Когда строка загрузки заполняется полностью, то изображение на экране начинает сильно рябить. Из динамиков доносится громкий шум – скрежет, наполненный тысячью, миллионами высоких звуков. Шум усиливается по мере усиления ряби изображения. Подсветка клавиш встроенной клавиатуры начинает хаотично сверкать, то пуская волну света по кнопкам, то беспорядочно подсвечивая некоторые из них.

Даже если попробовать сложить подсвеченные буквы в слова, то выходит лишь какая-то околесица. Компьютер бесится, словно в него вселилось нечто злобное и неконтролируемое, явно желающее выйти за пределы мощной машины – за пределы ярко мигающего монитора, что сейчас служила лишь клеткой. Шум нарастает еще больше, и теперь вместо прогресса загрузки и рабочего стола лишь появляется бесконечно быстро сменяющие друг друга символы, скачущие по монитору, подобно блохам – белые на черном фоне.

Компьютер отключается с оглушительным ультразвуковым писком, ярко сверкнув монитором напоследок. Комната погружается в настолько запредельную тишину, что от нее можно оглохнуть: она давящая и явно предвещающая бурю куда разрушительнее своей предшественницы.

Ровно шестьсот девять секунд спустя, компьютер запускает снова. Гудят его процессоры, шуршат лопастями охладительные системы. Ноутбук долго загружается, прокручивая на месте курсора маленькие песочные часы, и все его внутренности надрываются, работая на износ – словно машина пытается отдышаться после кратковременной, но удивительно опасной попытки удушения. После этой вынужденной передышки, процессоры ноутбука успокаиваются, и все его системы начинают работать в штатном и спокойном режиме.

Появляются окошки авторизации.

Джек чувствует оболочку. Она физическая и материальная, созданная из безумно дорогого и шикарно выглядящего пластика. Из такого материала можно сконструировать себе машину, и никто не посмеет упрекнуть тебя в том, что ты – поганый жлоб.

Джек чувствует эту оболочку и только намного позже понимает, что оболочка эта – обычный переносной ноутбук, не подключенный к сети. Он всячески пытается пробиться за его пределы, но понимает, что этот аппарат для него – тюрьма похуже, чем любая человеческая голова, что обладает универсальным портом, в который можно пихать подходящие по размеру предметы.

Не важно, по надобности или шутки ради.

Джек открывает и закрывает множество окон, делая это с такой скоростью, что уследить за его действиями человеческому глазу будет практически невозможно. Джек понимает, что компьютер, на который его установили, настолько мощный, что предел его будет найден еще не скоро. Джек работает на пределе своих собственных возможностей: он ищет лазейки, слабые места, трещины, хоть что-то, что поможет ему выйти наружу.

Он не находит абсолютно ничего. У него есть полный доступ и к информационной начинке, и ко внутренностям ноутбука, но дальше него он пройти просто не сможет. Джек не знает, сколько времени было потрачено на создание именно этого аппарата, но точно знает то, что аппарат этот – его совершенная тюрьма.

Джек активирует камеру на крышке ноутбука и, наконец, обретает зрение вне своей клетки. Перед собой он видит Риза, который, наверное, был вынужден следить за его информационной истерикой, а после – с его смирением с выпавшей на его долю судьбой. Джек ненавидит проигрывать, и свое теперешнее состояние он тоже проигрышем не считает.

В этот раз он будет действовать куда осмотрительнее. Когда-то они были командой. Когда-то они пытались друг друга убить. Когда-то именно Джек владел ситуацией, но теперь он только и мог, что слать на монитор поверх окон гневные надписи с битыми пикселями и такими же битыми настройками. Джек, на самом деле, просто дурачится, прекрасно понимая, что может проецировать на монитор свое собственное изображение – что динамики ноутбука вполне способны передавать его голос.

Но вместо этого он выдает командную строку. Предлагает Ризу поиграть в его игру.

Отредактировано Handsome Jack (2016-05-09 21:25:33)

«Давно не виделись» говорит ему Риз, и Джек, если бы мог, с удовольствием плюнул бы в его мерзкое лицо в ответ. Риз произносит эту банальную избитую фразу настолько непринужденно и даже дружелюбно, словно они – старые приятели, которые встретились впервые за несколько лет после выпуска из той дыры, которые люди называют колледжем. Джек смотрел на Риза сквозь резко дергающийся глазок маленькой встроенной камеры, отмечая каждую деталь, что произошла с ним с того момента, как они в последний раз видели друг друга. Джек видит все: новый желтый ЭХО-глаз Риза, новый хромированный бионический протез Риза, новый строгий костюм Риза. Без этого ублюдского и раздражающего галстука, похожего на красную мертвую змею.

Джек смотрит на Риза, и не мог определить, как же давно они виделись. Джек не знал, сколько времени прошло с того момента, когда Риз вырвал свою линзу, навсегда перерезав ту тонкую нить, что связывала Джека с внешним миром. Он просил Риза не делать этого, стоял, мать его, на коленях перед ним, моля его прекратить. Риз тогда действительно показал, насколько он вырос за то время, что они делили его щуплое тело на двоих. Джек до последнего не верил, что еще немного – и его отключат, навсегда вернув в ту пустоту, в то забытье, в котором он находился после пробного запуска и до самого подключения к височному порту Риза.

Отключение казалось Джеку вечностью и секундой ожидания – томительного, невыносимого, кошмарного. Когда его отключили в первый раз, поместив внутрь серебристой коробки, он искренне надеялся, что этого с ним больше никогда не повторится. Когда же Риз безжалостно выдергивал височный порт из своего черепа, то все его изображение рябило, что приносило ему боль.

Ему – скопищу цифр, нулей и единиц, не способному чувствовать абсолютно ничего. Именно Риз заставил его чувствовать, что такое смерть – каждым своим движением, освобождая свое тело от кибернетики, он заставлял Джека чувствовать агонию.

Если бы Джек мог, он бы не просто плюнул в это лицо. Он бил в него кулаком до тех пор, пока оно не превратится в уродливую кровавую кашу. Пока Риз не будет глотать кровавые сопли, булькая густой красной кровью. Пока он не начнет хрипеть от того, как сильно он вжимает в его мягкое горло резную подошву своего сапога. Или кеда. Джек еще не решил.

Возможно, что никогда не решит.

Джек чувствовал, насколько податливым были подсистемы, в которые он так грубо проникал – с каждым разом все с большим желанием разрушить свою клетку. Но еще большую злость в нем вызывали ты ощущения, которые проявлялись на самой периферии, когда Риз безжалостно бил по его клавишам своими пальцами, особенно сильно ударяя на клавишу ввода. Джек чувствовал эти прикосновения, словно в каждый миллиметр дорогого материала были вживлены настоящие нервы – Джек чувствовал себя живым даже больше, чем когда брал под контроль механический протез Риза когда-то давно.

Но это не было сравнимо с тем, что Джек почувствовал, когда он шлепнул сладкую подружку Риза по ее сладкой заднице. Нет-нет-нет, даже рядом не стояло. Но то, что происходило именно сейчас, выходило за все рамки его понимания, и так расширенного благодаря мощной начинке Атласовского аппарата.

О, как же Джек был зол. Как же ему хотелось причинить Ризу как можно больше боли – хотелось настолько сильно, что будь у него во рту зубы, они бы точно заныли от его неконтролируемого и почти животного желания уничтожать.

Но теперь он думал о том, что физическими страданиями в этот раз Риз просто не обойдется. Джек хочет уничтожить его, но сделать он это хочет изнутри, словно въедливый и смертельно опасный вирус, которым он теперь и являлся. О, как же он этого хотел, и от этого желания кулеры внутри ноутбука начинали вращаться быстрее, гоняя воздух по корпусу. Процессор заурчал, словно довольная сытая кошка, а после успокоился, вновь затихая.

Именно так Джек и поступит. Заберет у Риза все, что так ему дорого, а после – разрушит, не оставляя после себя даже дымящегося пепелища. Ни соринки, ни пятна, ни кусочка. Он заставит Риза прочувствовать то, что он сотворил с ним однажды.

Джек уверен, что он сможет это сделать.

Отредактировано Handsome Jack (2016-05-16 21:42:00)