— It's like you're my mirror
My mirror staring back at me —
Шесть тридцать две по лондонскому времени. Здание обители на треть состоит из развалин. Еще на одну треть оно целое, и оставшаяся часть не относится ни туда и ни сюда, потому что выходящее на улицу крыльцом очищено от обломков и опечатано черно-желтой полицейской лентой, одинаковой во всех частях мира. Дверь, прежде снесенная с петель, стоит на месте и держится на двух поперечных перекладинах, но этого Стрэндж не видит – портал выводит его в центральный зал обители минуя все преграды и эту дверь тоже.
Стрэндж никогда не считал себя материалистом и едва ли привязывался к вещам, за исключением некоторых дорогих сердцу мелочей, однако при взгляде на разрушенный Санкторум ему становится грустно. Это – чувство несправедливости, физическое его воплощение, которое невозможно измерить: оно просто есть, просто появляется при взгляде на дыры в стенах, изувеченную мозаику, темные пятна на мраморе. Любой испытал бы подобное; это истинная красота способна оставлять сердца нетронутыми, потому что в стремлении к идеалу те не способны разобрать сам идеал, но вот красота надломленная, испорченная – это другое дело. Люди странный народ, всегда к такому тянутся.
Немного жаль лондонскую полицию, облепившую тут все своей любимой лентой. Вряд ли кто-нибудь из них придет к верному выводу, прогулявшись внутри этих стен. Что здесь было – взрыв? Перестрелка? Землетрясение? Какую-нибудь версию в конце концов подберут. Здание восстановят. Может быть, когда-нибудь этот Санкторум вновь начнет служить изначальной цели, но пока что на долгие месяцы он обречен проходить по полицейским сводкам, отображаться в местных новостях и привлекать взгляды туристов.
«Лишь бы не мародеров», - думает Стрэндж, поднимаясь вверх по широкой лестнице.

Шесть сорок. На верхнем этаже повреждений, видимых глазу, намного меньше. Тут поваленный шкаф, здесь опрокинутый столик, еще чуть дальше битое стекло со стенда и разбросанные книги. Здание Санкторума числится правительственным реставрационным центром, сюда не пускают обычных посетителей, а если какому-нибудь журналисту все-таки не терпится – для него открывают первый этаж. В основном там библиотека и хранилище старинных книг, полотен и нотных записей: материала ровно на одну статью, не самую, к тому же, интересную.
Верхние этажи – дело другое, они целиком для магов. Кроме жилых комнат здесь также есть библиотека, только уже настоящая, скрытая потайной дверью, которую не открыть незнакомому с магией человеку. Здесь же и артефакты – не так много, как в Тибете, и не такие редкие, как в Нью Йорке, но тем не менее ценные и полезные, иначе стали бы их отыскивать в многообразии миров и переправлять сюда?
Стрэндж останавливается на пороге зала: тут душно, словно пыльная взвесь продолжает висеть в воздухе. Хочется открыть окно, но Стивен предпочитает отрешиться от ощущений: он все-таки здесь по делу, а не затем, чтобы ностальгировать об обители, в которой практически не бывал. Его забота другая: забрать в Нью Йорк те из артефактов, которые до сих пор здесь оставались. Книгами займется кто-нибудь другой, но артефакты… их он не мог – или не хотел – никому доверять.

Шесть сорок семь. Его что-то настораживает, поэтому он останавливается по центру зала и медленно поворачивается вокруг себя. Беспорядок, беспорядок, снова беспорядок. Упавший шкаф с книгами: Стивен подходит к нему вплотную, и мантия недовольно загребает слежавшийся на полу мусор, а потом приподнимается, отряхивая саму себя. Шкаф, кажется, дубовый – поднимается тяжело, будто нехотя, но в конце концов все же возвращается на место, а взгляд Стивена пробегается по выпавшим книгам. В двух местах ему кажется, будто чего-то не хватает, но с уверенностью утверждать он не может – он никогда не видел прежде этих книг.
Зато дальше есть кое-что занятное: упавшая подставка и битое стекло, прежде окружавшее один из артефактов. Доктор останавливается рядом, обращая внимание на угол, под которым лежит подставка – судя по нему, стоявший тут глобус должен был укатиться в угол у окна, но там его нет. На всякий случай Стивен обследует и другой угол, и противоположную сторону зала, но глобуса нет и там. Он небольшой, помещающийся в сомкнутых вместе ладонях, но тем не менее не заметить его невозможно – его просто здесь нет.
Это не полиция – Стрэндж видел протокол осмотра помещения. На вид глобус был вещью дорогой, никто не посмел бы взять его просто так, но мысленно он все же делает пометку, чтобы не забыть это проверить. Потом второпях, уже без прежнего усердия, проверяет все остальное, собирает с пола несколько книг, прихватывает мерцающий кристалл и уходит в оставленный на первом этаже портал.

Двенадцать ноль семь по времени Нью Йорка. Пятнадцати минут хватило на то, чтобы разместить перемещенные артефакты в новой для них обители и связаться с Уильямом, одним из ньюйоркских магов, кому Стрэндж мог доверять. Вдвоем они выяснили, что глобус не проходит ни по одному протоколу полиции, но и как артефакт до сих пор не был активирован. Напрашивался вывод: его украл человек, не разбирающийся в его назначении.
- Можем мониторить аукционы, - самый очевидный совет подбрасывает Уилл. – Рано или поздно вор попытается его продать.
- Если только не украл его по заказу. В этом случае артефакт всплывает только тогда, когда им воспользуются, да и то – если мы заметим. Ты и без меня отлично знаешь, зачем нужен глобус. Поймут, как с ним обращаться, и все остальные артефакты на нем как на ладони. Нам придется брать в аренду банковские сейфы, чтобы их уберечь.
- Можем мониторить аукционы, - настаивает Уилл, - и одновременно попытаться найти его.
«Артефакт или вора?» - хочется спросить Стивену, но вместо этого он кивает головой. А потом звонит Эйдану, чтобы тот нашел ему лучшего детектива на этой планете – плевать, где тот находится. У Стрэнджа есть способ достать его отовсюду и привести куда угодно, потому что дело должно быть сделано.

Восемь девятнадцать по лондонскому времени. Стивен выходит из подворотни за зданием Санкторума, на нем ботинки и джинсы, и темно-синяя куртка с капюшоном – как же быстро стала непривычной обычная одежда! Впрочем, о чем это он, прежде и так он предпочитал либо медицинскую форму, либо элегантный костюм. Сейчас от прошлой жизни на нем осталась единственная деталь – часы, больше подходящие бизнесмену, чем туристу, на которого Стивен пытается походить. Только эти часы, да еще карта Лондона, купленная в Нью Йорке и носящая его типографский знак, способна выдать в Стрэндже того, кем он все еще отчасти является.
Стивен попадает впросак, когда пытается ловить такси не на той стороне дороги – не так-то просто за пару минут привыкнуть к левостороннему движению, и слава богу, что здесь ему не придется водить. Впрочем, он не водил автомобиль с самой аварии, да и больше в этом не нуждался, но сейчас было еще слишком рано для визитов на дом к детективам, и поездка по городу помогала скрасить получасовое ожидание.

Восемь пятьдесят две, и тянуть дальше некуда. Доктор Стрэндж – тот, который нейрохирург – привык, что работа может свалиться на голову неожиданно, в любое время суток, плевать: уставший ты или нет, настроен ты или нет. Он и так выждал достаточно.
Он проходит мимо декоративной оградки, касаясь черных устремленных вверх прутьев рукой в перчатке, и оказывается напротив такой же черной двери с номером 221В. Совсем рядом сэндвич-бар, и можно было бы заглянуть туда еще минут на десять, а после девяти утра уже и наносить визит вежливости, но Стивену в голову это приходит уже на втором стуке дверного молотка – так что слишком поздно что-то менять.
Дверь, спустя почти минуту, отворяет невысокая пожилая женщина: Стивен порядком удивлен тому, как бесстрашно она впускает в прихожую двухметрового мужика в капюшоне, но для нее это дело было, пожалуй, привычным.
- Я хочу видеть мистера Шерлока Холмса, у меня к нему дело.
- Да, да, к Шерлоку постоянно у всех дела. Но, возможно, он еще даже не встал с постели – он обычно не трудится кого-либо уведомить о том, проснулся он или нет, а я не люблю к нему ходить, чтобы не отвлекать от чего-то важного. Как вас представить?
- Доктор Стивен Стрэндж.
- О, конечно, конечно… - она только-только доходит до узкой лестницы наверх, берется рукой за перила и неожиданно громко для своего роста и возраста кричит: - Шерлок, дорогой, к тебе тут какой-то доктор! Почему ты не сказал мне, что заболел?
Никакого ответа сверху не следует, но миссис его, видимо, и не ждет. Исчезнув на кухне в то время, как Стрэндж стоит у первой ступеньки и не понимает, ждать ему или проходить, она почти сразу возвращается с тарелкой ароматной сдобы и вручает ее ему в руки:
- Отнесите это ему, раз все равно будете подниматься.
Стрэндж пожимает плечами – ему не сложно, - и идет вверх по лестнице, на ходу сдвигая с головы капюшон. Толкает плечом незапертую дверь и ловит свою первую мысль: о том, что он ни разу в жизни прежде не был в жилище детектива, да еще и лондонского, но пока что здесь нет ничего странного, особенного или интересного. Потом он оказывается внутри.

Восемь пятьдесят пять. Доктор Стрэндж делает три шага вглубь комнаты, и слова, готовые заранее, сами собой срываются с языка:
- Мистер Холмс?.. – и фраза повисает в воздухе незаконченной, потому что сидящий за столом мужчина поворачивает голову и их взгляды встречаются.

Отредактировано Stephen Strange (2016-11-12 18:15:49)

Шаги к гостевому креслу полностью механические. Стивен по-прежнему сверлит взглядом своего нового знакомого, Шерлока Холмса… Вот только нового ли?.. Нет, он не будет думать об этом прямо сейчас, не будет. Он стягивает перчатки с рук, как только те освобождаются от тарелки – сперва левая, потом правая. Стрэндж видел, как мистер Холмс смотрел на него, и сейчас смотрит: не на лицо, а на детали, и шрамы на ладонях, должно быть, станут для него настоящей находкой, там есть на что посмотреть. Сам он все еще не может отвести глаз от его лица.
Сперва кажется, будто он сошел с ума, но эту версию доктор отметает очень быстро – если бы сошел, то это случилось бы много раньше. Он общается с людьми, люди общаются с ним, и раз он все еще не закрыт в белостенном помещении, значит, ум как раз в порядке.
Мысль номер два уже больше похожа на правду: он напутал где-то либо с порталами, либо с артефактом Ока Агамотто. Напортачить со временем или реальностью слишком легко, именно потому артефакты не вручаются в руки абы-кому – и если уж совсем по-честному, Стивен не должен был использовать Око. Но он ведь чувствовал, что способен, что понимает, контролирует, он ведь знал, что все делает правильно – вот и использовал. Если бы он, еще будучи нейрохирургом, постоянно сомневался в себе и останавливал порывы, разве добился бы он того, чего добился? Нет. Нет…
Это нужно проверить, и как можно скорее, так что, оказавшись в кресле, Стивен достает из внутреннего кармана куртки смартфон и говорит:
- Одну минуту.
Еще один нюанс, пока загружается браузер, - сам Шерлок Холмс не выглядит ни капли удивленным. Может, со стороны Стивен не так похож на него – или он не так похож на Стивена, - как кажется самому Стрэнджу? Может быть, искажено только его собственное восприятие, и если он сейчас поднимется и найдет в этом захламленном доме зеркало, то оттуда на него взглянет кто-нибудь совершенно непохожий?.. Вместо этого он смотрится в экран смартфона, но с его лицом все по-прежнему. Волосы короче и лежат не так, как у сидящего напротив мистера Холмса, ну и эти седые пряди от висков… Но если ему гладко выбриться, то сходство будет несомненным.
Плохо слушающимися пальцами доктор набирается в поисковой строке запрос «Доктор Стивен Стрэндж, Нью Йорк, нейрохирургия». Страница результатов начинает загружаться, и Стивен, глядя на тянущуюся слева направо полоску, думает:
«О том, что я буду здесь, знал всего один человек. Не маг. Как это вообще возможно?»
Он знает две вещи – возможно все, что угодно, и вторая – Стивен Стрэндж все-таки существует. В интернете есть его фотографии, список его наград и достижений, адрес его клиники… Бывшей клиники, то есть, но адрес верный. С ним все в полном порядке, с этой реальностью все в порядке, и остается один вариант – что-то не так с мистером Шерлоком Холмсом.
Необходимо найти способ это проверить.

Между тем, затягивать молчание дольше не позволяют уже никакие приличия, и Стивену приходится нарушить тишину. Пару секунд он еще раздумывает, акцентировать ли внимание на их с мистером Холмсом внешности, но все же решает – не стоит. Слишком рано, да и детектив не выглядит удивленным (и в голове доктора проносится идея о фильтре восприятия, но она слишком коротка и смазана, чтобы сейчас зацепиться и вытянуть из идеи конкретную мысль).
- Прошу прощения, я должен был кое-что проверить, - он отключает экран и засовывает телефон обратно в карман, но расслабленным не выглядит. Силой приходится заставлять себя вернуться к проблеме, с которой он пришел: трудности ведь нужно решать по ходу их появления, и случившееся в Санкторуме произошло первым. – На углу Абби-стрит и Тауэр-Бридж-роуд есть здание государственного реставрационного центра – возможно, вы никогда прежде о нем не слышали, поскольку это не публичное заведение. Совсем недавно в этом центре случился погром – об этом вы как раз могли слышать из новостей. Нас не интересует, кто это организовал…
Стивен специально использовал множественное число – «нас», - чтобы мистер Холмс подумал, что он представляет некую организацию, возможно, само правительство. Без разницы, кого именно, но почему-то Стрэнджу не хотелось привлекать к себе внимание как к частному лицу. Впрочем, уже привлек – стоило назвать одну фамилию, может быть, еще и имя, но это «доктор»… Оно так и рвется из него всегда, в любых обстоятельствах, пускай даже Древняя хорошо дала понять: никакой он больше не доктор.
- …Внутри находилось множество древностей, которые составляют ценность в определенном смысле. Это государственная коллекция, она никогда не продавалась и не будет продаваться, мы полагаем, что никаких шансов сбыть ее элементы на аукционах нет, однако есть еще черные рынки, за которыми уследить не так просто. Из здания была украдена одна вещь…
Телефон вновь появляется из кармана, но на сей раз доктору требуется гораздо меньше времени, чтобы вывести на экран фотографию Глобуса. Фото не настоящее, Уилл по просьбе Стивена воссоздал изображение артефакта и сфотографировал результат, но Глобус выглядит здесь именно так, как выглядел в реальности, а значит для понимания его размеров и конфигурации изображения будет достаточно. Стрэндж поворачивает телефон экраном к мистеру Холмсу.
- Этот глобус сделан из слоновой кости, - он не вполне уверен, что кость именно слоновья – скорее всего она принадлежит существу не из этой вселенной, - инкрустирован перламутром и серебром. Он находился в реставрационном центре последние несколько десятков лет, его никуда не выносили. Его даже не фотографировали, и о его существовании знало ограниченное количество человек.
«Большая половина из которых теперь мертва».
Доктор Стрэндж прячет телефон обратно, переплетает пальцы перед собой в замок и заканчивает:
- Нам нужна эта вещь, мы не хотим, чтобы она попала в плохие руки. Понимаю – дело может казаться сложным, но… нам нужна эта вещь, - повторился Стрэндж, пожимая плечами.
Если бы Шерлок Холмс выглядел иначе, разговор вышел бы другим. Стивен был в замешательстве, и насильно удерживал себя в рамках одной линии разговора, но терпение его понемногу начинало слабеть, и он думал: не связано ли два происшествия в одно? Был ли Шерлок Холмс вообще человеком?
- Мы можем отправиться в реставрационный центр в любой момент. Я свободен и собираюсь посвятить себя этому делу полностью – и надеюсь на ту же отдачу от вас. Меня не интересует стоимость ваших услуг: найдите мне глобус, и вы получите столько, сколько захотите.

Стрэндж удивляется, когда детектив наконец проявляет эмоции – и не какие-то,  яркий всплеск, с которым он подскакивает из кресла. Его выражение лица, глаза, интонация – все это указывает на то, что мистер Холмс крайне возбужден и почему-то рад. Реакция не самая обычная, как для того образа детектива, который уже сложился в голове Стивена, но кое-что она все-таки ему напоминает. Мистер Холмс похож на самого Стрэнджа: из прошлого, конечно. Тот вел себя так же, когда удавалось раскусить сложный медицинский случай, понять, как оперировать пациента, от которого отказались другие доктора, определить, какие нервы в каком порядке соединять. Он, конечно, за операционным столом не мог так бурно проявлять свою реакцию, но если бы Стивену однажды дали эту возможность, то выглядела бы она точно так же, как у мистера Шерлока Холмса.
Это еще одно сходство в открытую недавно копилку совпадений, и Стивен бережно кладет туда эту мысль, не обдумывая, даже не приступая, ведь уже решил заняться этим немного позже, когда будет время. Холмс и так обратил внимание на то, что Стивен слишком остро реагирует на сходство, но доктору до сих пор кажется, что детектив не придает этому любопытному факту достаточно значения. Словно двойники в его жизни встречаются сплошь и рядом.
«Позже, - останавливает он самого себя, в который уже раз, - сейчас другое».
- Нет, нет, мистер Холмс, что вы. Истинной целью было похищение, но похищение другой вещи. Об этом мы отлично знаем, это не то, что нужно расследовать. В полицию мы не обратились потому, что они уже расследуют дело – но уделяют внимание взлому, проникновению, взрыву и убийствам в первую очередь. Видите ли… хотя вы, должно быть, и сами это знаете – когда внутри дома что-то взрывается, это тут же становится главной темой. Глобус, который я вам описал, имеет скорее историческую ценность, чем финансовую. Не думаю, что это он был целью. Вы сами говорите, похититель не представлял ценности этой вещи – не стал бы он ради нее ничего устраивать. Но, конечно, вам судить, вы здесь детектив, а я – всего лишь ваш клиент.
Стивен примирительно разводит руками. Любопытно опускает взгляд на скрипку, устроившуюся на коленях у Шерлока, но ничего о ней не спрашивает, полагая, что у всякого свои привычки.
Следующие вопросы, точнее, ответы на них, доктору требуется как следует обдумать. К сожалению, он не имеет права, прежде всего морального, распространять информацию о магах среди обычных людей. Даже если предположить, что детектив – мистер Шерлок Холмс – никому не сообщит об этом. Общество магов потому и закрыто, что случались в нем индивидуумы вроде Кецилия: один на миллион, зато сколько бед натворил. В том числе и «диверсия», которой сейчас вынуждены заниматься полицейские, потому что маги были слишком заняты выживанием, чтобы потрудиться устранить следы на лондонских и ньюйоркских улицах вовремя.
В конце концов Стивен выбирает средний вариант: ограниченная правда, усеченная истина. Ему легко представить, что вес могут иметь любые мелочи, и если он умолчит о чем-нибудь, на его взгляд, несущественном, то дело грозит пойти совсем по иному пути – затянуться или вовсе зайти в тупик. А Глобус действительно нужно отыскать, причем как можно скорее. Если обычные люди и никогда не догадаются, что это не просто реликвия, а артефакт, то о его пропаже может узнать кто-нибудь понимающий. Тогда уже начнутся настоящие проблемы, и до них Стивен довести не должен.
- Я постараюсь дать вам столько подробностей, сколько смогу, мистер Холмс. Но должен заранее предупредить – есть вещи, о которых я вынужден молчать. Причина этих происшествий – одна из таких вещей. Как я уже упомянул, была похищена еще одна вещь, которую я вам даже описывать не буду, ведь ее мы не ищем, - Стрэндж вздыхает, снова складывает пальцы в замок, и тут же замечает, что даже сходные привычки у них с мистером Холмсом имеются. Если бы не авария, не операция и не дрожащие теперь пальцы, то и он бы складывал их домиком, подушечками друг к другу – а так вынужден накрепко сцеплять их друг с другом, чтобы эта проклятая дрожь, от которой не избавила даже магия, не бросалась так сильно в глаза. – Простите. Знаю, что этого мало. Должно быть, для вас будет проще, если мы отправимся туда, мистер Холмс?
Стивену просто не терпится приступить к делу. Просиживание задницы в гостевом кресле кажется ему пустой тратой времени, а дорога ему каждая секунда. Их методы с Холмсом разнятся: Стивен привык, что работа – это только когда в твоих руках инструмент, а на столе кто-то лежит, и слишком трудно ему сейчас уяснить, что другие профессии имеют свои особенности, и эти детали, на которые Стрэндж сейчас так скуп, имеют для Холмса вес больший, чем подчас даже само место преступления. Стивен читал в сводке, которую прислал ему Эйдан, что некоторые дела Шерлок раскрывает даже не переступая порог своей квартиры, но это явно не их нынешний случай.
- Едем. Я расскажу вам больше на месте.
Есть у этой спешки еще одна причина: Стивен, кажется, понял, что с мистером Холмсом не так, и ему очень хочется проверить свою догадку.

План проверки достаточно прост и элементарен, и состоит в основном в обмене любезностями с хозяйкой этого дома, милой старушкой, открывшей доктору дверь. Тогда она могла и не рассмотреть его лица, потому что была невысокого роста, а Стивен надел на голову капюшон, спасаясь от ноябрьской мороси. Теперь он обратит на себя ее внимание и посмотрит на реакцию, и если реакция окажется чересчур бурной, Стивену ничего не стоит воспользоваться артефактом и немного отмотать время назад. Злоупотребление, да, но всего лишь несколько минут…
Он замирает, только поднявшись из кресла, ведь стрельнувшая в голову мысль слишком проста и слишком сложна одновременно. И зачем он, спрашивается, первым делом подумал о детективе, а не о магии, своей самой лучшей, самой близкой помощнице? Пускай Вонг предупреждал об опасности, но однажды Стрэндж уже исправил большую катастрофу благодаря Оку и манипуляциям со временем, так почему бы не воспользоваться этим способом еще раз? Тем более, что он не собирается ничего предотвращаться – всего лишь посмотрит, кто взял Глобус. Короткое путешествие назад во времени – и тут же обратно. Никакого вреда, только пассивное вмешательство.
«Позже, - в очередной раз говорит он себе. – Сперва насущное».
По лестнице вниз он спускается сразу за Шерлоком. Тот спешит, видимо, по обыкновению, и в самом низу, когда детектив готов уже выйти на улицу, Стивен окликает его:
- Секунду, мистер Холмс! Шнурок…
И, прежде, чем Холмс успевает заметить, что со шнурками доктора все в порядке, он нагибается и развязывает один из них, а потом сразу же начинает завязывать заново. Процесс недолгий, но все же дольше, чем если бы то же самое происходило при здоровых руках – и время играет на Стивена, потому что, заинтересовавшись звуками, из кухни появляется миссис Хадсон. Стрэндж поднимает голову, еще не управившись со шнурком, и теперь женщина может посмотреть на него сверху вниз, при хорошем ощущении.
Доктор впивается взглядом в ее лицо, но вскоре разочарованно отводит взгляд: миссис Хадсон говорит что-то привычно-вежливое, присущее всем британцам, но ее ни капли не смущает то, как Стивен выглядит.
Мысленная галочка на первый пункт: с Шерлоком Холмсом все в порядке. Дело все-таки в нем, в докторе.
- Я прошу прощения.
Придерживая дверь, он выходит на улицу, когда детектив уже останавливает такси – в Нью Йорке пришлось бы потратить на это добрых пятнадцать минут, если только вы не очень везучий. Усаживаясь в салон автомобиля, Стивен перебирает в уме, будто деревянные бусины четок, воспоминания, и находит среди них нужное, а затем нащупывает под рукавом свитера тонкий кожаный ремешок, отданный ему Старейшиной якобы просто так. О, она любила много чего делать «просто так».
«Фильтр восприятия, - вертится у него в мозгу, - какой же я идиот, чуть себя не выдал…»
Он хочет назвать водителю адрес, но мистер Холмс делает это первым: он и правда неплохо осведомлен о происходящих в Лондоне событиях.

Он смотрит на Холмса с любопытством зоолога, наблюдающего редкую разновидность африканской ящерицы, ненадолго замершей прямиком на протянутой ладони. Вот она, вроде бы, такая же, как и десятки тысяч других ящериц: быстрая, юркая, маскирующаяся под окружающую среду, но все-таки, все-таки… Мистер Холмс, как и редкий вид ящериц, отличался от своих собратьев-людей теми чертами, которые снаружи не так уж очевидны. Внешне он похож на всех остальных, выделяется разве что ростом и этим пронзительным взглядом, схватывающим все на лету, подмечающим подробности. Взгляд – единственное, что выдает в нем детектива, конечно, пока он не откроет рот.
Здесь начинаются отличия более существенные. Доктору очень хочется знать, что происходит в голове у сидящего рядом с ним человека, с какой скоростью там проносятся мысли, как они взаимодействуют. Это не объяснить нейронной связью, это то, до чего Стрэндж не сумел докопаться за все годы обучения, то, чего он не видел внутри черепной коробки и чего не видит сейчас, имея в своем распоряжении изрядную часть магии этого мира – и некоторых других миров. Шерлок Холмс словно читает мысли: но вместо мыслей ему служат мелкие детали во внешности, поведении и словах окружающих людей – недюжинный ум требуется, чтобы заметить все, понять и сложить в цельную картинку, а потом еще и прочесть ее. И все это мистер Холмс делал за секунды, что и впечатляло. Стрэндж определенно не прогадал с ним, но этот вывод действителен лишь до того момента, в который Холмс начал ставить свои условия.
В этом есть кое-что странное. Даже более странное, чем практически идентичная внешность. Они с Шерлоком Холмсом похожи характерами. Нельзя судить об этом так скоро, после четверти часа знакомства, но Стрэндж обладал достаточно хорошей интуицией для того, чтобы знать – сейчас он не ошибается. Похожи они хотя бы в том, что оба настаивают на своей точке зрения и не собираются поступаться принципами… тем самым устраивая конфликт интересов, который уж точно не кстати здесь, в такси.
- Вы не остановите автомобиль хотя бы потому, что я не буду посвящать вас в подробности здесь.
Доктор смотрит на лысеющую макушку водителя на переднем сидении и думает, что тому и дела нет до праздных – с его точки зрения – разговоров позади, но привычка есть привычка. Это все, что касается операций, Стрэндж мог обсуждать хоть посреди ночного клуба, ведь никому из окружающих не было до этого дела, но то, что он, возможно, расскажет мистеру Холмсу, уж точно не предназначено для чужих ушей. Да и для ушей детектива не предназначено тоже, и у доктора есть еще несколько минут для того, чтобы решить, стоит ли пропавший артефакт того, чтобы раскрывать ради него некоторые тайны.
Наверное, втайне от самого себя Стивен уже принял решение, потому что иначе детектив точно остановил бы такси – а оно продолжает ехать, петляя по узким лондонским улочкам, чтобы объехать привычную пробку, всегда возникающую на одном и том же месте. Доктору кажется, что они здорово теряют время в этом автомобиле, но сейчас ему любая поездка кажется глупостью, кроме тех, что предприняты для удовольствия: ведь так легко и быстро можно попасть в любую точку мира через портал. Кольцо у него всегда при себе, обычно висит на шее, поцепленное на узкую ленту, или же лежит в кармане. Или прямо на пальцах – но это когда Стрэндж не покидает пределов Санкторума, который уже стал для него домом.
Серая улица, недавно умытая дождем, сворачивает под висящим слишком низко светофором налево, и наконец лондонский Санкторум – он же Государственный реставрационный центр – наконец становится хорошо виден в ветровом стекле, и доктор чуть отклоняется, чтобы рассмотреть его получше. Ничего выдающегося снаружи, здание полностью вписано в окружающую архитектуру, и единственное его отличие, если не считать разрушенного и обклеенного полицейской лентой входа, это тусклый витраж с магическим символом почти под самой крышей. Мало кто обращает на такие вещи внимание, доктор и сам не обращал до того, как понял, что они что-то значат.
- Вы уже знаете, каким будет мой ответ, да, мистер Холмс? – Стрэндж покидает салон первым, но не останавливается рядом со зданием, а двигается в сторону небольшого переулка с правой его стороны – именно оттуда ранним утром сегодня Стивен и вышел. – Иначе я не удивился бы, если бы вы выскочили из машины на полном ходу. Но я вижу в вас заинтересованность – вы уже горите этим делом… вы почти одержимы им. С моей стороны будет некрасиво отнять у вас новое увлечение.
Стрэндж отбрасывает последние сомнения и останавливается у боковой стены здания Санкторума. Серая каменная кладка, со стороны так и не понять, облицовка или настоящий камень, и уходящая стремительно вверх стена без единого окна. Напротив здание архива: персиковый оттенок, припорошенный пылью, тоже ни единого окна, только вытяжка где-то наверху, под самой крышей. С улицы их отлично видно, но прохожих сейчас нет, только изредка туда-сюда снуют автомобили, левосторонние, странные.
Стивен поднимает левую руку, смотрит на часы, отмечая точное время. Если Шерлок закончит быстро, не составит особого труда вернуться на это же самое место и отмотать время назад. Ни следа в памяти мистера Холмса, никаких убытков. Если дело затянется на несколько дней… тогда доктор придумает что-нибудь еще. Первоначальный план у него есть, да еще такой, о котором ни один детектив этого мира не сумеет прознать, если он только не посвящен в магические тайны до сих пор: а мистер Холмс в них не посвящен.
«В этом я обошел вас, господин детектив».
- Только одно, прежде чем мы начнем, мистер Холмс. Ваш телефон, - доктор протягивает руку, не рассчитывая на то, что будут возражения. – Верну в конце. Считайте это моим условием – в противовес вашему.
По-видимому, детектив считает это справедливым, потому что отдает телефон, и Стивен прячет его во внутренний карман куртки, предварительно зажав кнопку выключения – чтобы не отвлекал. Затем он достает из того же кармана двойное кольцо и надевает на пальцы. Лучше рубить сплеча; не размениваться на слова и объяснения, а демонстрировать. Вопросы и ответы будут позже, когда мистеру Холсму уже не нужно будет доказательств, ведь он получает их на первое. Или даже как аперитив.
- Вы хотели подробностей…
Стрэндж отходит на пару метров и разворачивается лицом к стене. Привычным жестом выставляет руку с кольцом перед собой, не заботясь о том, насколько смешно или нелепо выглядит в этот момент. Несколько круговых движений свободной рукой, и круг из золотистых искр расширяется от незаметной точки до широкого прохода, внутри которого виден плохо освещенный зал второго этажа здания, у стены которого Стрэндж и Холмс сейчас стоят.
Доктор опускает руки и делает приглашающий жест в сторону портала.
- После вас, мистер Холмс.

Стрэндж нарушает правила. Он и прежде не отличался законопослушностью, время от времени грешил превышением скорости и нередко ездил на желтый, когда полагалось еще стоять и ждать зеленого, да и кроме дорожных правил были и другие, которые он не жаловал. За все свои сорок лет Стрэндж набрал мелких и средних нарушений столько, что если бы их всех припомнить и сложить, получился бы нехилый штраф или даже условное заключение. И правила магического мира, своего нового дома, доктор тоже не жаловал, особенно когда они мешали ему учиться и узнавать новое. Но сейчас дело совсем другое: это впервые доктору представляется случай раскрыть часть тайн маго перед тем, кто не имел до сих пор к ним никакого отношения. Конечно, с Кристиной это уже случилось, но ведь тогда у Стрэнджа не было иного выхода – либо смерть, либо больница, и он ни капли не жалел о сделанном выборе. Даже в магическом суде, если бы такой существовал, Стрэнджа в тот раз бы оправдали, но вот в этот… Теперь все складывается иначе, и жизнь Стивена – как и любая другая жизнь – не зависит от Шерлока Холмса. Всего лишь какой-то артефакт. Возможно, доктор делает это все зря, но его греет единственная мысль: отмотать время назад пока еще не поздно.
Ему интересна реакция Шерлока: все-таки даже самый лучший детектив Британии не каждый день встречается с настоящей магией. Однако мужчина сдержан, в меру любопытен и очень скуп на эмоции – крепкий орешек. Пожалуй, если бы Старешийна первым делом тоже показала Стивену портал, он вел бы себя примерно так же, как и мистер Холмс, но все-таки Стрэндж ощущает себя немного обманутым.
Он кивает в ответ на предположение детектива, проходит сквозь портал следом за ним и закрывает его, чтобы не болтался зря посреди улицы, не привлекал внимание. Доктор все еще смотрит в спину Шерлока ожидающе – ну не может же человек, только что переместившийся в пространстве, никак на это не отреагировать? Оказывается, очень даже может. Мистер Холмс вообще неразговорчивый, не любит делиться собственными ощущениями и мыслями, если они не по делу – похвальное качество, если задуматься, но как для специалиста, а не… Нет, этой мысли не суждено быть законченной.
- Вы выглядите удивительно спокойным, мистер Холмс, - он ни о чем не спрашивает, просто констатирует факт, и в тоне голоса совсем немного интереса – недостаточно для того, чтобы зацепиться за него и сформулировать ответ. – Может быть, это потому, что вы уже знаете, чем это закончится. Я бы не удивился. Но вы правы, мы тут по делу.
Доктор скрещивает руки на груди и направляется вдоль галереи следом за Шерлоком, отмечая, что тот выбрал верное направление сразу же, будто знал, куда идет, или каким-то образом это чувствовал. По пути доктор позволяет детективу осмотреться, а сам вкратце вводит его в курс дела. Такой себе мини-гид по магическому миру Земли, с короткими ремарками о магии и других измерениях: Шерлок достаточно умен, чтобы схватывать на лету и делать выводы даже по минимальным крохам информации. Впрочем, об артефактах Стрэндж собирается давать отнюдь не крохи – это действительно важно.
Он останавливается в последнем зале, прямо напротив опрокинутой подставки, где раньше стоял тот самый Глобус, осматривается так, будто уже давно не был в этом помещении.
- До погромов это было красивейшее место. В китайском стиле, натуральные материалы, всюду подлинники – картины, скульптуры. Коллекционеры, узнай они об этом, удавились бы от зависти. А теперь половина всего этого уничтожена, другая половина в Нью Йорке, скоро расползется по музеям. Все, кроме артефактов и магических книг, конечно. Книги все в порядке, уже перенесены, артефакты в большинстве своем тоже. Кроме нескольких.
Доктор проводит пальцами по соседней подставке, чистой и аккуратной – даже странно, что она осталась стоять, а следующая, всего на полметра правее, упала и потеряла свое содержимое. В этом доме вообще очень много странного, но это все же выбивается из общего ряда закономерностей.
- Здесь стоял глобус. Повернут ободом сюда, - доктор показывает это буквально на пальцах, но без активной жестикуляции: по нему видно, что он не нервничает и не взволнован, но настроен категорически серьезно. – Полиция уже была в этом зале, наставили целую уйму следов на ковре и, возможно, что-то передвинули, но глобус они не брали, не трогали и даже не видели, на этот счет я уже справлялся. Сам по себе исчезнуть он тоже не мог – он хоть и артефакт, но под такое не заточен. Так что полагаю, что если кто и сумеет его отыскать, так это вы, мистер Холмс.
Доктор по-прежнему не верит, что к пропаже артефакта причастен кто-то из его врагов, но этой возможности тоже нельзя полностью исключать. Лучше сделать на это совсем маленькую ставку, ведь окажись она выигрышной, и мистер Холмс тут уже не поможет – придется разбираться самому. Помощь детектива хоть и была бы полезной, но подвергать жизнь неподготовленного человека опасности доктор бы не стал. К тому же, когда этот человек так сильно похож на него самого.
Это – уже второй вопрос, который Стрэнджу предстоит выяснить, но он с детства отличался тем, что умел расставлять приоритеты правильно. Артефакт был необходим, а личные вопросы доктор мог решить и немного позже, благо, теперь он не спустит с мистера Холмса глаз.
- Я не собираюсь вмешиваться в вашу работу, мистер Холмс, но с такими вещами обычно не бывает легко – я знаю, о чем говорю. В распоряжении магов Земли есть много полезных средств, но не все из них действительно стоит использовать. Некоторые использовать даже очень нежелательно, но сложившаяся ситуация… позвольте назвать ее исключительной. И требует она таких же исключительных мер. Раз уж я вам рассказал обо всем этом, то хотел бы, чтоб и вы присутствовали.
Оглянувшись, доктор выбирается самую удобную точку просмотра – в том углу зала, что рядом с дверью, так, чтобы видеть все остальные углы. Остановившись там и вытянув из-за ворота рубашки Око на цепочке, Стрэндж подзывает к себе мистера Холмса и говорит:
- Со временем шутки плохи, но иногда ситуация не оставляет иного выхода. Я собираюсь… как бы это выразиться… отмотать это помещение назад во времени. Не исключено, что это будет единственная ваша улика.
Закончив, Стрэндж делает привычный жест руками, и Око раскрывается, выпуская из себя зеленое сияние – еще одна порция необычного для неискушенного мистера Холмса.

Прежде Стрэнджу никогда не приходилось проделывать что-то подобное при человеке, который не только не сможет его остановить или справиться с последствиями, но и вовсе не посвящен в происходящее. В какой-то мене это даже интересно, ведь в последнее время Стивена часто занимала человеческая реакция больше, чем слова и поступки, ведь в ее искренности обычно не приходилось сомневаться, но от Шерлока реакции можно особенной не ждать. На его месте Стивен и сам скрывал бы свои эмоции и впечатления, ведь таким образом люди чувствуют себя защищенными больше, чем на самом деле, но одновременно с этим он понимал – сейчас и в этом месте о защите можно не думать. Не от него же, в самом деле, Шерлоку Холмсу может что-то угрожать.
У пальцев доктора разгорается зеленовато свечение, напоминающее больше всего болотные огни. Отдаляется, разрастаясь вширь, сверкая, как маленький фейерверк, наполняясь деталями и геометрическими формами, пока полупрозрачная, будто стекло, рельефная стена не затягивает половину зала. Стена эта поблескивает, как ёлка в Рождество, и доктору приходится приложить усилия для того, чтобы она стала прозрачной почти полностью, оставив лишь легкие искажения, от которых даже Старейшина вряд ли смогла бы избавиться. Вряд ли господин детектив будет придираться к таким деталям, ведь Стрэндж не предупреждал его заранее в подробностях, к чему именно нужно быть готовым. А стоило, впрочем, ведь преувеличенно восторженные возгласы за спиной кого угодно могут сбить с толку.
«С чего это вдруг? Я ведь практически и не начал…»
- Осторожнее, мистер Холмс, вы похожи на ребенка, увидевшего Санта-Клауса в Новый Год, не хватает только хлопушек в ваших руках. Давайте постараемся обойтись без лишних звуков – перед нами сейчас пройдут целые сутки.
Вернее, это Стрэндж уверен, что пройдут сутки: никак он не может знать заранее, что времени на уточнение деталей потребуется значительно меньше. Если кто и может быть в курсе, то только стоящий в полушаге за спиной доктора детектив, но тот, как любой уважающий себя британец, не собирается портить сюрприз раньше времени.
Изображение впереди подергивается едва заметной дымкой, и доктор ощущает, как в его руках появляется нечто не только видимое, но и ощутимое. Приходится прикладывать настоящие, не иллюзорные усилия для того, чтобы проворачивать механизм времени, и тот ворочается нехотя, все время норовит выскользнуть из цепких пальцев, которые в такие моменты никогда не дрожат и отлично слушаются. Главное условие – на них не смотреть, но это и не требуется, ведь у обоих зрителей перед глазами начинает разворачиваться куда более интересная картина. Сначала она движется медленнее обычного – Шерлок Холмс и Стивен Стрэндж проходят по залу задом наперед, их губы шевелятся, не издавая звуков, потом они скрываются из виду. Стивен, тот, что стоит в не зацепленном деформацией углу, проворачивает светящийся зеленью контур сильнее, и картинка на импровизированном экране слегка подрагивает, но не меняется: время там течет на порядок быстрее стандартного, но ничего не происходит, только пятно света, попадающее внутрь через окно, путешествует по полу, причудливо изгибается, натыкаясь на те или иные предметы.
Доктору кажется, что он тратит энергию без смысла. Ему кажется, что дело не будет простым, что отмотав время, он ничего не увидит и ни в чем не убедится – а либо посмотрит, как заново разрушается Санкторум, либо же упадет здесь от истощения, если придется просматривать слишком большой период времени. И это он еще не знает о возможных способов блокировки Ока Агамотто: никто же не говорил, что их не существует. Знай кто-либо о наличии и возможностях такого артефакта, то мог бы и предусмотреть различные возможности – преступники на то и называются преступниками. И как только в голове доктора эта мысль окончательно формируется, как только он собирается перехватить управление над магией Ока покрепче и провернуть его еще раз, в пределах видимости появляется темная тень, стремительно исследующая зал.
- Стоп-стоп-стоп… - бормочет он себе под нос, неожиданно ощутив такой прилив адреналина, от которого сердце стало биться вдвое быстрее, словно тоже ускорившись под действием артефакта.
Он и вправду не ожидал такого очевидного эффекта. Сложно предполагать, будто в делах, связанных с мистикой и магией, вообще может оказаться что-то простое, и поэтому доктор не сразу успевает отреагировать и остановить время, а когда останавливает, то очень осторожно возобновляет его ход, чтобы вернуть зал в состояние «до». И потом, когда пятно света вновь оставлено в одиночестве и никто больше не нарушает покой помещения, доктор наконец выдыхает.
Теперь он думает, что морально готов, поэтому смотрит на Шерлока и вопросительно приподнимает бровь. И снова запускает время.
Кажется, будто ползет оно медленно-медленно, однако человек за стеклянной стеной движется с нормальной скоростью, когда проходит сквозь дверь и торопливо, с ловкостью специалиста, обследует это место. Поначалу доктор не узнает его из-за непохожей одежды, обуви и манере передвигаться, но искра неспокойного подозрения все-таки ударяет в голову. Теплится, разгорается там, пока человек этот делает свое дело – берет он что-то или нет, а он не полицейский, а значит не имеет никакого права находиться здесь. Потом, когда человек добирается уже до середины зала, Стрэндж не выдерживает и останавливает работу артефакта, будто нажимая на кнопку паузы.
Пальцы вновь начинают дрожать почти незаметно и неощутимо, когда доктор опускает руки, сжимает пальцы в кулаки, а потом скрещивает руки на груди, будто вовсе не зная, куда девать свои конечности. Поначалу он правда его не узнает, но доктор не даром провел столько времени, обучаясь магии, чтобы теперь не доверять собственной интуиции, которая, подогреваемая той первой искрой подозрения, сигнализирует о том, что не все в порядке.
- Мистер Холмс, - он говорит медленно, словно подбирая каждое слово, или будто каждый звук нужно формировать и издавать по отдельности, только в последний момент собирая их в один набор, - мне кажется, или этот человек похож на вас?
Вопрос носит риторический характер, потому что Стивену не важен ответ, ему важен факт. Обмануть Око, насколько он знает, невозможно – только заблокировать. Это означает, что застывшее посреди комнаты изображение истинно, и что этот человек – Шерлок Холмс? – был здесь не ранее как сегодня утром. В голове Стивена Стрэнджа это не совсем укладывается, и он вертит эту мысль так и эдак, разбирает ее на детали, складывает снова, снова вертит, как своеобразный кубик Рубика на шестьдесят граней. Все из-за того, что он не понимает сути происходящего, не хочет в это верить – ни в этом, ни в совпадения.
Но, видимо, поверить придется.
Доктор выдыхает почти беззвучно и проходит сквозь отблескивающую пленку времени. Он чувствует себя странно по ту сторону, ведь сейчас существует в двух местах единовременно, и в одном из них, к тому же, превозмогает время – терминами, привычными человеческому мозгу, этого просто не описать. Стрэндж знает, что нужно торопиться и делать все быстро, не давая себе времени на подготовку – обходит замершего, будто статуя, человека и смотрит в его лицо. Достаточно одного взгляда, нескольких секунд, но доктор все-таки задерживается, всматриваясь, проверяя, не обманывают ли его глаза, и только потом уходит, возвращаясь в настоящее время.
На обратно переходе его словно окатывает холодной водой и по телу пробирается волна дрожи, но доктор быстро справляется с ней, берет под контроль и останавливается напротив Шерлока Холмса. Ему очень многое хотелось бы ему сказать. О многом спросить.
Какого дьявола вы, мистер Холмс, делали в этом доме?
Почему вы при этом были одеты как последний лондонский бомж?
Кто вас послал, мистер Холмс, на кого вы работаете?
Может быть, он и не работает ни на кого. Может быть, это правда одно большое совпадение. Холмс детектив, он мог помогать полиции, расследовать для них взрыв и погромы в реставрационном центре. В эту версию Стивен мог бы поверить, да и поверил бы, ведь Шерлок наверняка слишком хорошо врет, чтобы кто-то мог идентифицировать ложь.
Однако, оставался в этом случае еще один момент.
Почему, мистер Холмс, вы не сказали об этом сразу?..
«Я не выпущу тебя из этого дома», - мысль, должно быть, ясно читается в его глазах, но высказывать ее вслух доктор не торопится, ведь наготове у него другая фраза:
- Вы что-нибудь скажете, или мы продолжим просмотр?..
Это сложно – всегда сложно удерживаться от обвинений на первый порах, но доктор Стрэндж уже достаточно взрослый мужчина для того, чтобы хорошо себя контролировать. Он может провести в состоянии покоя еще некоторое время: может быть, полчаса, или даже целый час, но вряд ли больше. Выдержка не резиновая, ситуация чересчур серьезная – а когда дело касается магии, то просто не может быть иначе, - и Стивен еще раз повторяет себе мысленно: - «Ты отсюда не выйдешь».
Внутри своей головы он совсем не так вежлив по отношению к мистеру Шерлоку Холмсу.
Стрэндж возвращается к точке активности артефакта, и запускает время дальше, но делает его немного медленнее, чтобы зрители могли оценить по достоинству каждое движение, каждый скупой и выверены жест детектива. Тот, из прошлого, не разменивается на мелочи и на любование картинами и предметами старины, он определенно что-то ищет, но доктор Стрэндж, сколько бы ни хмурились его брови и не поджимались губы, не может понять, что именно его интересует. К тому же, он не может сосредоточиться, и снова останавливает время за «экраном», чтобы обратиться к стоящему рядом Холмсу.
- Надеюсь, вам понятно, что вы не выйдете отсюда, пока я не получу внятных объяснений, мистер детектив? – Стрэнджу будет достаточно пары движений руками для того, чтобы запереть нового знакомого в зеркальном пространстве и оставить его там до выяснения обстоятельств. Он сделает это при первой необходимости, если только Холмс вдруг не достанет из-за пазухи заряженный револьвер и не выстрелит доктор точно в сердце или в центр лба. Но если бы он хотел убить, то уже давно бы сделал это, и мысли такого рода появляются у Стивена только потому, что они появились бы у любого другого на его месте. – Я весь внимание.

- На этот счет вы заблуждаетесь.
У Стрэнджа уходит немало усилий на то, чтобы продолжать сохранять вежливое спокойствие, вообще-то в корне ему несвойственное и порой даже ненавидимое. Подумать только, вот и он повзрослел и стал тем, кого в юности презирал - лицемером, отдающим дань приличиям и манерам вместо того, чтобы открыто выражать свои эмоции. Мало того: он прекрасно понимает, зачем это нужно, к чему это ведет и к чему бы привело то истинное, что сокрыто за лицемерием, пусть этого последнего в Стрэндже и заключается только необходимый минимум.
Шерлок действительно заблуждается. Он, должно быть, и сам привык жить в своем мире - таком, где уровень опасности всегда четко виден и разграничен заранее, и где можно вести себя в соответствии с заранее просчитанной схемой. Это удобно, это выгодно, но иногда такой подход не просто подводит, а является в корне ошибочным, потому что ситуация порой меняется в считанные секунды. Стрэндж действительно был абсолютно неопасным для Шерлока Холмса, не только когда вошел в его квартиру, но даже когда впервые продемонстрировал при нем магию, в которую мистер детектив все еще с трудом мог поверить. Но теперь, после этой наглядной демонстрации умений и ее результата, Стивен чувствует, что если потребуется - он готов на многое. В том числе и запереть мистера Холмса здесь на столько времени, на сколько будет необходимо. До выяснения обстоятельств, как это называется в официальных документов, которых у Стрэнджа нет и не будет даже близко, потому что с этой минуты доверять детективам, даже не устроенным на государственную службу, он перестал.
- Позвольте, я вслух обрисую наше с вами положение, чтобы внести в дело ясность.
Существует такой тип людей, которые чем злее становятся, тем официальнее звучат. Доктор относился к ним лишь отчасти, ведь его прежняя работа часто требовала некоторой доли официальности, и ему невольно приходилось соответствовать - конечно, реже, чем всем остальным, в особенности после того, как он приобрел репутацию одного из лучших нейрохирургов Соединенных Штатов Америки. В неофициальной обстановке, с приятелями, ведь друзей у него нет, или случайными знакомыми Стивен терял все коммуникационные навыки и вел себя так, как ему было удобно. Шерлок Холмс должен гордиться собой из-за того, что стал очередным исключением из правил - при нем Стивен ведет себя иначе.
В основном его поведение объясняется тем, что Шерлок не обычный человек - это их сходство просто не может не играть никакой роли, и Стивен даже немного жалеет о том, что Холмс пока что этого не понимает. Возможно, никогда и не поймет, ведь доктор до сих пор не может с уверенностью сказать, собирается ли он раскрывать все карты полностью. Это абсолютно ни к чему, и все, чего он сможет этим достигнуть - это удовлетворение собственного любопытство. Весьма эгоистичная цель, но Стрэндж своего эгоизма никогда и не скрывал. Ну а кроме этого весомую роль играет и то, на что доктор сейчас смотрит сквозь призму действия артефакта: Шерлок Холмс, порядком изменивший свою внешность, чтобы остаться неузнанным, шарит по Санкторуму так, будто это его собственный дом. И злит доктора не так этот факт, как то, что стоящий рядом с ним мужчина упорно притворяется, будто все в порядке. Будто все так, как и должно быть.
- Из этого дома исчезла ценная вещь, которую я попросил вас найти. Сейчас я убедился, что ее взяли вы. Или ваш злой брат-близнец, мистер Холмс, в существование которого я все равно не поверю, - “Потому что я и есть твой брат-близнец. И я уже порядком зол”, - даже если вы будете в этом клясться жизнью британской Королевы. Знаете, я вас не понимаю, - он неожиданно переключается на более дружелюбный тон, вдруг вспоминая, что Холмс - не обычный вор или преступник, а практически его двойник, и это неспроста. - Если это были вы, для чего было соглашаться и ехать сюда со мной? Вас называю гениальным - могли и заранее понять, что к добру это не приведет.
Буквально в тот же момент Стивен понимает причину: Шерлок Холмс похож на него не только внешне, но и характером, и бороться с любопытством для него чересчур сложно. Но одно дело интерес, а другое - интуиция, почему-то молчавшая тогда, когда ей следовало образумить Холмса. Все-таки он находится в чужом доме, рядом с незнакомым магом, который, ко всему, отобрал его мобильный телефон. Это восхитительное непонимание собственного положение буквально обезоруживает Стивена, но тот все-таки собирается, вновь останавливает движение много раз переломанной картинки из прошлого, а потом и вовсе закрывает Око, чтобы искривление пространства больше им не мешало. С ним, с этим прошлым, теперь уже и так все ясно.
- Зачем вам этот артефакт, мистер Холмс? - он чуть смягчает голос, использует интонацию “я-не-враг-тебе”, но выражение лица все еще полно серьезности и твердой уверенности. - Куда вы его девали?
Не хочется об этом думать, но мысль так и лезет в голову: навязчивая, прилипчивая, о том, что Шерлок Холмс передал этот глобус в чьи-то руки. Что действовал по заказу… впрочем, как же иначе? Никакой другой мотив не кажется доктору приемлемым, поэтому он останавливается на самом очевидном.
- Вам придется все рассказать мне, Шерлок. Я действительно могу запереть вас здесь. Больше мне нечем вам угрожать, но это только пока. Давайте не будем проверять сферу моих возможностей. Мне нужен глобус, вы его взяли…
Доктор опускает руки, понимая, насколько бессильным он сейчас выглядит. Он не связан с криминалом, и невооруженным взглядом видно, что применять силу или настоящие угрозы не будет - попросту не такой тип личности. Всегда находились иные способы, Стрэндж умен, а раньше был еще и богат, да и сейчас, если вдуматься… Но в случае с Холмсом все это - шелуха, которая не имеет ни единого шанса подействовать.
В случае с Холмсом все должно быть иначе.
- Все это - очень серьезно, мистер Холмс. Мне стоило дать понять вам это еще в самом начале, но тогда я не был уверен, что буду посвящать вас в подробности, а сейчас…
Он испытывает легкий оттенок нервозности, когда подцепляет пальцами тонкий кожаный ремешок, болтающийся на запястье под рукавом свитера. Фильтр восприятия - вещь довольно простая, но, как показала практика, действенная, и его Стрэндж воспринимает одним из уровней своей защиты, которую теперь придется снять. По крайней мере, это должно быть интересно; и он стаскивает ремешок с руки, прячет его в карман и после этого выжидающе смотрит на Холмса.
Их сходство, внезапно открывшееся детективу, должно быть даже больше, чем просто поразительным. Оно практически абсолютное.