Питер довольно быстро добрался из своих трущоб до самого центра города – у него вообще была какая-то феноменальная способность оказываться сразу везде. Без особого труда обчистив ближайший супермаркет, Пэн прислонился спиной к ослепляющему неестественно-желтым светом фонарю и небрежно попивал из трубочки вишневый сок, тоже, между прочим, сворованный буквально перед носом уставшего к концу дня кассира.
Грэм всегда появлялся в самый неподходящий момент, поэтому Питер нисколько не удивился, когда почтеннейший шериф появился буквально в двух шагах от него.
- Нет, никогда не видел его раньше, - мальчишка демонстративно, с громким хлюпаньем вытянул из тонкой трубки остатки сока и, смяв картонную коробку в длинных пальцах, прицельно выбросил в урну. Нужно же порядок соблюдать, с шерифом все-таки разговаривал. – А почему Вы снова у меня интересуетесь? Я ничего не сделал, - казалось, водить Грэма за нос Пэн мог бесконечно. Его и без того непомерное эго тешил тот факт, что служитель спокойствия в Сторибруке был отлично осведомлен о проделках Питера, но при этом абсолютно не мог ему воспрепятствовать.
- На Вас лица нет. Что, этот Генри Миллс – такая важная птица? – Питер сделал вид, будто задумался, но уже через пару мгновений его лицо совершенно неискренне прояснилось, а губы расползлись в издевательской ухмылке. – Тоооочно, он же сынок мэра.
Его невероятно смешила реакция местных жителей на Реджину Миллс – знатную стерву, которая держала весь город в ежовых рукавицах. Ее влияние распространилось даже на тех, кого ее дела не касались вовсе, по мнению большинства, она была по-настоящему страшной женщиной, и люди боялись пикнуть в ее присутствии. Все, но не Питер.
Пэна вообще мало интересовала и Реджина, и весь Сторибрук, он чувствовал себя здесь неуместным, лишним, своеобразным бельмом на глазу, однако, вырваться из паучьих пут, как и все прочие, все равно не мог. Уж поверьте, пытался и не раз.
При этом он вовсе не считал госпожу мэр такой уж отвратительной. Обыкновенная озлобленная, скучная тетка, от которой, если верить слухам, даже собственный сын сбежал.
Кстати, стоит замолвить пару слов о той, к кому он, собственно, сбежал. Вся эта история со спасительницей, по мнению Питера, просто курам на смех. Объявилась какая-то смазливая блондиночка, которой разве что алтарь для поклонения не возвели, построила глазки Грэму и без лишних хлопот застолбила себе место помощника шерифа, пустовавшее до того многие годы.
- Я бы на Вашем месте бросил эту затею, - Пэн ловко перескочил через бордюр, отделявший столб и перекресток, где его застал молодой шериф, и оказался рядом, всего в нескольких десятках сантиметров. Личное пространство для него ничего не значило, поэтому нарушал он его с завидным постоянством, не обращая внимания ни на статус, ни на возраст, ни на пол собеседника. А что конкретно он имел в виду, когда давал Грэму совет оставить поиски Генри, пусть тот догадывается сам. Если каждому разжевывать двусмысленные фразочки, это от тоски можно скончаться. Или с ума сойти, хотя, насколько Питеру было известно (а известно ему было многое), в Сторибруке его и без того считали парнем со странностями и старались избегать, будучи осведомленными о его огромном влиянии на местных малолетних воришек и вандалов.
Только шерифу не давали покоя его бесконечные выходки, которые с каждым разом становились все более опасными, жестокими и беззаконными. Пэн с тоской подумал, что сейчас он снова захочет провести его в участок для очередного “серьезного разговора”, в то время как его дорогой маленький друг всю ночь просидит в пустой, стылой комнате, связанный и с грязной тряпкой во рту. Не в интересах Грэма, конечно, тащить Питера на допрос, но откуда ему было знать?
Улыбка Пэна становилась шире, стоило ему представить, что шериф собственными же руками делает исключительно хуже. Люди в вечном стремлении совершать “правильные” поступки, часто забывают о том, что в действительности нужно им самим.
- Мне пора домой, - желая как можно скорее избавиться от цепкого, пронизывающего насквозь, как вечерний ветер, взгляда, Питер изо всех сил старался отвести подозрения и вообще уйти как можно дальше от темы, непосредственно касающейся Генри Миллса. – Вам ли не знать, что несовершеннолетним запрещено разгуливать по улицам Сторибрука в столь поздний час, - Пэн откровенно насмехался, потому что кому, как не Грэму, знать, что его “любимчика” ни минуты не волновало наступление сумерек и последующие за ними ограничения. Тем более, он ловил Питера на горячем в большей мере именно ночью.
Ему все сходило с рук, он был предельно точен в своих действиях и никогда не оставлял за собой улик. Впрочем, его мальчишки никогда не причиняли серьезного вреда окружающим: возможно, угрожали ужасной расправой, но до исполнения страшных обещаний никогда не доходило. Грэму оставалось лишь продолжать искать повод для его ареста и любезного препровождения в детскую колонию. Питер ему, разумеется, такого повода не предоставит.
И случившееся с Генри станет очередным тому доказательством. Пэн заберет его с собой и, если потребуется, принесет его в жертву, только чтобы выбраться отсюда. В нем – ключ к лучшей жизни, где не придется грабить магазины и разрисовывать стены с целью хотя бы немного развеяться.
Питер вцепился в Миллса мертвой хваткой и теперь ни за что не отпустит.
- Уже поздно, говорю! – подросток помахал рукой перед лицом Грэма, намекая ему, что все, уважаемый, пора и честь знать, давайте прощаться.
И снова его слова прозвучали двояко, отпечатывая на лице Питера очередную ухмылку.
“До свидания, шериф. Надеюсь, больше мы никогда не увидимся”.

Отредактировано Peter Pan (2016-11-30 20:45:42)