Всякий, кто хоть раз возымел удовольствие участвовать в словесной перипетии с незабвенным руководителем промышленной мультикорпорации, сейчас без труда отметил бы значительную, но пугающую деталь, не принадлежащую обыкновению в манере этого поведения: Старк начинал злиться. И причин для неконтролируемой эмоции нашлось бы более сотни, но перечислить придется лишь несколько.
Во-первых, перегорающая жажда тщеславия; ранее благоприятно расположенная к нему публика заметно сникла; веселый смех, как по демонстрации таблички, торжественные ликования и взрывы оваций сменило смятение: собрание, отчего-то, решило не утруждать себя делением лагерей и на одной раскатной волне реагировало на каждый ораторский вихрь. Смотреть на то, как обаяние грубости уделывает участников стола президиума – сценарий ожидаемо непередаваемый, но куда приятнее, когда ему в противовес выступает изящное ехидство, подкрепленное несносным природным очарованием. Высокомерный интерес общества: хлеба и зрелищ.
Во- вторых, задетое Эго. Не то, чтобы в лучах воспевающей ученого славы самооценка его демонстрировала попытки самоутверждения за счет стереотипного мышления других, обнажая тем самым несметную сокровищницу обид и комплексов. Он мыслил вполне здраво, имел адекватную оценку собственных возможностей; хотя, не поспоришь, уже не раз искрометно бросал вызов веку настоящего, систематично играя на опережение. Вероятно, в данной конкретной ситуации его раздражал очередной расчетливый низкопробный ход: перехватить право голоса через демонстрацию нейтралитета - попытка сладко воспеть в уши и отвлечь внимание от ранее изложенных им аргументов. И если Джастин Хаммер не пытался скрыть свое пренебрежение, - как к деятельности компании-конкурента, так и непосредственно к личности ее владельца, - то мистер Холмс так профессионально подделывал изощренный восторг, распинаясь о впечатлении и бесконечном уважении, что вполне сошел бы за преданного фаната. Одна беда: автограф-сессия в расписании Тони была отмечена на вторник, еженедельно, с 16.00 до 17.00, с кратким перерывом на кофе-брейк.
- Так изъясняйтесь покороче, мистер Холмс, - обреченный бесшумный вздох, опережающий довлеющую формулировку, свидетельствующий об отторжении продолжения диалога в целом. Обращение на «Вы» как высшая форма очного равнодушия, со скрежетом сдерживающая внутреннее противоборство. Но, чуть погодя, добавил в пол голоса, точно себе под нос. – Это ведь не затянется до вечера? - Разводя руками и вновь обменявшись с сидящим рядом полковником ироничными взглядами, он вдруг отстранился от стола, разворачиваясь лицом к аудитории, и пылко бросил в толпу отвлеченное предложение. – Уже кто-нибудь хочет перекусить? Устроим перерыв и предоставим шанс моему коллеге посовещаться с сенатором наедине. Им явно найдется, что обсудить.
Все как один в зале чуть заметно улыбнулись и дернули плечами, с крайним сомнением отвечая на заботливый жест вопроса. Кто-то с задних рядов даже высказал пожелание оказать содействие в раздаче кофе, но был осечен на полуслове глухим разъяренным стуком молотка председателя комиссии. Благо, что и оппонент отчего-то вдруг умолк и пригнулся над столом, видимо старательно выводя часть недосказанного в каллиграфическое письмо.
- Прекрасная идея, приятель. Мне - двойной эспрессо без сахара, - заметно оживившись поддержке из воздуха, Тони закачался на стуле из стороны в сторону, стараясь разглядеть издалека лицо доброжелателя, согласившегося разбавить всеобщую атмосферу безумия. Но на этом не остановился: оборачиваясь и противоположными лучами плоскостей переводя глаза со Стейна на Шерринфорда и обратно, участливо объявил. – Господин сенатор, что-нибудь будете? А Вы, мистер Холмс? Не стесняйтесь.
- Ты что делаешь?.. Старк, прекрати. Я тебя прошу, – пунцовый, то ли от стыда связи с человеком, чей контроль над собой постепенно терял грань шутки, то ли от гнева, в большей степени отражающегося в беспокойстве за друга, Роуди молниеносно отреагировал на ветреный призыв и злобно, колюще прыснул в сторону, из последних сил давя в себе желание послать все к чертовой матери и пустить чужую репутацию на самотек. – Тебя выгонят отсюда. Палку не перегибай.
- Да что не так? – с искренним недоумением шепчет тот в ответ, сверля полковника пристальной, но эмоционально потерянной реакцией. Акустическое эхо разговоров в зале заседаний приглушается, и тут же в дело вступает противно разливистый голос «примерного отличника». Ученый поддается уговорам и недовольно оседает в кресле, подпирая щеку ладонью и настраиваясь послушать хотя бы часть растянутой лекции о бездарности человеческой проницательности. Но дальнейший комментарий столь сильно его шокирует, что пустой взгляд куда-то перед собой враз ловит мишенью многозначительный жест оппонента, броско отразив на лице смесь прожигающего любопытства и презрения. Неоднозначный кивок чужой головы, чтобы сопроводить мысль наглядным показателем. А вот сжавшийся в груди воздух и спущенная кисть вдоль горизонтали подлокотника, кажется, и есть высшая оценка живого самообладания: Старк по-настоящему впадает в бешенство.
- Сейчас меня беспокоит лишь нездоровое любопытство к вопросу моей кончины. – Цедит он низко, напряженно, чуть запоздало, чтобы позволить небольшой паузе заглушить сумбур в голове и призвать к жизни адекватную словоохотливость. Уже не так смешно, уже не так добродушно, как прежде. Стоило бы, конечно, лишний раз профессионально подыграть желаниям публики, но сперва придется взять под контроль немыслимый поток разыгравшегося раздражения. – Неужели так не терпится? – А кривая улыбка в унисон росчерку немо утверждает:
- Не дождешься, умник.
Дальнейший ход монолога мужчина не портит вмешательством: сидит на месте без единого движения, молча кипя внутри, как от переполняющей спеси, так и от резюмирующих шаткое положение дел аналитических тезисов. Пальцы на руке, что упирается запястьем в край стола, хаотично цепляются друг за друга, переминаются, сжимаются и барабанят в невесомости. Глаза то мечутся под линией горизонта, закатываясь и теряясь под веками, то притупленно смотрят над ней, вскидывая подбородок, не теряя лица невозмутимости. Он серьезен, но продолжает то и дело ритмично качать головой из стороны в сторону, многозначительно кивать и стискивать зубы, выражая свою порцию отвлеченной скуки и пренебрежения: одно дело – бездумно бросаться в огонь, четко утверждая о позициях; другое – болтать без умолку, представляя свою некомпетентность на всеобщее обозрение в виде тактических рассуждений вслух. Но, не стоит обманываться: в искрящихся углях сознания гения, на самом деле, всего лишь притаилось всячески отвергаемое ощущение – страх быть пойманным с поличным, не вписывающийся в его стройную картину мира. Ведь это проблема, к несчастью, для него пока не возымела основательного решения.
- Если, как Вы говорите, суть опасений состоит в угрозе национальной безопасности, то для проверки существующего факта разработок совет и сам в состоянии подать запрос в Пентагон. – Вдруг нарушило его резкое подетальное замечание едва ли не мурлычущую интонацию мистера Холмса, подпрыгнув на месте к микрофону, на мгновение переключая расслабленную группу блюстителей закона в свой адрес. – Я уверен, что сейчас американская разведка не будет мелочиться на таких вещах. Полковник, сколько по времени требуется на сбор малой разведгруппы? Месяц? Два?
- Около двух. В зависимости от территориальной отдаленности объектов, на которой ей предстоит действовать. Еще пол года на проведение операции, - в унисон высказанной версии, Роуди положительно кивнул и даже чуть расслабился, уподобляясь пафосному официозу, - так у бедняги проявлялась радость на внятные изъяснения друга, не способного здраво оговаривать насущные проблемы без широкомильного пинка со стороны.
- Ну, вот и ответ, – дернул плечами так, точно в смысле фразы таилась прописная истина, клеймившая сейчас каждого участника совета как лицо несведущее, недальновидное. – Потратить шесть месяцев, чтобы проверить свои опасения или ежедневно, абсолютно без толку видеть меня здесь, подрывая значительную часть работы военно-промышленного комплекса… Вы издеваетесь? В то время, как мистер Холмс и мистер Хаммер не пропустят ни единой возможности принять на себя заказы ВВС, ранее принадлежащие обслуживанию в «Stark Industries», правильно? – саркастично смерив вниманием каждого оппонента по отдельности, он взмахнул рукой, прямо указывая раскрытой ладонью на фигуру Шерринфорда, в тот миг броским запалом швырнувшего лист с записями на стол президиума, чуть прокрутил ее ребром, в такт сместившемуся к плечу подбородку, и с открытой насмешкой непонимания возвел глаза к его лицу, секундно обратив их взгляды друг на друга. – Интересно, как на это отреагируют военные? Но, я повторяю: костюм вы не получите. Если вам нужны гарантии, что технология моего устройства не выйдет на черный рынок в течении тех же десяти-пятнадцати лет, советую вам тщательно следить за деятельностью «Asper Incorporated». Что касается «Hammer Industries»... тут без комментариев. Не оставляй надежд, Джастин.
Весьма миловидный, даже заманивающий, скачок в голосе оппонента, выписывающий витиеватое замечание, но в очередной раз отходящее от сути стоящего на повестке дня вопроса: Тони прицокивает языком, щурится и склоняет голову вбок, жаждуще ловя этот всплеск многозначительности.
- Нет дела?.. – с явной растерянностью мужчина сводит брови, придав вопросу и утверждению толику абсурдности, резко отклоняется в сторону, искренне смеясь, тряхнув головой, будто его терпения на обоснованные доводы уже явно не хватает, и вновь примкнул к микрофону. - Чего ж ты тогда полез в это?
Однако, последующая, весьма экстравагантная выходка мистера Холмса враз осекла дальнейшие рассуждения, одновременно своим прямым наступлением и притязательным значением. Старк чуть было не взметнулся обратно, к спинке кресла, но его как будто что-то парализовало: всегда болезненно относящийся к сохранению в неприкосновенности личного пространства, он впал некое подобие шокирующего оцепенения и остался без движения, с отголоском неприязни глядя куда-то вбок, лишь бы сохранить самообладание и не произвести резкий удар. Но чем больше мельтешил смысл формальностей, доносимый ироничным содержанием говорящего, тем больше зажимался всем телом гений, едва заметно - нервозно дергая коленом, перебирая большим пальцем вдоль всей ладони. Струны нервов вот-вот грозили лопнуть. Пока холодная волна ужаса не прокатилась по спине, в единый миг выписывая на лице ранее потаенную, но теперь столь неприятную искренность: он поднимает глаза на оппонента и надеется увидеть в нем опровержение догадки. Но это лишь усугубляет положение: тот не блефует.
- Какого черта? – немой вопрос вслед, обрисовывающий настоящую опасность его положения. Роуди, озадаченный всей ситуацией в целом, мечется глазами по выражению лица друга и обеспокоенно кладет руку на его плечо, стараясь оказать любую требуемую поддержку, но после тщательных объяснений. Но объяснять сейчас явно ничего не хочется, ведь гений все еще надеется выкрутиться. Он всегда это делает. Ему придется.
- Мистер Холмс, Вы утверждаете, что здесь описаны расчеты, отображающие технологию устройства Железного Человека? – явно запинаясь от внутреннего ликования и восторженного перевозбуждения, раздался гром с трибун, и зал в одно мгновение взорвался, нарушив доселе щемящую тишину перешептыванием.
- Серьезно? – еще не успев до конца отойти от прямой угрозы в виде намека на козырь, Тони с несдержанной, но уже какой-то поганой улыбкой смеряет окружающее пространство чем-то средним между крайним удивлением и отчаянностью, без намека на пристрастную маску, и рефлекторно вытягивает руку перед собой. – А мне можно взглянуть?
