вдох. погружение. словно с головой в ледяную воду. и грудную клетку сдавливает до боли. и кажется, что еще чуть-чуть и послышится хруст ребер. задохнуться. это не могло быть просто. это не должно было быть просто. действия — сложнее слов, которые их описывают. ❝ я могу проникнуть в его разум, ❞ — так просто, не правда ли? что сложного — всего один "взгляд" в сознание другого человека. плевое дело, не так ли. вот только на деле... вдох. словно с головой в ледяную воду. в этот океан боли, пронизанный насквозь приказами и кровью, кровью, кровью. алая. горячая. она покрывает ее. она "душит" ее. обхватить бы голову руками и закричать, что есть силы, но нельзя. она должна удержать. она должна добраться. до самой сути. до тех самых слов. она должна вытравить их из него, потому что он ни в чем не виноват. но как же больно, как же страшно видеть раз за разом все это. сводит с ума. начинают дрожать пальцы, и кажется, что она просто сдастся. вот еще немного — и просто опустит руки. и признает, что она не может. а может не хочет? нет, нет, нет. она хочет. на самом деле. без обмана. без лжи. без фальши. она хочет его спасти... от самого себя. от того, кто внутри, словно зверь. она должна подобраться вплотную. заглянуть прямо в глаза, и сказать "ты здесь не нужен". ведь она может положить этому конец. нужно только перестать бояться увидеть все то, что он может показать. вдох... и словно с головой под ледяную воду... в алое марево.

и все блекнет. не сразу. постепенно. так тяжело. так мерзко. и лица, лица, лица. они кричат. они умоляют. они плачут. все это — были люди. когда-то это были люди, а теперь они мертвы, оставшись лишь в сознании того, кого Ванда пыталась сейчас спасти. обхватывает себя руками. и словно не слышит, не различает происходящего вокруг нее. врачи, Т'чалла, Стив — все они хотят знать, получилось ли. получилось ли на этот раз? она должна ответить на этот вопрос. знает на это ответ, но молчит, внимательно смотря прямо в его глаза. это четвертый раз. и кажется, что после такого просто не может быть секретов. но никогда бы не хотелось такого знать. но она сама на это пошла. прекрасно понимая, что так нужно. закрывает глаза, вдох. должно было получится. это были последние слова. самые тяжелые. самые въевшиеся в его "я". гидра умеет ломать и обрабатывать людей. она прекрасно это знает. живой пример. и на ее руках — крови может и нет, но преступления куда страшнее. теперь есть понимание. пройдя через весь этот кровавый хроноворот событий — сложно не понять. вдох, а после глубокий выдох. ее голос не дрогнет. и произношение не подведет, пусть русский для нее был непостижимым языком, — желание, ржавый, семнадцать, рассвет, печь, девять, добросердечность, возвращение на родину, один, — взгляд глаза в глаза. последнее слово. оно решит все. и если вдруг... то она будет готова снова остановить. будет готова сковать магией и вновь прошептать "прости". она уже почти готова к этому, когда с губ срывается последнее, — товарный вагон.

закрыть бы глаза. только бы не видеть собственное отражение в пустых зрачках, в которых нет и не будет понимания. закрыть бы глаза, но она не может. смотрит чуть снизу вверх, вскочив одновременно с ним со стула, вскидывая руки, на которых алым пылает магия, но от чего-то, кажется, что кровь. закрыть бы глаза, чтобы не видеть плоды собственной ошибки и... не увидеть этого всего. — Ванда, ты, — где-то за спиной Стив выдыхает первым. а Максимофф просто опускает руки, стараясь не выдать дрожь. у нее получилось. но какой ценой? — Ванда!

***

темно и тихо. забиться в угол. как когда-то в детстве. только раньше — была не одна. всегда рядом. всегда вместе. а теперь — пустота. но она не позволяет себе об этом думать. как и обо всем, что произошло сегодня в лаборатории. забыть, забыть, забыть. вычеркнуть. delete. она выполнила свое обещание. она помогла. и единственное, о чем теперь мечтает — это уснуть и больше не видеть всех этих "снов" о бесконечных драках, оружии и крови. уснуть, и больше не вспоминать о том как больно, когда ток пронизывает тело. мне так жаль... мне так жаль, Джеймс.

она никогда не знала, что кто-то может быть более несчастным, чем она. она никогда не думала, что на земле есть тот, кого Гидра искалечила сильнее, чем ее и брата, но ведь видела. смотрела собственными глазами. ощущала собственным сознанием. ломали. долго. методично. четко. желание. ржавый. семнадцать. рассвет. печь. девять. добросердечность. возвращение на родину. один. товарный поезд. эти слова скрипят на зубах десятками, сотнями жизней. но они не уничтожили его "я". Максимофф видела это. раз за разом проникая в сознание, соприкасаясь с разумом Барнса, она собирала его по частям, уничтожая заложенное Гидрой, но разве всю работу сделала она? улыбка. невольная. словно безумная. словно сошедшая со страницы книги Алиса. только это не она. ее имя — Ванда Максимофф. но другие давно уже зовут ее — Алая Ведьма. и это она только что помогла легендарному убийце последних семидесяти лет. стоит гордиться?

не успевает об этом подумать. сирена взывает на всю лабораторию, где их скрыл новый король. она вгрызается в мозг своим омерзительным диапазоном, буквально вынуждая покинуть такое приятное, такое комфортное убежище. по коридорам. куда-то вверх, почти не задыхаясь. — они нашли нас, — не спрашивает. утверждает. словно все знает. будто бы знала всегда. — на поражение. ведь так?

Отредактировано Wanda Maximoff (2016-05-12 01:22:06)

страшно. от взрыва и воя сирены закладывает уши, буквально разрывая перепонки внутри. невыносимо. она пытается дышать через рукав собственной кофты, прижимая руку ближе к себе. слишком много пыли. слишком много криков. и стоило бы взмахнуть руками, выставить щит, но она слишком подавлена сейчас. слишком ушла в себя, чтобы сопротивляться. а может, все, что было раньше вымотало ее настолько, что сейчас она бесполезный баласт? просто оставьте... оставьте меня здесь и бегите. но она не может этого сказать. и кто-то хватает за руку и просто ведет за собой. срываются на бег, порой не разбирая дороги. ей кажется, что они идут не туда, что им в другую сторону. пытается тормозить, задержать, удержать, но куда там. лишь успевает взмахнуть свободной рукой, и красное зарево отражает один из выстрелов. все же — на поражение. правительство забыло все, что они когда-то сделали. все их "подвиги" — преданы забвению. теперь они враги любого государства. но... ведь Ваканда приняла их. Т'Чалла принял их. а ведь мог и не простить. но вот его лаборатория. в ней они жили почти неделю. а сейчас она рушится под взрывами и выстрелами. острый кусок камня, выбитый где-то рядом рассекает ей щеку, но девушка словно не замечает. ❝ нам туда, ❞ — и она идет. просто идет, не раздумывая. а ведь где-то там, в этом здании — Стив, Сэм, Скотт, Т'Чалла, Клинт. они остались там, как и те люди, что помогали им. так почему же они бегут из здания прочь? почему?

больно. болят легкие от долгого и быстрого бега, болит порез на щеке. и руки, по которым хлестали ветки. но она даже не придает значения этой боли. на это просто нет времени. вдох. и кажется, что легкие сейчас попросятся наружу. выдох. ей начинает казаться, что она больше не может бежать. и когда Барнс останавливается, она почти падает на колени. на землю. она почти не может дышать. они нашли нас. они найдут нас. эти мысли бьются в ее голове, словно птицы в клетки. Ведьма закрывает руками лицо, пытается отдышаться. пытается осознать, что с ними произошло. почему они не дали бой. почему они... и мысли в рассыпную, словно осколки об пол, когда ее обнимают. когда прижимают к себе. спасибо? не понимает. стоит и не реагирует. даже не отвечает. ей не говорят спасибо. ее клеймят убийцей. ее клеймят ведьмой. разве таким говорят спасибо. алое зарево пробегает по пальцам, но меркнет, когда пальцы девушки сжимаются на руке Солдата. и она выдыхает. ей все еще страшно. от того, что она увидела в его сознании. но этот страх — отступает перед лицом настоящей опасности. и в его руках. так странно. — я не могла иначе, — наверное, Барнс не ждал ее ответа. скорее всего, даже и не хотел его. но вот она чистая правда: прошлое пожирало его изнутри. оно калечило Джеймса Барнса. разделяя его на двух разных людей. и тот, второй, только дай волю — уничтожил бы все. даже его самого. она не могла на это смотреть. она не могла этого допустить. и потому она пошла на все это. пусть и зная, что сила, ударной волной, стукнет и ее. так, собственно, и получилось.

аккуратно отстраняет его от себя. выскальзывает из кольца рук. она не любит... она не привыкла к чужим прикосновениям. раньше это было дозволено только брату. но Пьетро больше нет. а потому — не дозволено никому. замирает, прислушиваясь. ей кажется, что все еще не закончилось. ей чудится, что за ними следят. и алое окрашивает ее глаза в красное. красное, словно кровь. тишина. они и правда одни. она не чувствует присутствия других, но, — мы должны вернуться, — совершенно неожиданно, но очень твердо, — Дже..., — запинается, видя его взгляд. прямо в глаза, — Баки, мы должны вернуться. сейчас же, — делает шаг в сторону лаборатории, — там наши друзья и мы должны. мы... — пытается подобрать слова, но они никак не подбираются. что? что должны? вернуться? помочь? спасти? что, Ванда, что? ну же, вспоминай. она мысленно ругает себя. она мысленно корит себя за то, что они и вовсе сбежали. — мы просто должны, — заключает она и делает еще один шаг. до того, как Барнс хватает ее за руку. и ей бы вырваться, накричать, но...

— НЕТ! — ее крик разносится по лесу, но едва ли это хоть кто-то услышит в шуме очередного взрыва. последнего взрыва. огненный столб поднимается выше деревьев. его видно даже им. издали. военные взорвали лабораторию. они уничтожили то, что принадлежало королю Ваканды — его базу. — нет, нет, нет, — Максимофф просто не может в это поверить. и от бессилия бьется в сильных мужских руках пытаясь... бежать? куда? на пепелище? она не может в это поверить. почему, почему люди так жестоки к ним? что они сделали? они просто хотели защитить этот мир. — они не умерли, они не умерли, — она лишь чудом снова не кричит, а тихо шепчет, цепляясь за толстовку Барнса, и в то же время, пытается его оттолкнуть. ее разрывают на части слезы и ярость. она ведь только поверила в этот мир. она только начала учиться верить и доверять людям. только попыталась их полюбить. и что теперь? они снова показали ей свою сущность. они пытались ее убить. не прощу... я не прощу им их. эти мысли кажутся ей правильными. и в то же время — ей хочется верить, что никого из команды не было в здании, когда произошел взрыв. ведь они... они же могли спастись. сбежать так же, как и они: Ванда и Баки. они должны. они не могли умереть. только не снова.

Отредактировано Wanda Maximoff (2016-05-12 23:33:15)

это сильнее, чем можно было представить. она и представить не могла, что после смерти Пьетро она еще будет чувствовать. ей казалось, что она тогда умерла. вместе с ним. в Соковии, которая вот-вот должна была упасть. ее вытащил Вижн. но ей все равно чудилось, что чувствовать она не может. и не должна. ведь столько лет у нее был только близнец, а все люди — были чужими. но мстители все изменили. даже ее отношение к ним сами. и теперь это... ломает ее. она уже не кричит, только плачет. кто бы мог поверить, что она будет переживать. но ей больно. и отчаянно страшно, что на самом деле они и правда не успели спастись. столько людей. так не должно было случиться. — это наша вина. все это — наша вина, — она задыхается, путается в словах, но хотя бы перестает просто рыдать. этим людям ничего бы не сделали, если бы Т'Чалла не решил их укрывать. эти люди по прежнему бы работали и ни о чем не думали, если бы мстители не появились здесь. точнее та их часть, что попала в категорию "вне закона". она сбежали от Старка, сбежали из тюрьмы. чего они ожидали. — смерть каждого из тех людей — на наших руках.

удар. еще удар. это не помогает справиться. просто она не хочет, чтобы он ее держал. она все еще хочет броситься назад. и плевать на военных, на пули, что могут посыпаться в ее сторону. если придется — она сможет направить их оружие на них же самих. она сможет за себя постоять. ей хочется броситься назад. вдруг еще кого-то можно спасти.вдруг под завалами еще есть люди. она ведь сама когда-то такой была. девочкой под завалом, что ждала смерти от бомбы. на которой было написано "Stark". а ведь она ему поверила. она простила ему все, а после. нет, он все-таки враг. наверное, это с его подачи, с его помощью их нашли. но у нее нет доказательств. и нет сил снова его ненавидеть. — пусти, — шепчет от бессилия, все еще не веря в то, что услышала. не хочет ей рисковать? так странно. так неправильно это звучит сейчас. поднимает на него взгляд. прямо в глаза. что изменилось, Барнс? или это его благодарность ей за то, что она сделала в лаборатории. скорее всего так. она ведь ему, если подумать, вернула его же жизнь. теперь никто не сможет управлять им. никто, если он того не захочет сам. а код, код просто теперь не существует. нет Зимнего Солдата. точнее — нет таким, каким его создали когда-то. и еще больший шок, когда его пальцы коснулись вскользь лица, убирая волосы. не понимает. это кажется таким странным, таким нереальным. словно из прошлого, где еще был жив  Пьетро. после — никто не поступал так. да, мстители не были к ней равнодушны, но чтобы так? даже Бартон не позволял себе такого, хотя Максимофф все чаще казалось, что он пытается играть роль ее старшего брата. или даже отца. но мужчина, обычно, просто подсказывал девушке, что не так. не прикасаясь. моргает, а после опускает взгляд. все это как-то не важно сейчас. он просто ей помог. и просто хотел успокоить. она может его понять — мало кто хочет иметь дело с нестабильной ведьмой, которая может уничтожить еще большую площадь леса, если ее не успокоить. — прости, — приглушенно, приходя постепенно в себя, — я возьму себя в руки. ты прав.

и ей хочется, отчаянно хочется ему поверить. в то, что ребята живы. что они смогли сбежать. отряхивается, пытаясь, при этом, почувствовать отголосок хоть чих-то мыслей, но вокруг тишина. неужели и правда отстали? — поселение? — напрягает память, пытаясь вспомнить все то, что мужчина и правда когда-то рассказывал об этих джунглях, — ты про то скрытое поселение, в котором царят почти первобытные нравы? ей не особенно верится, что Барнс это предложил. но пока она вытирает слезы, которые теперь неприятно стягивали кожу, а еще напоминали ей про порез на щеке, он уже тянет ее в глубь джунглей, держа за руку. что ж, если ему хочется, то пусть. Ванда понимает, что у нее самой вариантов нет никаких. она не представляет, где они сейчас. да и где они вообще. ни поселений, ни связи. этого ничего нет. только лес. а Джеймс, будучи в гидре он определенно выживал и в худших условиях. может это и не исчезло с программой?

сколько они уже идут так? она жалеет, что у нее нет часов. да и как бы они ей помогли теперь. в очередной раз запинается о какой-то корень. и если бы не мужчина, который так и не выпустил ее руки — непременно бы упала. — стой, — не выдерживает. применение силы утром, эмоциональный всплеск во время нападения, бег по лесу и многочасовой марафон ходьбы — все это выбило ее из привычной колеи. а еще — она просто больше не может идти. — стой, пожалуйста. я больше так не могу, — дергается, буквально вырывая из его пальцев свои, мимолетно радуясь, что это не бионическая рука. кажется, она еще сильнее, чем была прежняя. Т'Чалла что-то нахимичил с ней, но Ванда не поняла из его объяснений. — я дальше не пойду, —   с этими словами она опускается на поваленное поблизости дерево, совершенно не заботясь о чистоте одежды. а еще о змее, которая вознамерилась ее укусить, но была поймала алым свечением и отброшена куда-то в кусты. — ты вообще знаешь, куда нам идти? потому что я — нет! это джунгли в богом забытой стране. и это племя... тоже где-то забытое. откуда ты знаешь, что нам именно туда? а может нам — в другую сторону? и нет, я не сдвинусь с места. хвоста за нами нет. я его не чувствую. только питона, который нападет на тебя, если ты не отойдешь от того дерева!