывает дверь. - Пройдемте за мной, мисс Фрост. Могу ли я обращаться к Вам по имени? - неспешно минуя коридор, чуть повернув голову назад, уточняет психолог. Путь в ее кабинет довольно короток. Все для удобства ее посетителей и отграничивания ее личного пространства. - Вы вольны выбрать любое место, которое вам приглянется, - вежливо предлагает доктор Дю Морье, когда они оказываются на месте. Она никогда не диктует своим посетителям, куда им сесть. В этом тоже есть некоторые нужные ее наметанному взгляду детали. Во-первых, сам выбор. Во-вторых, то, что в таком случае она сядет второй и успеет изучить позу, брошенные в это время заинтересованные взгляды на предметы интерьера, мелкие компульсивные действия (легкое волнение способствует их выявлению, а посещение мозгоправа - о, видит Бог, она ненавидит это слово и ту серость, которой от него веет - редко не является поводом для волнения). - Если Вам понадобится вода или что-нибудь еще, смело просите. Предпочитаю не устраивать бар прямо здесь, так как это будет отвлекать внимание, а это не то, зачем Вы сюда пришли, не так ли? - Дю Морье усаживается следом за Фрост, делая все необходимые мысленные заметки и чуть кивает, закидывает ногу на ногу и сцепляет руки в замок, устанавливая с Эммой зрительный контакт. - Я начну с довольно официальных и обобщенных вещей, Эмма. Во-первых, немного о том, как все будет проходить. Как только мы закончим этот вводный диалог, наш час начнется. По окончании я предложу Вам чая, кофе, быть может, вина. Однако во время сеанса Вы будете отвечать и не будете пытаться отклоняться от тех вопросов, которые я Вам буду задавать. Если Вам покажется, что Вы обхитрили меня и избежали ответа, не сомневайтесь, я задам этот вопрос еще раз, когда Вы будете ждать его меньше всего, а значит и ответите честнее. Возможно, Вы захотите сэкономить себе время и уйти с какими-то результатами, тогда это не про Вас. Если же нет, то Вы предупреждены, - Дю Морье чуть приподняла уголки губ. - Во-вторых, если Вы будете недовольны, Вы всегда в праве потребовать смены врача. Я не буду настаивать и дам Вам контакты своих коллег. Быть может, с ними у Вас заладится. Но не стоит настраиваться на заведомо отрицательный результат. В-третьих, я, в свою очередь, могу так же отказаться от нашего сотрудничества и, как и в предыдущем сценарии, в таком случае я дам Вам список других специалистов, - Беделия изогнула бровь, молчаливо спрашивая подтверждения подобным законам. - Ну, и по мелочи. Я не веду записей на наших беседах, но это ни в коем случае не значит, что я что-то забуду и упущу. Записывание, сродни терпкому запаху кофе из буфета, будет лишь отвлекать этим исконно человеческим интересом "а что же она там пишет". Опаздывая на сеанс, Вы тратите лишь свое время, мое окончится ровно по расписанию. И, конечно же, никто и никогда не узнает о том, что происходит в этих стенах, если Вы сами не пожелаете обратного. Я всегда действую в Ваших интересах, но при этом не нарушаю рамок деловых отношений врач - пациент. Я буду Вашим терапевтом, но не буду Вашим другом. Будет удобнее, если я сразу уточню это, не правда ли? - Дю Морье вновь позволяет себе сдержанную улыбку. Классические условия взаимодействия, выведенные ею за годы практики. Она прекрасно отдает себе отчет, что есть некоторая лукавость в ее словах, например, в обещании действовать лишь в интересах пациента. Это не совсем так. Хороший врач действует иногда в своих интересах, не забывая при этом "не навредить". В конце концов, интересы пациента достаточно редко связаны с желанием полного выздоровления, а иногда и вовсе с этим не имеют ничего общего, поэтому ей приходится брать право решать на себя, а свои действия переводить в разряд теневого вмешательства. - Все до ужаса банально, но все же стоит повторения, Эмма. Теперь, я полагаю, мы готовы начать, - Беделия заискивающе заглядывает в глаза женщины напротив. - Что Вас беспокоит, Эмма? Почему Вы пришли ко мне?
"Банальный вопрос, до сведенных зубов, но для работы на контрастах и истинных побуждениях лучше него еще ничего не придумали".

Отредактировано Bedelia Du Maurier (2016-11-19 19:55:00)