Можно подумать, что он хотел именно этого. Нет, в самом деле, исключая возможность беззлобной шутки или, на худой конец, одного из самых неудачных примеров того, к чему может привести «удачное» стечение обстоятельств, оставалась ли на нём хотя бы десятая доля той вины, что ему вменялась? Не было и попросту не могло быть его вины в том, что всё сложилось именно так. Было даже нелепо думать о том, что в нашествии орды беспокойных и голодных мертвецов есть его личная заслуга, хотя, видят небеса, в здешних местах найдутся персоны, которые пожелают оспорить и эти его слова. Имел ли он право нести ответственность за беспечность окружающих? О, они все смело могут довольствоваться своей беспечностью, если им так проще, однако он отказывался верить в отсутствие потенциальной угрозы только по одной простой причине, что в неё не верили другие. Люди могут сколько угодно шептаться за его спиной о том, что «некоторым стоило бы держать свои совершенно беспочвенные и, вдобавок ко всему прочему, оскорбительные подозрения при себе», пусть бы и высказывали своё мнение о его методах ему лично. Безопасность была важнее всего. Такая цель не могла не оправдывать своих средств и мер. Никакие опасения не могут быть чрезмерными, когда стоит вопрос о всеобщем благополучии, насколько это в целом может быть осуществимо. Фицуильям не стремился к благодарности или признанию своих заслуг, с него было бы вполне достаточно и простого невмешательства в его деятельность, однако и в этом на его долю выпал целый ряд разочарований, которые просто не могли не стать испытанием, медленно, но верно проверяющим его терпение и самообладание на прочность. Наглядным примером подобных искушений служила и история с Беннетами, в частности с мисс Джейн и мисс Элизабет.

Дарси привык полагаться на своё чутьё, оно практически не подводило его, а потому имело полное право претендовать на доверие, какого, увы, были лишены люди, ставшие более порочными, более подозрительными существами из-за того страшного недуга, что заставлял соседей прятаться за высокими, хорошо укреплёнными стенами, а друзей – думать дважды, прежде чем протягивать друг другу руку для пожатия. Запах страха и подозрений повис в воздухе незримым смогом, отравляя одних и укрепляя духом другим. Молодой человек предпочитал относить себя к последним и не видел в гордости этим фактом ничего предосудительного. А вот что действительно было достойно порицания, так это беспечное отношение к угрозе заражения и уж тем более к присутствию в непосредственной близости одного из укушенных.

Нет, определённо он не ждал такого легкомысленного упрямства от девушки, подававшей серьёзные надежды на наличие живого ума!

Можно понять страх и смятение перед страшной правдой, в конечном счёте, это именно то, чем всегда отличался людской род, однако стремление отрицать недвусмысленные знаки, предостерегающие относиться к недугу мисс Джейн более серьёзно и осторожно, не вызывало ничего кроме искреннего изумления. Неужели мисс Элизабет действительно верила, что подобные чрезвычайные ситуации могут служить приемлемой основой для обид или обвинений в каких бы то ни было посягательствах на благополучие её сестры? Видела ли в нём злодея? А хотя бы и так. В его намерения точно не входили попытки убедить её в обратном или, того хуже, оправдания. Что сделано, то сделано, и ему оставалось только надеяться, что на этот раз он ошибся, хотя эта надежда ни в коем случае не ослабит его бдительности. Он был обязан быть готовым ко всему в любое время дня и ночи, и никакие распри с хартфордширскими воительницами не только не станут для него преградой, но, напротив, позволят ему сосредоточиться на том, что было действительно важно.

В данный момент времени (имел место ранний вечер, потонувший в теплой безветренной погоде, что позволило Фицуильяму отказаться от плотного кожаного плаща в пользу лёгкой белой рубашки) в приоритете стояли тренировки, ставшие неотъемлемой частью распорядка любого дня Дарси, если только не возникало непредвиденных ситуаций. Можно ли было считать таковой мелькнувший на границе леса, окружавшего поместье, подол платья, сопровождаемый неким шумом, больше всего походившем на возмущённые восклицания? Крепче перехватив рукоять катаны, он решил это выяснить и последовал за любительницей поздних прогулок, на ходу отметая идею вернуться в поместье за Бингли – чем бы это ни обернулось, он наверняка сможет справиться с этим и в одиночку, а Чарли бы лучше оставаться там, где он есть, хотя бы на тот случай, если худшие опасения оправдают себя, и старшая мисс Беннет отправится на свою первую (и, будем верить, последнюю) охоту за свежей плотью.

Стараясь двигаться как можно тише, молодой мужчина продвигался всё глубже в рощу, прислушиваясь к каждому шороху и стараясь не терять из виду мелькающий между деревьев тёмный силуэт. Он не испытывал страха или тревоги, однако что-то всё же не давало ему покоя в этой спонтанной авантюре. Кого он преследовал? Был ли это кто-то из Незерфилд-парка или поздний гость явился откуда-то ещё? Это ещё одна из сестёр Беннет? Но если так, то зачем уходить восвояси? Могло ли это быть ловушкой? Был ли это, в конце концов, кто-то живой и разумный? Поглощённый своими раздумьями, тем не менее Фиц успел отреагировать на резкое движение, захваченное его угловым зрением, и вмиг снёс одним выверенным взмахом руки половину сгнившей головы подступившего к нему мертвеца. Подобная встреча по определению не может доставить хоть толику удовольствия, но Дарси и вовсе стал мрачнее тучи – слишком близко к поместью, слишком велик риск, что зомби этот пришёл сюда не один, но с компанией своих «товарищей», и это как раз когда он спешит по пятам ночного призрака. Наспех вытерев клинок, Дарси поспешил нагнать неизвестного, чтобы покончить с загадками и вопросами раз и навсегда.

И сделал это как раз вовремя, чтобы стать свидетелем, а через мгновение и непосредственным участником развернувшегося сражения не на жизнь, а на смерть и, вдобавок, за мозги. Элизабет – кто бы ещё знал, что понадобилось ей в лесу в столь неблагоприятное для прогулок время суток – явно нуждалась в помощи, какую он тут же поспешил ей предоставить. Расправившись с обступившими девушку неприличностями, молодой человек поспешил скосить уродливый урожай удивительно цепких для гнилых останков рук, тем самым лишая мертвецов возможности выбраться из земли так быстро, как бы им этого, безусловно хотелось. Только после этого он поднимает с земли кинжал и протягивает его хозяйке, предварительно обтерев клинок о ткань собственных брюк – он не мог себе позволить вернуть тот в столь нелицеприятном виде.

– Кажется, это Ваше, мисс Беннет. Могу ли я надеяться на откровенность с Вашей стороны, если удовлетворю Ваше любопытство? – не то чтобы ему действительно всё ещё были нужны объяснения столь странному поведению. Чем дольше длилось их знакомство, тем больше убеждался Дарси в том, что подобные молодые особы никогда не перестают изумлять, так или иначе.

Потакание минутной слабости, призывающей отвергнуть или во всяком случае закрыть глаза на очевидный факт, не входило в планы Дарси и в целом было ему не свойственно. Призвав всё своё самообладание, в недостатке которого уличить его не представлялось возможным даже для самых настырных и изобретательных неприятелей, молодой человек принял как недоумение собеседницы, так и её подступающее возмущение, имея приблизительное представление о причинах их возникновения. Это было само его существование, судя по всему. Наверное, ему стоило быть «польщённым», что в окружении голодных кровожадных мертвецов именно его присутствие так сбивает мисс Беннет с толку.

И к слову о зомби.

Фицуильям и рад бы прояснить смысл раннее сказанного, вот только они здесь не одни, а у других участников событий были на живых свои планы, альтернативы и компромиссы к которым предлагать, казалось, нелепо, чем и заслужили негодование (а то и вовсе сожаление вкупе с сочувствием) Дарси многие безумцы, пытавшиеся выйти с хоть бы и только что обращёнными на контакт. Зомби есть зомби, это непоправимо и необратимо, а потому близкое знакомство могло состояться лишь между их облезлыми головами, со временем сгнивающих ничуть не хуже испорченных фруктов, и острым лезвием клинка.

Отложив разговор до лучших времён, Фиц возвращается к делам важнее, нежели препирательства с Элизабет. В конце концов, даже в пылу сражения, когда время прекращает своё существование, а весь мир сужается до размеров поля битвы, сознание порой удивительным образом проясняется, и десятки мыслей успевают проноситься в голове, пока подсознание берёт контроль тела на себя, обеспечивая его солидными шансами на благоприятный исход. Внушало уверенности и, как ни странно, присутствие другого человека, тем более опытного бойца, разве что ложкой дёгтя выступала некоторая вероятность, что в числе переломанных может оказаться и его шея, но к этой мысли можно было привыкнуть. Привыкнуть, приспособиться под силу к самым разнообразным вещам, однако пока манера мисс Беннет держаться в бою в личный список Дарси не входила. Возможно, оно и к лучшему.

Из глубоких раздумий обратно к реальности молодого мужчину возвращает возмущённый (или всему виной призванная на подмогу ярость?) голос его невольной напарницы. Она хочет говорить об этом сейчас? Разве это не должно отвлекать их обоих? Или это именно то, чего она хочет – изощрённый способ покинуть жизнь, прихватив с собой и его за компанию, раз уж он имел неосторожность проявить бдительность и обеспокоенность? Из соображений безопасности Фицуильям не стал озвучивать свои опасения вслух, предпочитая сосредоточить внимание на тянущихся к нему полусгнивших и тем не менее весьма и весьма цепких конечностях, а также непосредственно на их обладателях, которым было всё труднее и труднее подступаться к людям, окружённым со всех сторон тошнотворной баррикадой из падших мертвецов. Когда девушка обратилась к нему вновь, он сдержанно кивнул в ответ на благодарность, даже если она выступала очередной попыткой уличить его в чём бы то ни было, и то лишь потому что возникала минутная пауза, позволившая им отдышаться и приготовиться к новому наступлению.

Это не усталость, уверяет себя Дарси, когда перекошенные в жутких гримасах лица или то, что от них осталось, маячащие перед глазами, сливаются в мычащее, рычащее и лязгающее ещё не отвалившимися челюстями пятно. Он попадал в ситуации и хуже, и удача ещё улыбалась ему, если только воинственную мисс Беннет в окружении неприличностей, отказывающуюся признавать, что его появление было как раз кстати, можно назвать счастливой находкой. Её новый словесный выпад только наглядно иллюстрирует положение вещей, и всё, что он может, это немного повернуть голову в её сторону, сдаваясь перед очевидным умозаключением, что он едва ли понимает, для чего нужны эти вопросы. Стоит ли ему сознаться в вверенных злодеяниях, чтобы иметь честь лицезреть на лице Элизабет ликование? Ответный взгляд, направленный на него сейчас, был далёк от этого, что, впрочем, неудивительно.

То, что происходит дальше, удивляет его куда сильнее.

Фиц не замечает перемен в лице девушки, физически не успевает, но задней мыслью понимает, что что-то не так – кроме очевидного. Периферийным зрением он ловит резкое движение – слишком резкое и слишком точное для кого-то из нападающих – и его рубашку окропляет чем-то густым и склизким. Вывод напрашивается сам собой. Пожалуй, даже пару выводов. Самый очевидный и в то же время невероятный заключается в том, что ему только что спасли жизнь, и сделал это не кто-то, кого можно было бы уличить в подобных намерениях, а Элизабет Беннет собственной персоной. Можно ли это считать за хороший знак или её руку направило нежелание обрести в лице своего союзника пополнение в рядах врагов? У него ещё будет время подумать об этом. Сейчас же предпочтительнее взять себя в руки, дабы не создавать подобных опасных ситуаций в будущем. К счастью, поток зомби уже начинал иссякать, и открывшееся к этому времени второе (или, может быть, уже даже третье, а то и четвёртое) дыхание служило надёжной порукой планам вернуться сегодня в поместье в целости и невредимости.

– Благодарю, мисс Беннет, – он говорит не слишком громко, однако нет никаких сомнений, что он будет услышан, благо они стоят достаточно близко друг к другу. Ещё несколько выпадов, несколько взмахов катаной, несколько снесённых одним выверенным пинком голов, и битва не на жизнь, а на смерть изживает себя. Молодой человек не спешит оборачиваться лицом к своей «боевой подруге», вместо этого сосредоточив своё внимание на приведении своего оружия в надлежащий вид. Растёкшиеся по рубашке и брюкам мозги и кровь и те удостоились хмурого неодобрения, как если бы коронный взгляд Дарси мог не только ввергать некоторых живых в бегство, но и решать подобные проблемы. Только когда всё, что можно было сделать, чтобы занять время, оказалось сделано, он вновь подаёт голос: – Если Вы всё ещё имеете при себе подозрения, что я следил за Вами от самого поместья, только бы улучить момент, чтобы доказать своё превосходство того или иного рода, то, полагаю, самое время оставить Вас наедине с этим негодованием, – и он действительно собирается, было уйти, переступая через растянувшиеся тут и там окончательно бездыханные тела, но в какой-то момент останавливается, всё-таки обернувшись к своей визави. – Только если Вы не хотите вернуться первой, дабы убедиться, что с Вашей сестрой за всё это время ничего не случилось. Всё-таки она осталась без вашего присмотра, и это в моём-то присутствии, – на самом деле поддразнивание не входило в его первоначальные планы, куда благоразумнее выглядела идея удалиться молча, однако слово не воробей, и теперь ему так или иначе придётся понести ответственность за свои слова. Какая-то часть него неумолима предвкушала это. Часть сознания, что всегда искала приключений там, где стоило это делать в самую последнюю очередь.

Отредактировано Fitzwilliam Darcy (2016-04-16 20:43:52)

Импульс — коварный соратник, и главная опасность заключается в его ненадёжности. Ещё мгновение назад мысли текли в одном русле, и вот уже их ток устремился в совершенно противоположном направлении, оставляя свою жертву беспомощно топтаться на перепутье или, как это было с Дарси, который не признавал существования безвыходных ситуаций, иметь дело со всеми вытекающими последствиями.

Так было и на этот раз, с той лишь разницей, что Фицуильям вступил в несерьёзную, но обременительную схватку с обнаружившимся в его мыслях искушением переложить часть вины на плечи кого-то другого (очевидно, что в сложившихся обстоятельствах Элизабет оказалась идеальной в силу отсутствия конкурентов кандидатурой). Он не стал бы строить из себя жертву пресловутых женских козней – словосочетание даже в мыслях произносимое им исключительно с толикой насмешки и презрения. Тем не менее молодой человек был более чем уверен, что причины неожиданно пробудившегося в нём желания не просто принять участие в словесной перепалке, но и стать её зачинщиком кроются не только в гулко бьющемся сердце. Дарси понимал, что всё указывает на то, что это самая настоящая слабость — желание продлить момент совместного времяпровождения, пускай бы он и заключался в откровенной брани. Оставалось лишь надеяться, что, если уж проницательный ум мисс Беннет и обнаружит истинный замысел его слов, то произойдёт это только тогда, когда они будут слишком далеко друг от друга, чтобы Дарси мог узнать мнение девушки на этот счёт. И он мог это устроить в любой момент. Бросить всё, что его здесь на самом деле не держало, и вернуться на передовую, где стоят на кону действительно важные вопросы и высокие ставки, где он будет чувствовать себя полезным и сможет отвлечься от непрошеных мыслей.

Ничто из этого, впрочем, не отнимет у него удовольствия наблюдения, как визави принимает его первый в новой серии выпад, погружаясь в эту бесхитростную игру, вероятно, сама того не подозревая. Что ж, он ей поможет. Не может не помочь, ведь это в его же интересах.

Ответ Элизабет в своём особом очаровании — такие простые слова, такая неподкупная уверенность — заставил отразиться на лице Фица того особого выражения, свидетелей которого подобало методично так или иначе устранять. К счастью, удача в этот раз оказалась на его стороне, и девушка отвернулась от него прежде, чем застать эти метаморфозы. Вернув себе прежнюю внешнюю невозмутимость, молодой человек не мог не заметить, что взятое собеседницей направление не имело ничего общего с возвращением в поместье, и он не знал наверняка, было ли чем-то целенаправленным, но одно ему было известно точно — он не может, просто не имеет права отпускать её одну. Воительница Хартфордшира — она определённо может постоять за себя, однако не могло и речи быть о том, чтобы он оставил её одну и вернулся восвояси. Вопрос чести, как бы парадоксально это ни было, принимая во внимание вероятность обвинений в навязчивости.

Эта сымпровизированная прогулка не могла похвастаться дружелюбием, но это совсем не обязательно должно было портить её. В конце концов, недовольство могло оказаться напускным, ведь если бы мисс Беннет действительно захотела избавиться от его компании, то у него бы не осталось ни единого шанса оспорить это решение. С другой стороны, она должна была понимать, что компания, учитывая эту ночную стычку с небольшой группой мертвецов, ей не помешает. Это предположение уже имело за собой больше встречного раздражения, хотя внешне Фицуильям и бровью не повёл, разве что стиснул зубы чуть сильнее обычного. Угрюмая (или сосредоточенная, как называл её он сам) мина часто делала ему большую услугу, хотя сейчас толку от неё не будет никакого, разве что он отдаст дань тону его спутницы. Получит ли она удовольствие, убедившись, что её слова достигли своей цели в полной мере или прежде возникнет диссонанс ввиду того, что поводом для приятного чувства хоть бы и косвенно, но станет «мистер Дарси» собственной персоной? Право же, вопрос этот заслуживал самого тщательного разбора и подробного рассмотрения. Не здесь и не сейчас, конечно, ведь от него ждут ответа или, если называть вещи своими именами, реакции на заслуженное замечание. Прокручивая в голове возможные варианты, Дарси первым делом отбросил идею заметить, что, раз уж на то пошло, они оба выглядят сейчас так, словно вышли из пекла, что, к их чести, отчасти являлось правдой. Самым разумным и безопасным (не чтобы это имело какое-то значение для полковника действующей британской армии, пока он имел удовольствие сопровождать гостью Незерфилд-парка) выглядел вариант простого и немногословного согласия.

— Вынужден согласиться с Вами, мисс Беннет, — как бы в подтверждение своих слов он склоняет голову, критически оценивая свой внешний вид.

Военная служба давно приучила его мириться со многими неудобствами, однако тут в игру вступило и чувство собственного достоинства, имевшего на этот счёт своё мнение, не считаться с которым мужчина не мог. Возможно, именно это в конечном счёте и сыграло с ним злую шутку, повлёкшую за собой впоследствии цепную реакцию, конец которой ещё даже не маячил на горизонте, но притаился, и было в этом что-то зловещее. А пока же всё, что успел почувствовать Фиц, это ощутимый толчок в грудь, заставивший его потерять устойчивость, а в попытках восстановить её потерпеть неудачу, ознаменованную цепкой хваткой в чужой локоть, скользкую землю под ногами, недолгий полёт и шумный всплеск воды, за которым обязательно последует что-то ещё буквально в следующее мгновение.