[audio]http://my-files.ru/Save/6e3wlq/Paradise Lost – In All Honesty.mp3[/audio]
Paradise Lost [In All Honesty]

---

.
   Святой Варфоломей.
   Старейший госпиталь Лондона.
   Старейший госпиталь всей Британии, всё ещё расположенный в месте своего изначального основания. Переживший и Великий пожар в Лондоне, и даже нацистскую бомбёжку.

   Джим медленно, словно вдумчиво и сосредоточенно, курит напротив главного входа, молча наблюдая за человеческим потоком, перемещающимся под возвышающейся над аркой единственной сохранившейся в Лондоне статуей Генриха VIII. Со стороны вход кажется невзрачным и где-то даже слегка неухоженным, если не знать богатую историю этого места, подобным строением крайне сложно впечатлиться. Но Мориарти пришёл сюда не красотами любоваться и не устраивать себе поучительную экскурсию на тему развития медицины, а потому он небрежно роняет сигарету под ноги, рассыпав по мостовой сноп оранжевых искр, и тушит её одним коротким движением носка в стиле "твист". А затем не глядя переходит дорогу, чтобы нырнуть в темноту арки.

   Внутри ему не нравится.. всё. Джим ненавидит не только и исключительно Бартс, но любую больницу. За этот характерный запах лекарств, крови, химпрепаратов, боли, страданий, разрушенных надежд и смерти, уже въевшийся в стены и пол за более чем 850 лет. Он ненавидит эти характерные звуки, слишком яркие и порой создающие вопиюще искусственное освещение лампы. Ненавидит эту стерильность и цветовую палитру. Оно раздражает, забирается под кожу и зудит-зудит-зудит где-то в районе затылка, заставляя его чуть нервно повести головой из стороны в сторону.
   Как будто это поможет.

   Брюнет перемещается по крылу госпиталя, будто плывёт по коридорам под слышимый только ему Paradise Lost в наушниках-каплях, убегающих тонким чёрным проводком в карман брюк. На нём идеально сидящий строгий костюм цвета остро наточенного кончика карандаша. Ещё не Westwood, но он уверен, что уже совсем скоро сможет его себе позволить. Во всех смыслах. А пока, тем более для столь публичных явлений вполне сгодится и это.

   Words of wisdom have no meaning
   In all honesty

   Тихонько напевает он, склонившись к уху задремавшей на посту сестре в ярко-голубом больничном костюме. Разбуженная женщина вздрагивает и отшатывается от него, как от внезапно возникшего из ниоткуда черноглазого дьявола. Джим хищно улыбается, а в его зрачках пляшет отражающийся огонёк настольной лампы.

   - Anticipate great times of change, - проговаривает ирландец в тон солисту, выпрямляясь и глядя куда-то поверх головы перепуганной женщины, а потом выдёргивает из ушей каждую "каплю" по очереди, ставит музыку на паузу и привычным движением вешает провод на шею. До нужного ему кабинета осталось всего ничего.

   Мориарти не утруждает себя стуком.
   Мужчина за письменным столом не утруждает себя приветствием.

   Во всяком случае, не формальным - встав из-за стола он медленно подходит к Джиму и охотно протягивает ему руку, на которую брюнет молча с сомнением косится, а потом поднимает на доктора Хупер многозначительный взгляд.

   - Всё так же не человек рукопожатий? - то ли спрашивает, то ли утверждает англичанин, улыбаясь одним уголком рта, отступая на пару шагов назад и присаживаясь на край своего стола.

   - Я слышал, у вас была неудачная операция, доктор, - проигнорировав эту реплику, подаёт голос ирландец, проходя в кабинет и лениво оглядываясь, будто он здесь впервые. Он не смотрит на лицо хозяина, но почти уверен в том, что то сейчас слегка посерело от досады и груза уязвлённого самолюбия. - Не волнуйтесь, вашей вины в этом никакой нет, - добавляет гость после небольшой паузы, проходясь пальцем по краю стола и поднимая на собеседника чистые и невинные, как у младенца, глаза. - Так бывает.

   - Это было последнее одолжение, Джеймс, - коротко и чётко отзывается Марк Хупер, один из лучших хирургов Бартса за последнее десятилетие.

   - Это? - приподнимает бровь Мориарти, силясь вспомнить, на каком этапе его последнего плана в него был включён врач.

   - Это, - с нажимом повторяет доктор, стуча пальцем по папке, лежащей рядом с ним на столе.

   - Ах, это, - ирландец кивает, делая вид ,что совершенно точно знает, о чём идёт речь, и что это, безусловно, очень важно, чем бы оно ни было. - Но мы не так договаривались.

   И снова этот взгляд крупных тёмных глаз, но на этот раз не невинный, а внимательный, изучающий, строгий, как будто бы медленно разбирающий вас на химические составляющие. Доктор Хупер выше Джеймса Мориарти почти на голову и в два раза старше, но это не мешает Джиму так на него смотреть, как и не мешает ему заставлять англичанина чувствовать себя неуютно в собственном кабинете в здании, полном других людей. И всё же их связывают достаточно определённые, пусть и отошедшие большей частью в прошлое отношения, чтобы Марк на полном серьёзе именно боялся этого странного юнца.

   - Ты мне должен, - коротко произносит брюнет, будто бы это всё объясняет.

   - У нас был уговор, который я беспрекословно выполнил, - парирует хирург, поднимаясь с края стола и отходя чуть в сторону.

   - Давай-ка, подумаем, - Джим опускает взгляд на письменный стол. - Один из лучших киллеров Лондона выполняет для меня ..несколько важных заказов. А потом приходит и просит устроить ему отставку. Чистое прошлое, чистые записи, чистая жизнь, только хирургия и Бартс..

   Он морщится, пока перечисляет все эти неимоверно скучные подробности. Мало приятного, когда твой лучший инструмент позорно сбегает с игрового поля в объятия рутины, хотя, нельзя сказать, чтобы Сеть однозначно проиграла с такой рокировки. Перестав приносить Мориарти смерть, доктор Марк Хупер оказался крайне полезен и хорош в противоположном  - когда стал приносить жизнь. Вы просто удивитесь, если задумаетесь, сколько на самом деле информации можно получить через руки компетентного врача высокой квалификации. Фамилии, счета, связи, биометрические данные, лекарства, дозировки, особенности делопроизводства и внутренней кухни огромного механизма Святого Варфоломея в системе британского здравоохранения...

   И теперь этот источник вдруг решил ему сообщить, что иссяк и закрылся.

   - Я вообще не понимаю, как ты умудрялся совмещать две профессии, - говорит вдруг Мориарти. - Киллер-хирург. Ты ведь давал клятву Гиппократа, Марк.

   - Иногда я забываю, какой ты бываешь сволочью, - хмуро глядит на него хозяин кабинета. - Ты прекрасно знаешь, что я выплатил свою повинность с полна.

   - Из Сети уходят только по моему решению. И в основном ногами вперёд, доктор, - качает головой Джим, всё ещё разглядывая его стол и подмечая всё новые и новые детали.

   - Я предложил тебе отличную замену.. - снова пытается урезонить его Хупер.

   - Моран ещё не готов! - обрывает начало речи ирландец и морщится. - Оперативник - как хорошее вино. Требует выдержки. У тебя, - короткий взгляд в сторону врача и неопределённый взмах рукой, призванный означать всё, что угодно, - её было вдоволь. У этого твоего Морана ещё пока нет. Но если будет.. Ты понимаешь, что он тебя затмит?

   - Я бы предпочёл, чтобы ему нечего было затмевать, - тяжело вздыхает скомпрометированный хирург.

   - Мы те, кто мы есть, Марк, - многозначительно изрекает ирландец и лезет в карман, чтобы достать телефон. - И, кстати, об этом.. Dear Jim, - медленно читает он с экрана, растягивая гласные и выделяя согласные в своём имени, - please will you fix it for me... Дурацкая фразочка с сомнительной грамматикой от детского шоу из семидесятых. А так приелась, не находишь? "Джим" ведь даже не совсем моё имя... - С этими словами он поднимает глаза на собеседника и с негромким стуком кладёт телефон на стол. - Ты не сказал, что надо устроить. Но я вижу бумаги на твоём столе. Какая стадия?

   - Третья, - спокойно, почти буднично отвечает доктор Хупер, мысленно благодаря Мориарти за проницательность и полное отсутствие такта. Порой это избавляет вас от утомительного и унизительного хождения вокруг да около.

   - Значит, шансы ещё есть, - прикинув что-то в уме выдаёт ирландец. - Статистика положительная...

   - Джеймс, ты помнишь Молли? - Марк прерывает его начинающийся странный монолог вопросом и делает шаг ближе, как-то неожиданно проникновенно глядя Мориарти в глаза.

   - Не-е-ет.. - тот отступает на почти такой же шаг назад, глядя на бывшего киллера с какой-то странной опаской и чуть мотая головой. Но не в знак того, что он не помнит поименованную девушку.

   - Я знаю, что помнишь, хоть вы особо и не встречались, - продолжает тем временем Хупер.

   - Не смей, Марк, - тихо-тихо, почти угрожающе произносит Джеймс, поворачиваясь к нему всем корпусом, а спустя мгновение вдруг резко хватает со стола бог весь зачем лежащий на нём скальпель и в момент оказывается возле самого хирурга. Сверкает на него глазами снизу вверх и утыкает сжатый в кулаке инструмент почти ему в глаз. - Просто даже не смей.

   - Позаботься о ней, Джеймс, - просто и спокойно произносит хозяин кабинета, глядя в обсидиановые глаза своего посетителя сквозь практически упёртый ему в лицо очень острый предмет.

   Так они и замирают в этом положении на следующие долгие семьдесят пять с половиной секунд - те отсчитываются на внутренней стороне черепной коробки Мориарти в каком-то автономном режиме, пока он сверлит глазами своего визави. Он хмурится, глубоко и как-то слегка затравленно дышит, а взгляд искрит ядрёной смесью негодования, удивления и страха.

   - Как ты можешь просить меня о подобном? - внезапно оживает Джим, отбрасывая в сторону скальпель и отворачиваясь. Металлический предмет со звоном отпрыгивает от гладкой поверхности стола и ускакивает дальше. - Что ты вообще за отец такой, что просишь об этом меня?

   - У неё больше никого нет, - хирург опирается ладонью о стол и снова заглядывает в лицо стоящего к нему теперь в пол оборота Джима. - А я видел Ричарда.

   - Ричард - мой! - Теперь уже возмущённо поворачивается и шагает к нему брюнет, утыкая куда-то в район груди палец. - С какой стати я должен...

   - Ни с какой, - просто отвечает Марк. - Джеймс Мориарти ничего никому не должен. 

   И ирландец опускает палец, а процент удивления в его взгляде стремительно возрастает.

   Может быть, дело как раз в этой бессмыслице. Может, в том полнейшем абсурде, что Марк сказал после. Или же в том, что Хупер при всех прочих равных был хорошим отцом, который желал для своей дочери лучшего. Хоть в его представлении это лучшее и олицетворял Мориарти, это шло потрясающим контрастом к тому, что помнил Джим о собственных родителях.

   Стать чьим-то ангелом-хранителем слишком для него в новинку, слишком странное и как-то чудовищное амплуа. Но вместе с тем оно и привлекает своей нестандартностью, необычностью, если хотите.

   Брюнет не посещает больше Бартс с того момента. По началу он предлагает ресурсы и любую другую помощь в замен на освобождение от обещания о заботе о Молли, но получает отказ за отказом и бросает это занятие. О смерти Марка ему приходит короткое донесение из смитфилдского участка Сети. Он регистрирует это событие пассивно и буднично - откладывает телефон и берётся за небольшую папку с буквами МХ, выведенными в левом верхнем углу. Он пропускает похороны и все прочие даты. И вообще приступить к своим непосредственным "обязанностям" совсем даже не торопится.

   Проходит почти полгода. А в Лондоне всё так же предсказуемо и ожидаемо льёт дождь. Свинцовое небо висит низко, порой даже кажется, что оно цепляется своим брюхом за верхушку Осколка, оттого и изливается потоками воды, распоротое им на неровные части. И давит, так нестерпимо давит ему на череп, что тот почти трещит по швам на стыках костей. Не самый лучший день, чтобы наконец сдвинуться с места, но что-то выталкивает его из дома.

   Привычки и повадки. Стереотипное поведение присутствует у всех и во всём - особенности построения человеческого мозга. Поэтому он уверен, что даже несмотря на отвратительную и крайне недружелюбную погоду, в которую бы дома сидеть, завернувшись в плед и потягивая чай с молоком и мятными конфетами, Молли придёт. Всегда приходит.

   - Ху-у-у~упер, - долго и глухо тянет он, перекатываясь с носка на пятку и обратно, стоя перед скромным могильным камнем, утопающим в неестественно зелёной на фоне всей этой серости траве.

   Крупные капли дождя капают с уже порядком промокшего капюшона ему на нос, а оттуда плавно стекают на губы. Часть Джеймс сдувает с мелкими брызгами, часть слизывает быстрым, будто змеиным, движением языка. Руки прячутся от непогоды в переднем кармане "кенгурятника", джинсы потемнели от влаги почти по колено, а о состоянии своих кед он даже думать не хочет.

   Мориарти пришёл раньше. Значительно раньше. Немного помолчать о пропущенных похоронах, о том, что он уважает профессионализм и решения - пусть это и ново и совершенно нехарактерно для него. Но Марк тогда очень хорошо подметил то, что по той или иной игнорировал даже сам Джим - он заботился о своих. В меру сил, представлений и способностей, но отрицать этого напрочь было нельзя.

   Плюс ему необходимо было ещё немного подумать, немного оценить ситуацию "в поле", немного набраться смелости. И он вовсе не уверен, что успел это сделать к тому моменту, как шорох приминаемой шагами травы становится очевиден. А вслед за ним звучит и это неуверенно-раздосадованное странное "И-извините?" Но отступать уже теперь некуда.

   - А если не извиню? - с улыбкой фыркает Джим, оборачиваясь и откидывая назад капюшон своей полосатой кофты. - Ну здравствуй, Мышонок.

   Помнишь дядю Джима?