С тяжелой поступью продвигался зверь вглубь леса, отхаркиваясь, то переходя на скулёж, то на утробный рык. Светло-краснымой полосой тянулся кровавый след, свидетельствующий о ранении крупного животного, возможно, медведя, а то и на редкость огромных для своего вида размеров особи пятнистого оленя. Так мог подумать всякий охотник, что имеет дело только с лесной фауной и в дела сверхъестественного характера носа не суёт. Не ограничивала бы сейчас эмоциональный спектр волчья пасть, он бы горько усмехнулся. Выродки, отродья, чудовища – сколько наименований зеваки не придумают, им всё мало ограничится одним бранным словом. Правда, по милости религиозных деятелей толпа с каждым днём чего новое узнаёт о нём и его сородичах, чему даже сами ликаны дивятся. Оказывается, после убийства оборотня, необходимо тело сжечь, иначе возродиться нечестивый с помощью темных сил и превратиться в бруксу, в простонародье – вампира. «Абсурд», - хмыкал Маккри, в то время как большая часть населения Европы забивала как скот любого попавшегося крупного волка или собаку, сжигая останки в очищающем огне. Сказать, что при таких условиях жилось с дискомфортом, и было боязливо за свою шкуру, это равносильно жалобе на проливной дождь в середине лета в Трансильвании. Это постоянный страх, кочевание с места на место, отсутствие доверия вовсе или несоразмерная осторожность и скептицизм к каждому третьему. Были те, кто и вовсе избегал общества, теряясь в зверином естестве. А были и такие, как Джесси Маккри, то бишь сродные псам, нежели диким волкам. Они стремились стать ячейкой социальной структуры, сидели по кабакам и трактирам одинокими наблюдателями, вроде и являясь частью коллектива, но между этим держа определённую дистанцию с окружающими. Джесси любил людей и не считал нужным ограничивать себя каким-то принципиальными рамками, в отличие от большинства своих собратьев. Юноша и без них знал, что его вид активно истребляют, как и всякую любую не богоугодную нечисть, но и брал во внимание тот факт, что зачастую провокация на агрессию идёт именно от действий ликанов. Лояльность – не самая лучшая черта для того, против кого с вилами и факелами готова выступить целая деревня, но Маккри и не давал повода шкуродёрам… Только сегодня просчитался и попал в крайне неприятную ситуацию.

Стоит знать немногое: на данный момент оборотень покинул континент из-за революционных очагов по всей Европе, которые в итоге выльются либо в смену власти в тех или иных государствах, войну или станут предпосылкой к новой «охоте на ведьм». Зависит от того, кого привилегированная группа граждан решит сделать козлом отпущения на этот раз. Необходимо учесть, что языка и культуры страны его приютившей юноша не знает, а располагает лишь самой важной для себя информацией – до этой забытой Богом земли Орден своими руками не дотянется.

Не о каком обустройстве по прибытию и речи быть не могло. Ему было важно хотя бы накопить на поездку и отчалить побыстрее до основных волнений, а там уж ему просто стоит осесть в чащобе. Укрыться, привести себя в чувство и выйти в люди без всевозможных казусов. Осуществить удалось всё, кроме последнего.

Звериная туша повалилась наземь, скуля от боли ноющих увечий. Кровь так и продолжала сочится алыми струйками. Ликан прикрыл усталые глаза, дыша отрывисто, буквально выталкивая из лёгких воздух. Могло быть гораздо хуже. Это могла быть печень, голова, а это лишь пробитая стенка кишечника или желудка. Малоприятно, тяжело, но терпимо и не так опасно. Уши навострились, будто по команде, а инстинкт самосохранения начал бить тревогу, пытаясь привести тело к активным действиям. Но на общем фоне отхаркиваний и самым разным издаваемым им звукам, оборотень упустил момент, когда некто осмелился приблизить достаточно близко, чтобы улавливались нотки запаха неизвестного.

Первое, как среагировал Маккри, это резко распахнул очи, оскалив хищно пасть, в попытке рассмотреть человека. Удалось уловить острые черты лица, темный, как воронье крыло, цвет длинных волос и светлые ткани одеяний. От незнакомца пахло.. необычно. Это была смесь естественного запаха в виде толики андреналин, что нисколько не раздражал обоняние, и что-то совсем новое, сладкое, успокаивающее и какое-то совсем родное. Возможно, по большой глупости, Джесси всё больше расслаблялся, вслушиваясь в баритонный голос и до сих пор непривычный слог иностранца. Он водил носом, фокусировался на общем образе, дабы отвлечься от дискомфорта перевязки. Его перекладывали, двигали, вызывая приступы боли, но никакого желания кусать и рвать не вспыхивало. Животное внутри это не устраивало и то продолжало попытки выбить человека из сознания, чтобы прогнать незнакомца, однако вторая сущность его натуры занимала всё больше простора, наслаждаясь прикосновениями и упиваясь природным ароматом японца...

С визгом ушла общая атмосфера спокойствия и дружелюбия. Именно этот звук издал Маккри, когда его оторвали от земли и потащили в неизвестном направлении. Сил на открытый протест не было и тот ёрзал, вопросительно уставившись на своего спасителя. «Ты остановил кровотечение, за что тебе большое спасибо, но это не даёт тебе основания тащить меня в неизвестном направлении», - хотел было поинтересоваться ликан, но на выходе получалось неразборчивое даже для его сородичей недогавканье с ворчанием.

Весь путь зверь нервничал, неугомонно вертелся, оказывая попытки сопротивления. Отзывающиеся болью, очень слабые и неохотные, раз его тушу до сих пор сжимают крепкой хваткой чужие руки. Вероятно, это билась оставшаяся часть здравого смысла, которая с боем прорывалась сквозь пелену сладковато-пряного аромата и усмиряющих всякий протест оборотов неизвестного наречия. Визуально он создавал образ беспокойного и напуганного животного, когда на подсознательном уровне уже готов был убедить себя в том, что вреда ему этот незнакомец не причинит. Если бы хотел убить - расправился бы сразу. На данный момент Маккри испытывал смешанные чувства по отношению к своему спасителю: смесь из скептичности, возможно, бездумной доверчивости, любопытства и откровенного недоумения, касательного мотивов японца. С какой целью он его вообще спас? Зачем он спас по сути... выродка? Распознать оборотня от особи волка среднестатистического можно по малому ряду признаков: размеры, характерная манера поведения, выдающая наличия сознания, на что порой указывает и слишком проникновенный для ведомого инстинктами животного взгляд. Джесси казалось, что памятки с этой информацией выдавали даже детям на пару с крестом и заточкой из серебра. Но даже не обладая этими данными, кто в здравом уме сунется к раненому хищнику? "А он очень смелый... или очень глупый" - фыркнул ликан, рассматривая юношу. Правда, был ещё один вариант, который казался уж совсем утопичным для того индивида, с которого шкуру хотели содрать с момента рождения, стоило ему сделать первый вдох. Судить людей предвзято Маккри не имел права и возможности. Ему доводилось встречаться с самыми различными личностями, слышать множество историй, скорее похожих на красивую сказку, нежели истину, самому сталкиваться как с агрессией, так и дружелюбными жестами со стороны враждебного ему вида. Может, это один из тех редких случаев, когда ему помогают, чтобы просто помочь? Или культура их различна кардинально и отношение к оборотням у этого народа менее неприязненное?

С каждым шагом лес заметно редел, природа всё больше отступала вглубь чащобы, уступая место выложенным плиткам тропинки под ногами и огромному строению. Это был целый особняк, выполненный в... кажется, эта страна называется Япония? Верно! В японском стиле, с характерной массивной крышей, далеко выступающей за пределы постройки, наличием нескольких ярусов и тонких стен. Эти здания кардинально различались с привычными ему сооружениями в стиле барокко, готики и наверняка каких-то ещё, названия коих Маккри просто не знал. Не назовёшь Джесси ценителем искусства, однако ликан притих, с интересом принялся осматриваться вокруг, отмечая причудливость общего ландшафта. Правда небольшое исследование закончилось, стоило юноше распахнуть дверь в нести того внутрь.

В нос ударил резкий запах спирта и медикаментов. Когда его переложили на кушетку, беспокойство дало о себе знать вновь вместе с пробудившейся болью под рёбрами. Он вновь заскулил, будто подзывал иностранца, оповещал о своём состоянии. Тот вернулся к зверю с лаской и медицинским оборудованием, из-за чего Джесси принялся ёрзать и нервничать. Но всё раздался этот голос, вновь касания, полные нежности, успокоили. Оборотень прикрыл глаза, отдаваясь воле незнакомца.

Процедура прошла успешно. Маккри был поражён такому бережному отношению к себе, всем этим прикосновениям, из-за которых желание уткнуться носом в щёку и тереть об шею парня мордой неимоверно возрастало. Что тут скажешь, язык оборотней мало чем отличался от волчьего. Но человек ушёл, напоследок потрепав по холке, и оставил того в одиночестве. Перовое время Джесси тихо скулил, требовательно смотря на закрытую дверь. Юноша нагло сверлил ту взглядом, будто по одному его желанию японец должен появится в кабинете. Однако сдался тот быстро, стоило усталости взять вверх.

Перед тем, как провалиться в царство сновидений, у ликана бегло промелькнула беспокойная мысль, о которой юноша вспомнит только по пробуждению...

Легкие прикосновения заставляют его улыбаться, рассеивая остатки сна. Он шумно дышит, когда улавливает знакомые нотки, и раскрывает глаза, непроизвольно подтягиваясь на до боли в спине неудобной кушетке, тут же сталкиваясь с удивлённом взором тёмных очей. Сначала Джесси никак не может понять, чем так поражён азиат. Но завидев миску с питьём и едой, Маккри всё тут же осознаёт. Оборотень и не помнит, как перекинулся ночью и в какой момент умудрился прикрыть своё достоинство простынёй. И слава Богу он это сделал, а то куда уж больше позора! Стыд и паника окатили ликана, почему тот старался не смотреть в эти глубокие глаза. Куда угодно, только не тонуть в этом затягивающем омуте. Что говорить? А имеет ли смысл, если между ними языковой барьер?

- Послушай... Я не знаю, понимаешь ли ты меня или нет... но, но... - с короткими паузами, неуверенно тянул Маккри, - Я не причиню тебе вреда, хорошо? Я, я так благодарен тебе! То есть, ты спас мне жизнь... А меня вроде как обычно убить хотят, - раздался нервный смешок, - Я могу уйти или... я не знаю. Я не буду сопротивляться, ладно? Простой дай мне понять...Как-нибудь...

Вся эта попытка сказать хоть что-то внятное сопровождалась активной жестикуляцией, что должна была пояснить каждое слово. Насколько нелепо это выглядело со стороны, судить только японцу.

Отредактировано Jesse McCree (2017-04-11 20:32:04)

Какого было изумление Маккри, когда в ответ на его нелепую во всех смыслах попытку наладить контакт с иностранцем, раздалась привычная слуху речь. Японец говорил с едва уловимым акцентом, лишь изредка растягивая слоги, смягчал согласные, в целом чётко проговаривал каждое слово. То была спокойная, размеренная интонация, словно этого темноволосого юношу сложившаяся ситуация беспокоила лишь отчасти или являлась таким привычным сценарием, что не вызывал эмоциональную бурю. Его выдавала лишь резкость в движениях, какое-то оцепенение и сдержанность. Но скованность не была вызвана желанием скрыть напряжение и тревогу, обонятельные рецепторы без труда уловили бы выброс адреналина. Нет, это не вопрос физиологии. Как и в принципе не было его делом, чтобы докапываться до сути и совать нос туда, куда не следует. Любопытство уместно лишь тогда, когда позволяют спрашивать, а сейчас... Джесси фыркнул, когда комната наполнилась запахом медицинского спирта. Порой он проклинал те возможности, которые предоставила в его личное пользование природа. Дабы хоть как-то существовать среди людей, приходилось активно курить, сбивая палитру самых различных ароматов табачным дымом. Столько оттенков, потоков и зловоний, что неволей свихнёшься от контрастности уличных веяний. И сейчас оборотень был бы не прочь сделать хотя бы одну затяжку, но уже для успокоения нервов.

Нет, у этого парня определённо с настойчивостью всё в порядке. Он просто продолжал обработку раны, без потери контроля над ситуацией и какой-либо скромности. Впрочем, Маккри не сопротивлялся. Ликан просто вылупился на незнакомца и всем видом показывал всю свою растерянность и непонимание происходящего. Прикосновение холодного тампона вызывает волну мурашек, а взгляд, аки: "Отличная сценка, но я и без того тебя понимаю", только давал повод для нелепой улыбки. На ней и заканчивает проводимая процедура, после чего хозяин дома одним жестом приглашает пройти за собой. По правде сказать, Маккри не знал, как себя следует вести в данный момент. Все ожидания пали на то, что его вышвырнут за порог тут же, стоит японцу понять что к чему. Однако, по каким-то неясным причинам, ликан до сих пор в тепле и уюте. Этот человек одним своим поведением ломает все шаблоны, вводя Джесси в полнейшее замешательство. Первые мгновения юноша так и сидел, в упор смотря на японца, будто не понимая, к чему его только что призвали. Очередное сомнение, и вервольф протягивает ладонь, свободной рукой продолжая придерживать простынь.

Нет, происходящие - полнейшая неурядица. Он так и вышел из комнаты: полуголый, на манер банного полотенца прикрывая светлой тканью паховую область. Своей наготы Маккри так ещё никогда не стыдился или этот случай выходит на первые ряды в копилке подобных, когда после перекидывания стоишь в чём мать родила. Картину скрашивала и безмятежность японца, которая беспокоила Джесси больше направленного в его сторону дула ружья. Всё это... слишком умиротворённо и сказочно для него. Не к такому ликан привык. Только не к нормальному и адекватному отношению к своей персоне. Чувство подвоха не оставляло, подбрасывая всё новые и более безумные причины мотивации этого нетипичного поведения азиата, угасающие и сменяющиеся другими. Возникла идея просто вырваться и выбежать за дверь, наплевав на погоду и возможных свидетелей. Скрыться в зарослях чащобы и забыть эту встречу, как небывалую историю из грёз. Но нечто останавливало Джесси, тормозило все теоретические попытки сбежать. Может быть, дело в сладковатом запахе, которым пропах тут каждый предмет? Или те чёрные глаза, от коих он прятал взгляд, лишь бы не утонуть в их манящей темноте? Вероятно, сам настрой хозяина резиденции, тепло и забота, успокаивали тревожные думы оборотня. А ещё вариант, что тут ему со всей хозяйской заботой предлагают сменить... наряд и самое главное - предложили пищу.

- Приготовить? - не скрывая радости, переспросил ликан, как тут же смутился, - Я думаю, не стоит. Всё же, продукты переводить и... А ведь ты что-то приносил, когда я... когда я был в другой форме, так? Мой организм несколько отличается и я могу спокойно употреблять в пищу даже сырое. Поверь мне, я пробовал слишком много дряни в этой жизни, чтобы меня смутил кусок неприготовленного мяса, да...

Хотелось просто провалиться сквозь землю или постучаться головой о ближайшую стену. Да что он вообще несёт?! Можно было просто согласится или отказаться, зачем вся эта болтология? Чёрт! Боязнь сказать лишнее на ряду с волнением делали своё дело, вытягивая с языка Маккри всё новые и новые глупости.

- Ты не подумай! Я не хочу тебя обидеть! Наверняка ты прекрасно готовишь и... Извини, я просто... Мне так неловко и я совсем не понимаю, как мне себя вести. Со мной никогда такого не случалось, дашь мне за это фору, ладно? Прости...чёрт... 

Джесси выдохнул, резко замолчав. За то время, что оборотень собирался с силами продолжить изъясняться, тот успел продумать самые разные варианты диалога, почесать затылок и ещё раз перевести дыхание:

- Моё имя Джесси и я вроде как временами вылизываю свои яйца и мечу территорию, - кашлянул в кулак, - А ещё откровенно не понимаю, почему ты мне помог и по каким причинам тебя не смущают последние два факта обо мне. Извини, если это звучит нагло. Я не хочу быть неблагодарным, но я правда не способен это осознать.

Отредактировано Jesse McCree (2017-04-15 19:48:48)

Джесси не стал отказывать от протянутого бокала, осторожно приняв предложенный алкоголь. Одно мимолётное касание, и на щеках юноши вспыхивает лёгкий румянец, почему тот и неловко отводит взгляд. Подобное совсем было на него не похоже. Не столь многим удавалось смутить Маккри до поведения девицы-недотроги, когда самые мелкие детали, как голос, взгляд, касание, способны будоражить кровь и воображение. Сам ликан считал свою чувствительность слабостью, уязвимым местом, кое старался скрыть от окружающих за нелепой шуткой, игнорированием, а порой и открытой агрессией. Иначе он не знал, как следует себя вести в минуты нежных чувств. Вся жизнь для него была нескончаемой борьбой, где ставка - собственная шкура. И философия его было такова, что отношения ничем не отличимы от поле боя: когда стоит скалить зубы и совершать последний рывок, а когда разделить тушу согласятся и без клыков и воя. И везде были правила, иерархичность. Что в волчьем, что в людском обществе, как бы не старались сладкими речами проповедники убеждать несведущий народ в обратном. Не сумеешь адаптироваться и понять, где твоё место, есть большая доля вероятности, что сама система устранит тебя, как какой изъян, восстанавливая тем самым соразмерность и гармонию стабильности. Джесси был в этом убеждён и лишь изредка откланялся от шаблонности своего мышления. Редко кто мог показать ему другой мир. Возможно, похожий на грёзы, но зато там Маккри не чувствовал себя предоставленным лишь себе. Толпе голосов, тканей и слепленных из воска лиц. И вот сейчас, вздрагивая от сопровождающего соприкосновение сосудов звона, юноша всё ещё не может понять, как себя стоит преподносить и каковые устои этого дома.

Человек... Ханзо, гостеприимен, как и полагается хорошему хозяину. Его заботливость и та лёгкость, с которой говорит и смеётся японец в купе с проглядываемой скованностью, вызывает интерес, располагает к себе, на ряду с исходящем из сковородки ароматом. Шимада с самого знакомства начал выстраивать горизонтальные отношения, не заявляя о себе, как о фигуре вышестоящей, хоть определённая властность и статусность просматривалась невооруженным взглядом.

Маккри мог намеренно вести себя нахально, огрызаться с вожаком и авторитетными представителями стаи независимо от обстоятельств. Однако в данной ситуации язык не поворачивался пропустить какую-нибудь колкую фразу

Когда перед тобой выставили тёплую, приготовленную и свежую еду, волей-неволей забудешь обо всём на свете и инстинктивно поведёшь носом. Джесси первое время принюхивался к пище, всё не решаясь приступить к трапезе. Бросив взор на азиата, ликан кивнул в знак благодарности, после чего занялся своей порцией.

Всё оказалось тяжелее, чем думалось зверю. Когда тот чуть руками не схватил кусок мяса, Маккри вдруг опомнился, где он и как следует себя вести за столом. К тому же, с кем он делит стол. Если посмотреть на размеры резиденции, внутреннюю обстановку помещения и посчитать количество комнат, то латал его не среднестатистический человек. Оборотень вновь поднял взгляд на японца: нет, этот точно не из "простых". Поставленная осанка, аристократичные, бледные руки, однако, мускулистые и мозолистые. Широкая спина и плечи также были отмечены быстрым взором. 

Молодой господин упражняется с оружием?

Джесси тут же преобразился: выпрямился и убрал локти со стола. Уже принялся вспоминать все самые основные правила, но Ханзо тут же его отдёрнул, сказав, что "демонстрация хороших манер не требует". Что же Маккри? Ликан только пожал плечами, припадая к еде. Ему только что заметно облегчили жизнь, ибо к этикету юноша не был приучен от слова "совсем". Отвлекает его только огласка собственного имени, произнесённое на непривычный лад.

- Мне всё...нравится! - пережёвывая, ответил он, - Знаешь, а я не ошибся. Ты прекрасно готовишь! Не уверен, что пробовал что-то настолько сытное ближайшие несколько лет.

Бродяга говорил правду. Последние лета выдались совсем тяжелыми для представителей вида ликантропов. Всё чаще леса навещали "пастыри", как многие оборотни кличали шкуродеров, публичные заведения не обходились без шпика, служащие глазами и ушами Охотников. Постепенно нарастало общее напряжение - количество мёртвых тел с обеих сторон баррикад росло в геометрической прогрессии. Безопасных мест почти не осталось и о каком-то благополучии стоило забыть, даже в глубине чащобы. Редкие вылазки за добычей не приносили большой добычи, но и не оставляли очевидных следов присутствия неестественно больших для обычного волка лап.

- Покрепче? Я даже не зна... - прервался Маккри, когда лицо японец придвинулся ближе.

Джесси забегал глазами по столу, выпрямившись и отложив недоеденное блюдо. Главное сдержать смущение, иначе собственная нелепость уже выйдет за рамки обыденного.

- Может, позже?

Последующие слова вызвали у Джесси собачье желание лечь у ног азиата и заскулить. Маккри заметно сник, он шумно втягивал воздух,  с минуту помолчав, прежде, чем заглянуть в тёмные очи и сказать своё слово. Оборотень ощутил знакомое чувство одиночества в толпе, от чего нутро сжалось, встревая горечью в горле.

- Чеши мне за ухом и я готов спать на ковре перед дверью, - улыбнулся Джесси.

Ночная прохлада била по обонянию: гуляя ветром по комнате, та отдавала свежим запахом лесной флоры, служа чем-то вроде естественного благовония. Слышалась и богатая на видовое разнообразие живность засыпающей чащобы: хлопаньем крыльев, едва уловимой поступью мелкого зверя, что решился пробежать близ резиденции, и огромное количество иных звуковых колебаний. Маккри прислушивался, не отводя заинтересованных глаз от окна. Усладой для ушей служила несвязная речь трактирных зевак, какофония людного места, нежели симфоническая песнь природы. Редко когда его неугомонная и шумная натура нуждалась в подобных мелодиях. Не позволял образ жизни и личные предпочтения. Но в этом запредельном для Джесси мире, ликану хотелось окунуться в общую атмосферу спокойствия, потеряться в этой сказке, с неспешностью и медлительностью впитывать каждой клеточкой тела даруемые ему заботу и тепло. Однако, расслабляться не получалось и слепленная маска безмятежности то и дело давала кривую трещину. Оборотень всем своим естеством отталкивал, изворачивался от возможности почувствовать себя любимым и милыми враждебному миру. Своими отказами, скромностью и желанием поскорее покинуть чужое пристанище, Маккри старался защитить себя от мучительно пугающей мысли, что всё здесь происходящие лишь иллюзия. Грёза, мираж, капкан, за которым кроется ложь и обман. Стоит ему закрыть очи, как черты этого заботливого и доброго японца исказятся, и на утро Джесси так и не увидит утренних лучей восходящего светила. А то и хуже, будет ими любоваться, высовывая морду в щели стальных прутьев. От подобных дум желудок начинало крутить, а пульс учащаться.

Неожиданные объятья застают Маккри врасплох. Мышцы тут же напрягаются, голова рефлекторно поворачивается набок. Взглядом он улавливает копну смольных волос, в нос бьёт характерный для пришедшего человека сладковатый запах.

И как он не заметил его присутствия?

Потеря бдительности - прямая дорога в когтистые лапы смерти. Возможно, его подозрительность и отрешенность обижала хозяина дома, но Джесси не мог совладать с инстинктивно вспыхивающим чувством подвоха. Однажды он умел доверять, отдаваться без остатка, любил и сам желал быть любимым. Однако все это было забито, покалечено и отброшено. Не смотря на то, что ликан прибывал в людском социуме, тот одичал и человеческой личиной своей двойственной натуры.

Между тем, неспешные махинации Ханзо успокоили, вызвали рой мурашек и шумный выдох. Скрывать наслаждение от легких прикосновений не удавалось, тело, вопреки рассудку, само отзывалось на каждое движение, нежное касание аристократичных пальцев. Его плечи опускаются именно в тот момент, когда японец убирает руки от талии. Маккри готов обидчиво надуть щеки и протяжно проскулить, только бы эти золотые кисти вновь принялись оглаживать тело. Прекращение мимолетных поглаживаний расстроили зверя, а пронзительный холодный голос остановил его во всех желаниях выпросить ласку, став причиной отрезвления заплывшего от приятных ощущений разума. Нутро сводит судорогой, сжимается и падает вниз живота, когда во рту неприятно горчит. Джесси не сумел проронить ни слова, только кивнул, недоуменно провожая взглядом Шимаду.
_______________________________________________________________________________________________________________

Долгое время Маккри вертелся, в попытках уснуть. Его до сих пор било в ознобе от того леденящего, жуткого тона, с каким Шимада проводил ликана до постели. Такая резкая перемена в настроении заставила Джесси задуматься о собственном поведении и о том... Насколько сильно ему этот переход не понравился. Конечно, оборотень не считал, что Ханзо должен относится к нему с такой заботой и чуткостью. Даже наоборот! Всеми возможными способами тот старался уберечь иностранца от лишней возни с ним. Но сейчас Маккри поймал себя на мысли, что все эти попытки заверить его в искренности совершенного поступка, безопасности данного места и даже флирт ему безумно нравились. То, с какой нежностью японец произносил его имя со своим прелестным акцентом, все эти телодвижения, направленные в его сторону - он жаждал продолжения и наслаждался каждым моментом, хоть и старался убедить себя в обратном. Ликан хотел глухо взвыть в подушку. Его собственная осторожность и дикость мешали насладиться моментом теплых чувств.

Мысли путались, жужжали, вызывая беспокойство и обостряя тошнотворные ощущения. К действиям подначивало чувство вины, служащие основным катализатором. Ему было противно от самого себя за то, что своей чрезмерной недоверчивостью вынудил Ханзо оставить дружелюбный тон. Джесси резко подскочил, сбросив одеяло, и покинул комнату.

Оборотень пойдёт на разговор хотя бы потому, что уже ощущал резкую нехватку внимания со стороны японца

- Эй, ты не спишь? Позволишь войти? - осторожно спросил Маккри, не торопясь отодвигая сёдзи, - Мои манеры далеки от идеальных, но даже с моим воспитанием я понимаю, насколько неблагодарно себя веду. Нам толком не удалось поговорить за день... По моей вине. Да, не самое лучшее время, чтобы исправлять это, но хэй, этот дом - огромный! А ты не брезгуешь принимать у себя такую дворнягу, как я. Я хочу узнать, кому я обязан жизнью, - нервно улыбнулся Джесси, почесывая затылок.

Отредактировано Jesse McCree (2017-05-07 08:26:28)

Он улыбался одними уголками губ, вслушиваясь в мелодичный голос японца. Всё то, о чём ведал Ханзо, было знакомо ему лишь отчасти, но никак на прямую с ним не связано. Не был он сыном вожака или имел хоть какую-то родовую статусность, чтобы позволить себе в час трапезы нагло пихаться, отгонять всех от туши. По той же причине не знал необходимости сохранять лицо ради пристижа. Тяготы учёбы тот познавал иные, человеку известные на страницах справочников и для практики не осуществимые. Конечно, среднее образование имелось, но было не окончено. К учёности Джесси не стремился - альтернатива точным цифрам и холодным расчётам казалась оборотню привлекательней. А вот шумные мероприятия юноша любил. Всегда был готов поддержать, а то и обеспечить провиантом. Обычно такие попойки ничем хорошим не оборачивались как в последствиях, так и для организма. Но зато какая романтика ночного балагана с дешёвым алкоголем... Маккри оценивающе рассматривал азиата. Было сложно представить этого, на первый взгляд, сдержанного, дисциплинированного человека инициатором шумной вечеринки. Свецкое мероприятие ещё как-то вязалось с образом, но не подобная шумиха. Впрочем, Джесси не мог исключать того, что Ханзо рассказывает ему лишь часть правды, а то и вовсе скрывает ту за ширмой. Это не удивительно, но крайне беспокойно.
Что точно определил для себя Маккри из повествования, так это причину такой скованности и одиночества. Джесси не испытал на своей шкуре того, о чём говорил Ханзо, но не надо иметь столь горький опыт, чтобы понять, как это тяжело. А главное, насколько это противно тому, кто не по собственному волеизжеланию участвует в смертельной маскараде. Будь он в иной форме, уже уткнулся бы мокрым носом в руку и протяжно заскулил. Но жалость, выраженная человеческой мимикой, порой неуместно и оскорбительна. Слова застряли комом в глотке, но Маккри сохранил молчание.
И вот вновь Ханзо говорит о своей приязне и интересе, вводя тем самым в краску. В привычном жесте юноша чешет затылок, пряча взгляд. Одновременно приятно и неловко слышать подобное даже в сотый раз.
- А ты не из простых, Ханзо, - хмыкнул Джесси, принимая трубку, - Столько вопросов в голове...Хочу узнать тебя поближе, - ответил тот с улыбкой, - А что касается меня... Дай подумать. Наверное, более интересна тебе будет моя юность, которую я провёл по большей части в стае.
Короткая пауза позволила сделать зарядку и скрыть за потоком дыма перемену в лице.
- Я был рядовым членом стаи. Охота, патрулирование - всё обязанности основного косяки. Но я не лучший исполнитель, знаешь ли, - хохотнул юноша, - Я умею создавать проблемы и в один прекрасный момент это стало поводом для изгнания... Если позволишь, я прервусь на этом.
Джесси засуетился: поспешно передал кисеру, окинул взглядом комнату, вновь улыбаясь японцу:
- Не порали ли нам спать?

Желание поскорее ретироваться, дабы не продолжать разговор о прошлом, никак не вязалось с возвращением в отведённую постель. Иного пути закрыть тему Джесси в голову не пришло, а найти силы ответить так же развёрнуто он не смог. Возможно, стыд по прошедшим деяниям провоцировал сознание на выстраивание барьера. А может, шуганный и недоверчивый волк боялся довериться. Выбирайте тот вариант, который годиться для обоснования, но суть остаётся неизменной: тема прошлого для Маккри болезненна и неприятна, а рассказ о себе подразумевает раскрытие данного аспекта жизни. Однако, наряду с упрямым молчанием о своей персоне, потребность находиться рядом с японцем давала о себе знать с каждым пройденным шагом. Это чувство было чистым, искренним, так как по большей части упиралось в физиологию, саму природную составляющую. Запах цветущей сливы нёс в себе большой блок информации, не только один ассоциативный аромат. Тело азиата читалось, как открытая книга, да и сам Ханзо словесно не скрывал своего интереса. Скорее даже симпатии. И самое удивительное для Джесси, его естество отвечало взаимностью, превращая времяпровождение с Шимадой в необходимость. Стоило ли оборотню опасаться возможной привязанности? Определённо. Нужно ли пойти на риск ради возможности обзавестись приятелем, другом или кем-то по статусу выше? «Несомненно» - кивнул Маккри. Юноша взъерошил и без того безобразно уложенный волос, размышляя, как тактично возвратиться в комнату японца с предложением поделить ложе на ночь. Совсем это было не этично: после столь сжатого разговора вваливаться в чужую постель. И это была только одна смущающая деталь всей авантюры. Юноша уже хотел было отступиться, но тут же махнул рукой на весь чёртов мир.
Жесткий волос постепенно покрывал всё тело, в то время как кости деформировались, и тело принимало иной облик: лицо вытягивалось, менялась форма кистей и ступней, копчик стремительно увеличивался в размерах, обрастая густой шерстью. Перекидывание - зрелище не из самых приятных, но при должном опыте данный процесс протекает быстро и без различных дефектов и осложнений.  Маккри мог похвастаться умением оборачиваться в движении, конкретно в прыжке. При бегстве очень полезный навык, между прочим. Стоит надеяться, что хотя бы на Востоке он не пригодиться.
Зверь торопливо ступал по коридору. В нос бил аромат табака, легкое веяние прошедшего ужина и природный запах Ханзо. Почему он решил наведаться к японцу в волчьей форме? Скромности у Джесси не особо поубавилось с принятием смелого решения, потому тот рассуждал, что в данном образе Шимада хотя бы визуально будет воспринимать его как животное, что даёт ему какое-никакое право пристроиться рядом. Никто же не отгоняет любимца от кровати, посчитав это чем-то непристойным, верно? Морально так было легче, по крайне мере, Маккри.
Волк просунул морду в небольшую щель, в попытках отворить сёдзи. Как-то он не подумал о двери, прежде чем обратился. Ликантроп недовольно фыркнул, напрягаясь. Благо та поддалась, и втиснуться между створок лохматому без проблем удалось. С опущенной головой, бурый приблизился к сонному азиату. Инстинктивно Джесси принялся обнюхивать уже давно опознанный объект: повёл носом вокруг, а после приблизился вплотную, чуть ли не упираясь носом в ухо. Шумное дыхание заставило Ханзо развернуться и встретиться с взором горящих глаз. Маккри тут же встрепенулся, выпрямив шею и махнув хвостом в дружелюбном жесте. Выброс эндорфина послужил приглашением  на мягкий футон, куда зверь улёгся всей своей немалой по размерам тушей. Какое-то время он вслушивался в дыхание Шимады, пока то не убаюкало оборотня.
_________________________________________________________________________________________________________________
Ухо непроизвольно дёрнулось от звона колокольчика, но волк не обратил на раздражитель никакого внимания и продолжал мирно посапывать. Он приоткрыл янтарные очи лишь когда Ханзо засуетился и куда-то поспешно ретировался, предоставив Джесси целую постель. Что ж, отказываться от такого утреннего подарка Маккри и не подумал бы. Зверь совсем по-человечески перекатился на середину футона, свободно развалился, лениво зевая. Бурый вновь прикрыл глаза, как доски скрипнули под ступнями возвращающегося хозяина. Его окликнули и как бы не хотелось прогонять пелену сна, пришлось раскрыть очи и выслушать наставления японца. Маккри вилял хвостом, старался всячески выпросить больше ласк, а по завершению монолога гавкнул, как бы соглашаясь с услышанным. Джесси хотел даже проводить Шимаду, но вовремя спохватился, что на глаза ему показываться нельзя. Особенно в такой форме. Оставалось только прощаться с юношей одним взглядом и ждать, когда рёв машины увезёт с собой японца.
Пару часов спустя...
Маккри наконец соизволил встать с кровати, пройтись внутри дома, вдоль дома, изучить периметр вокруг дома, обнюхивая каждый стул и дерево. Успел всем потенциальный незваный гостям дать понять, что эта территория принадлежит ему, хоть нотариального подтверждения не имеется. В дом он вернулся с первыми признаками надвигающегося дождя и более в лес не выбирался. Даже голод не преодолеет лень и не желание мокнуть под свинцовыми каплями осененного ливня.
Юноша сидел на полу кухни, пристально смотря на холодильник. Смуглое лицо было искажено недовольной гримасой, кулак подпирал щёку, и Джесси хотел уже было зарычать на технику, если не взвыть. В такой позе Маккри пробыл минут как пятнадцать, всё не решаясь преодолеть метр и угомонить урчащий живот. Сказали: «Пользуйся», но это не послужило аргументом для действий. Вот ликантроп поднимается, открывая дверцу холодильника. Осматривает содержимое, прикидывает, что бы съесть, и тут же, хмурясь, закрывает и усаживается на нагретое место. Маккри понимал, что это глупо. Что даже если он позволит себе элементарно нарезать колбасу с хлебом, то это будет не особо заметно. Да и Ханзо, наверное, не против… Вот оборотень поднимает ещё раз, повторяя ритуал. «Неужели придётся мокнуть ради какого-нибудь облезлого фазана», - пробурчал под нос Джесси, бросив взгляд на окно...
Ликан не стал разогревать еду: съедал вчерашний ужин без капли дискомфорта. Ему сойдёт и сырое мясо, как он ранее говорил японцу, а здесь просто холодная пища. Не такое ели, не такое переваривали. Это хватит на какое-то время. После начнётся самая настоящая война за порцию, которую тот оставил для Ханзо, и остального содержимого продовольствия.
_________________________________________________________________________________________________________________

Зверь лежал в зале, уставившись в окно полусонными глазами, то и дело дёргал ушами в разные стороны и облизывал нос. День прошёл достаточно лениво, в основном из-за плохой погоды. Не хотелось совершать какую-либо деятельность, в доме ему было не чем себя занять, кроме как тасканием еды, а за стенами уютного особняка вот недавно закончился протяжный дождь. Джесси не выходил по одной причине - Шимада попросил не святиться, а он уже совсем скоро должен был вернуться.

Как только машина удалилась, Маккри выскочил на улицу, приветствуя хозяина дома рваным лаем, больше похожим на завывание, и активными скачками. Однако, запах крови заставил волка замереть, обнюхать воздух и присмотреть к азиату. Когда бурый увидел пятно на рубашке, он никак не мог сообразить, ранен ли сам Ханзо или алое пятно расплылось по белой ткани в следствии... Нет, пока ничего не ясно. За одеждами не видно, есть ли у него рана или нет. И лучше бы поскорее это выяснить. Возможно, это в очередной раз он зря наговаривает на человека, как это происходило не раз за последние дни.
Скуля, Джесси медленно приблизился к японцу. С непонимающим взглядом он уставился на Шимаду, время от времени облизывая тыльную сторону ладони.
Что же произошло на этой конференции, что вообще за чертовщина?

Отредактировано Jesse McCree (2017-07-19 22:50:41)

Зверь следовал за ним по пятам, сопровождая к двери в ванную комнату. Он и в уборной хотел устроиться на небольшой палас, дабы в одной комнате с Шимадой ожидать окончания водных процедур юноши, но дверь перед самым носом захлопнулась, вынуждая пристроиться на полу коридора. Будь Маккри в человеческой форме, то не позволил бы себе подобную наглость даже в мыслях, однако, некое животное, собачье, руководило его инстинктами в данный момент. Первые мгновения тот недоуменно смотрел сквозь матовое стекло, скрёб когтями по дереву, в надежде, что японец всё же решит впустить к себе. Даже возмущённо гавкнул пару раз, но по итогу попытки себя не оправдали, и Джесси вернулся к своим раздумьям на счёт кровавого пятна.
Странное происходило в мыслях юного оборотня: животное начало испытывало лёгкий стресс из-за учуянного волнения, раздражения человека, но никаких намёков на панику и тревогу не наблюдалось, в то время как сознательное твердило о том, что следует поскорее уносить ноги. Сколько себя Джесси помнит, в критические моменты чувства и ощущения гармонично кричали об одном или же людское безмятежное охлаждало разум. Непривычно, неестественно и сомнительно, как и всё изначальное бытиё в чужом доме. Хотя какой же это уже «чужой» дом, если его запах витает почти по всему особняку... Впрочем, не главное. Раз чутьё не видит опасности, а интуиция подсказывает, что Ханзо скрывает правду под ширмой созданной им легенды, то отсюда должен определённо вытекать какой-то вывод, грамотно обозначить который Маккри не мог. Столько проблем из-за человека, что, возможно, бурую шкурку Джесси уже выставил на каком-нибудь аукционе или продал одному из представителей «золотой молодёжи» в качестве домашнего питомца. А может, того хуже, сообщил охотникам и дружелюбием, горячей пищей пытается удержать перевёртыша в четырёх стенах. От этой думы волк невольно поджал уши: страх колол грудь, сковывал, ломал всякие оправдания в сторону Шимады. Кто те люди, что приезжали за ним? Что это за конференция такая, где по завершению белую ткань окропляет алый? Ликан никак не мог остановиться в своих многочисленных вопросах, генерируя всё более пугающие варианты. Лежать волк более не мог, потому принялся нервно ходить около двери.
Та резко отворилась, высвобождая наружу клубы пара и нелесную речь японца, на кою Джесси мог ответить только недовольным рыком. Ханзо удалился во мрак коридора. Горящие глаза провожали, пока фигура не растворилась в глубокой темноте.

Всё это было сомнительным мероприятием, но Маккри не мог спать спокойно с вереницей мыслей в неугомонном разуме. В коридоре волк не обратил внимания, имеются ли ранения на коже азиата или же нет. Сейчас из спальни доносятся звуки беспокойной ночи: Шимада вертелся, переворачивался с одного бока на другой, в одно мгновение замирал, а после вновь дышал тяжело и шумно. Мучает ночной кошмар? Желание лечь рядом, разбудить и тут же убаюкать юношу разрывало его наравне с охотой поскорее утолить любопытство и ретироваться подальше от места, ставшее фактически домом за столько короткий срок. Это невыносимая борьба меж чувством и разумом воспаляла ум, напрягала тело, порождая в душе нечто хаотичное. Джесси двигал страх перед новой палитрой не испытываемого, пугающе нестандартного, неизвестного ранее чувства. Он готов был верить в собственные выдумки, если не в святую истину, чтобы поскорей избавиться от этого, не в силах принять и обуздать. Возможно, потому и так хватался за свои гипотезы, части обоснованные, но так и не ставшие теориями. Ликан подобрался к футону, не зная, с какой стороны обойти спящего японца, дабы осмотреть грудную клетку. Полная луна, освящающая комнату, позволяла и без приспособленного к тьме зрения осмотреть тело.
__________________________________________________________________________________________________________________
Лапы сами гнали прочь, прочь от роскошного особняка и родного запаха. Всё дальше, дальше в лес, самую глубь чащобы, лишь бы не обнаружились его следы на земле, пропитанной влагой прошедшего ливня. Он верил своим очам, а те говорили, что нет не единой свежей раны на груди у молодого господина. Кровь на рубахе не принадлежит ему, а значит добрый спаситель может оказаться коварным палачом. В это отчаянно была убеждена человеческая, но не волчья сторона. И это самое противоестественное, что когда-либо происходило с ним. И пугало это не меньше общей ситуации. Ликану необходимо всё обдумать, возможно, проследить за Ханзо издали, а там уже решить, оказался ли он недоверчивым, неблагодарным критином или спас себе жизнь, отрекшись от чувств. Но а пока бежать, бежать, бежать...

Отредактировано Jesse McCree (2017-07-19 23:54:02)

Лапы несли его прочь от великолепия и уюта огромного поместья, но с тем же рвением возвращали назад к знакомым ландшафтам и пейзажам изученных троп. Зверь непроизвольно стремился к теплу домашнего камина, к горячей еде и привычному темпу времени. Одомашненный и прирученный, познавший наслаждение от физического контакта, Джесси тосковал по ласкам, улыбке, общению и... просто по Ханзо. Обе его сущности выли от колющей боли в груди, когда та лозой расползалась по телу, давила и сжимала, пробуждая чувство острой горести. Маккри не покидали мысли о японце, как бы тот не старался увести думы в иное русло. Волк взвешивал свой поступок, день за днём убеждая себя, что так будет лучше для них обоих. Навязывал воспаленному и раздражённому разуму, что Шимада выдавал себя за другого человека, намеренно вспоминая события минувшей ночи. Ему так хотелось верить во всё это, но внутреннее чутьё отвергало данные домыслы моментально. Какого бы злодея для себя не представлял перевёртыш в образе Ханзо, ничего не получалось связать с полными нежности очами и кроткими прикосновениями. И поступок с каждым днём терял всё больше смысла, мотив казался неубедительным, а себя Джесси начал было считать жалким трусом, что дополнительно било по самооценке и угнетало обстановку. Больше не давал веса аргумент в виде инстинкта, паранойи и иных развитых самим же оборотнем страхов перед возможными опасностями. Душевные терзания не предоставляли и шанса на смену дислокации. Никакой попытки на побег в иную чащу или родной континент. Зверь знал, что это не отпустит его и самое глупое и очевидное: волк и не хотел покидать крепкие объятья азиата. Всё, что делал Маккри, это сам держал себя в путах привязанности, меж тем активно пытаясь из них вырваться. Какой же он придурок. И, к сожалению, для осознания этого потребовалось гораздо больше времени, чем хотелось бы.

Решимость наконец блеснула в янтарных очах, а горящие сердце наполнилось храбростью. Уже смеркалось, светило тускло поливало землю своим бледным светом, то и дело прячась за гущей свинцовых облаков. Те пучились, вздувались, как полные животы, даже не старались избегать друг друга, дабы не разразиться холодным ливнем. Но его уже ни пугали ни грозные тучи, ни что-либо на свете. Джесси стремился вперёд, ловко перепрыгивая оравы и павшие уже годы назад стволы деревьев. Возбуждение волной накатывало всё больше, стоило завидеть знакомые очертания и уловить привычный запах родных окрестностей. Маккри уже готов был вылететь на всех порах, как тут же замер изваянием. Вся его былая уверенность и решимость вдруг куда-то испарилась, стоило ему завидеть человека, чей волос подобен вороньему крылу, а сам он резок в чертах, но тем и статен. Человек выглядел отрешённым, далеким от этого мира и очень печальным. Это читалось по его лицу и резкому запаху спиртного. Зверь был потрясён и напуган. Волк стыдливо прижимал хвост, уши, то и дело высовывая морду на свет. В нём боролась неуверенность с медленно гаснущей искра за искрой храбростью, заставляя того всё больше отступать в тень листвы. Джесси не знал, что думать, делать или не делать. Каждый шаг казался опрометчивым и правильным одновременно. А вдруг он был прав и стоит ему показаться, как его тут же схватят? А если это всё паранойяльные фантазии? И таких если всё больше нарастало слоем за слоем... Маккри фыркнул и отряхнулся, будто сбросил все сомнения с бурой шкуры. Оборотень покинул своё временное убежище, медленно подступаясь к веранде. Хищник смотрел себе под лапы, изредка поднимая взгляд на сидящую фигуру. Ему хотелось подойти в плотную, ткнуться носом в лежащую на подлокотнике руку и выпросить очередную ласку, но тот не стал тревожить личное пространство юноши. В такой форме Джесси не имел возможности начать разговор, потому волк многозначно дал Ханзо понять, что необходимо зайти в дом.
_________________________________________________________________________________________________________________

Будь сейчас иная ситуация, японец уже отчитывал бы Маккри за грязные следы по дому, как это уже бывало. Перевёртыш постоянно забывал о таких понятиях, как чистота и гигиена, за что успел получить нагоняй от Шимады. Лучше бы они спороли об этом, чем молча наблюдали друг за другом уже какую минуту. Он никак не мог найти подходящих слов да вообще каких-либо слов для этой ситуации. Как же всё это сложно...

- Х-ханзо, - уже неплохо, он сумел выговорить его имя, - Я не хочу себя оправдывать или типо того... И вообще трудно всё это... объяснить. А,прости, что я без приглашения и вообще за всё... агх, чёрт.
Юноша активно почесал затылок, после чего подскочил с дивана, но тут же уселся обратно. Джесси разозлился. Ужасно разозлился на себя самого, что не могло не найти отражения в речи.

- Я испугался, ладно? Я не смог тебе довериться, потому что... потому что не бывает так. Не может такого быть, что ты помог мне из простой любезности. Чем ты тогда вообще руководствовался? То есть, любой другой предпочёл бы добить меня или просто сбежать. Когда ты нёс меня на руках, я подумал: "Это самый смелый человек или глупец, которого ещё свет не видел". И тут ты меня лечишь, устраиваешь у себя дома и прочее... Я смог даже расслабиться и поспать спокойно за долгое время, а это просто невероятно сложно с моим образом жизни. А потом ты такой приходишь весь в крови со своего собрания и мой мозг выдаёт страшные картины... всякого. Привязанность сложно увязать с чувством страха, понимаешь? Само собой я решил дать дёру, но, как видишь, не вышло. Похоже, дело не только в твоей вкусной еде и крыше над головой, - хмыкнул Маккри,- Я хочу быть здесь. С тобой. Хочу рискнуть, даже если позже с меня шкуру сдерут.