Очередное помпезное мероприятие, насквозь пропитанное лживым официозом и искусственно созданной доброжелательностью. Здесь кровь сливается с вином, а слащавые улыбки с ядом произносимых слов. Всего лишь одно из типичных для Тевинтера бессмысленных празднеств, один из до тошноты приевшихся Дориану вечеров. Он - альтус, сын магистра, будущий маг(все в этом настолько уверенны, что это даже отчасти напрягает) и гордость(только потому что единственный ребенок) семьи. Он должен присутствовать на каждом ужине с маразматичными магистрами, он должен фальшиво улыбаться, он должен не отводить взгляд от кровавой мазни по воздуху. Бесконечный поток этих осточертевших "должен" и "будет" давит на разум, не дает спать по ночам и мучительно медленно убивает. Дориан боится стать неугодным, но истинный страх в нем вызывает перспектива потерять самого себя в этом вихре чужих желаний. В его сознании всё ярче проявляется мысль о том, что так продолжаться больше не может, он выше всех этих сковывающих цепей и марионеточных нитей. Маска всё чаще дает трещину, пропуская сквозь себя искреннюю ухмылку и колючее недовольство. Мальчишке всего 12 лет, но он уже четко осознает то, что Империя душит его.
- Ненавижу, - тихо шипит Дориан, с нескрываемым презрением обводя взглядом облицовку представшего перед ним особняка. Каждый дюйм серого камня раздражает, вызывая желание поскорее раскрыть в себе магический потенциал и спалить здесь всё к чертям. Мысли наполняет обжигающий поток проклятий и вычурного мата на Тевине. Но внешне это уже никоим образом не проявляется, Павус лишь кривит губы в надменной ухмылке и поправляет подол своего плаща. Он должен всем своим видом показать окружающим неоспоримо вежливое "пошли прочь", дабы не вызвать лишний интереса к своей персоне. Ведь он пока еще не в силах противопоставить что то членам магистериума, и уж тем более их магии крови. К слову, он предчувствует, что именно этой силой сегодня будет хвастать инициатор "весёлых посиделок".
С каждым шагом он всё ближе подходит к своей "золотой клетке", в которой точно застрянет на ближайшие три часа. Хотя, вспоминая папино "сегодняшний вечер обещает быть интересным", скорее всего он изначально недооценил плачевность своего положения, и проведет здесь не только вечер, но и ночь. Шумный вздох все же прорывается сквозь плотный слой напускного безразличия. Подумать только, он бы мог провести этот вечер с книгами или, в крайнем случае, с тускло освещенными улочками рядом с особняком. Но нет, его семье ведь просто жизненно необходимо осчастливить своё единственное чадо гнетом дополнительных обязательств. Гнев вновь концентрируется в грудой клетке и выплескивается в тихом "вишанте каффас", больше похожем не на слова, а на шипение. Рука отца давящей тяжестью ложится на плечо - удрать не получится.
- Веди себя, - пауза, во время которой мужчина устало вздыхает и угрюмо смотрит на своего если бы у меня была магия, то меня, как и половины этих напыщенных ублюдков, уже здесь не было крайне негативно настроенного сына, - кхм, просто не повторяй то, что было в прошлый раз.
Пальцы больно впиваются в плечо, заставляя Дориана фыркнуть и попытаться уйти от неприятного прикосновения. Этот холодный тактильный контакт воплощает их взаимоотношения: безапелляционная власть, единоличный контроль, единственно-верное "я так хочу". Отец наконец-то отстраняется, но его взгляд всё равно продолжает жечь, безмолвно требуя от мальчишки повиновения. От него теперь не отделаешься, как и от ощущения собственной никчемности, змеей притаившимся где-то под сердцем. Всё резко замирает, а в голове у Павуса-младшего пульсирует обидное "виноват" и "ты нас позоришь". Кулаки невольно сжимаются, а желание повторить то, что "было в прошлый раз" мгновенно усиливается.
- Я постараюсь, - ядовито выплевывает брюнет, при этом искренне мечтая содрать собственную глотку криками, выпустить из себя всё накопившееся негодование. Но на лице вновь лишь надменная ухмылка. Потому что он из высшего общества. Потому что он привык покрывать себя плотной паутиной лжи. Потому что так ему не хочется по-детски пустить слезу и обнять себя руками. Он - альтус, его слезы являются слишком большой роскошью, поэтому показывать их мирозданию можно лишь тогда, когда его возьмет в свои объятия Тень. Но сейчас и здесь эмоции неуместны, на них наложено строжайшее табу. Павус чуть ли не с рождения участвует в этой извращенной Игре, поэтому прекрасно умеет контролировать себя. К сожалению, пока не так искусно, как это делает его отец.

Особняк обставлен абсолютно безвкусно, что сразу бросает в глаза и вызывает у Дориана презрительное фырканье. Всё выглядит вычурно, неуместно, а иногда и вовсе смехотворно. Неужели Данариус пытается подобным "зловещим" антуражем вселить в присутствующих страх? Что ж, тогда надо отдать ему должное,  у него получилось ужаснуть брюнета этими дизайнерскими приемами. Но впереди его ждет основной зал, в котором не хватает только... А, нет, даже трон есть. Своеобразный, конечно, но зато внушительный и во главе стола. Павус закатывает глаза и усиленно пытается подавить смешок и едкий комментарий.
Вечер только начался, а Дориану уже осточертели все эти бесконечные россказни о "я, бла-бла-бла, всесильный маг, бла-бла-бла, держу более 20 рабов в доме, бла-бла-бла". Скукота! Остается только осматривать черепа и редкие виды растений, в обилии представленные в смердящем излишним самомнением помещении. Но разве может подобное развлечение занять любопытного и вертлявого ребенка более чем на час? Срочно нужно было придумать что-то, пока отец так удачно отвлекся на очередного "заклятого друга". Взгляд быстро скользит по крайне нелицеприятным особям в зале, после чего внимание концентрируется на занавешенной красным бархатом двери, из которой периодически показываются остроухие слуги. Они часто мелькают в толпе, затравленно смотрят в пол, безмолвно исполняют приказы и терпят насмешки и побои. Нет, в сердце Дориана не возникает щемящая сентиментальная жалость, но от подобных действий ему тошно. И это лучшие люди Магистериума? Он бы посмеялся, но слишком уж мерзко смешивать звуки своего голоса с окружающей грязью.
Глаза хитро прищурены, а уголок губ еле заметно приподнят в коварной улыбке - у него появился план. Осторожные шаги, фальшиво-вежливые приветствия и вот, он уже прячется за балахоном, скрывавшим дверной проход. Благо, что тут было достаточно темно, можно спрятаться и затаиться. Пришлось немного подождать, прежде чем сделать шаг по направлению к одной из дверей. Опасливо оглянувшись и не заметив за собой "хвоста", Павус-младший тянет за ручку "последнее препятствие" и замирает на месте, с восторгом и толикой страха разглядывая появившийся в воздухе символ. Защита от магов? Недурно! Если бы он уже плотно "соприкасался" с Тенью, то чары тут же распознали это и разорвали его на месте. Медленно, мучительно, в духе Тевинтера, в духе магии крови. Но Дориан ещё слишком юн, поэтому подобное не является для него препятствием. Он шагает вглубь мрака и слепо щурится, пытаясь хоть что-то разглядеть.
- Проклятье, этот убогий жмот даже свечи зажечь не в силах? - шепот разрушает пугающую тишину, в какой-то степени успокаивая мальчишку. Он делает ещё несколько шагов, постепенно привыкая к окружающей тьме и натыкаясь взглядом на небольшое сооружение, напоминающее обычную клетку. Прикосновение пальцев к холодным прутьям - действительно клетка. Но зачем она здесь, настолько близко к "тронному залу"? Ответ на этот вопрос лежит прямо перед Дорианом, в прямом смысле этих слов. И вот теперь его сердце терзает та самая глупая жалость. Он знает, что случится в конце вечера, он уже в красках представляет себе значение этого "обещает быть интересным".
- Ты меня слышишь? - озадаченный собственными чувствами, он не может придумать ничего лучше этого жалкого по своей смысловой нагрузке вопроса. Пальцы безвольно отпускают прут, а сам брюнет неотрывно смотрит на тщедушное тело ребенка, заточенного в клетке.