Голодные игры не могут пройти бесследно. Даже если тебе удалось выбраться с Арены живым, твоя жизнь уже никогда не станет прежней. Всего несколько дней, проведенных под куполом, кромсают твою психику безжалостно на мелкие лоскуты, ведь ты еще так юн, и сознание твое не окрепло. Они выбрасывают тебя в экстремальную среду, чтобы посмотреть, сумеешь ли ты выжить, находясь в постоянном страхе и напряжении, все время на адреналине, не доверяя никому, без сна и отдыха, в постоянных попытках добыть пресную воду и пропитание, и как волшебства ждать "подарков с небес", которых оказываются удостоены лишь избранные. Я прошла через все это около двух лет назад и каким-то неведомым чудом сумела выжить. Впрочем, мою жизнь едва ли можно назвать счастливой. Я практически не выхожу из дома, я боюсь людей, так как теперь уж точно знаю, на что они бывают способны, я мало ем и плохо сплю, меня постоянно мучают ночные кошмары, я кричу во сне, плачу, бью ногами кровать, переживаю эти Игры снова и снова. И переживаю долгую разлуку с человеком, от которого без ума все, кто хоть раз видел его улыбку. Нам запрещено быть счастливыми, нам приходится прятаться, опасаться каждого шороха, и скрываться от чужих глаз, чтобы у нас не отняли то малое, за что удается ухватиться. Мы как будто воруем кусочки счастья из пещеры страшного зверя, который вот вот заметит нас и грозно сомкнет свои челюсти. И это касается всех "победителей", или правильнее будет сказать, марионеток в цепких пальцах Капитолия? Любовь, к кому бы ты ее ни испытывал, всегда будет твоим слабым местом, болевой точкой, а значит, и удобным рычагом давления в случае отказа от добровольного взаимодействия.  Я видела, что бывает с такими борцами за свободу. Пока не достаточно сил для сопротивления, разумнее и дальше изображать пляски с бубном под дудку Капитолия.

Сегодня я спала гораздо лучше, чем в другие дни, и это меня воодушевляет. Мне кажется, за одну только ночь я стала смелее и увереннее, чем когда-либо. А еще я поняла, что ужасно скучаю по воде. По нашей быстрой синей реке, что стремительно мчится меж густых зеленых ив, ветви которых спадают так низко, что листвой касаются неспокойной поверхности воды. Я скучаю по этому быстрому течению и острым камням на дне, скучаю по рыбалке с отцом и Фергасом. Скучаю по Фергасу... Мой психиатр говорит, что мне необходимо абстрагироваться от всего негативного, связанного с погибшим на моих глазах другом, что нужно наоборот пытаться вспомнить все хорошее, что нас  ним объединяло, и сосредоточиться на этих мыслях. И хоть я продолжаю демонстрировать врачам отсутствие  какого-либо прогресса, на деле старательно следую всем предписаниям, насколько вообще могу. Я уже вполне комфортно себя чувствую в саду, где мы играли, когда были детьми. Отец иногда выводит меня туда на прогулку. Сад уже совсем зарос, но от этого стал лишь еще прекраснее. Но сегодня я решила пойти не туда, а на то место, где нам нравилось рыбачить, где он учил меня делать искусственную "лагуну" для рыбы из камней, попав в колею которой, она не может выбраться и становится легкой добычей. Помню, как мы создавали такую ловушку, но саму рыбу не трогали, а понаблюдав за ее метаниями, разбирали камни и отпускали на волю. Это был всего лишь урок, который очень помог мне в выживании на Арене, когда я пряталась от профи без сетей, снастей и вообще какой-либо возможности добыть пищу. После Финник не раз повторял, как мне повезло с локацией. Далеко не каждая обладает такими ресурсами.

Я впервые выбираюсь куда-то одна за долгое время. Наверное, правильнее было бы начать с прогулки к океану, где нежно-голубое небо плавно сливается со светом желто-оранжевого солнца, под вечер порой становящегося практически  красным, и все это отражается в синих водах океана, где-то там стирая границы между небом и землей. Это зрелище всегда зачаровывало меня, и мне самой интересно, какими глазами я буду смотреть на него теперь, после Игр. Но сначала я хочу отдать дань памяти другу, чья смерть вершилась на моих глазах. Я спускаюсь вниз по  холму, желая пройтись вниз по берегу и насладиться журчанием воды,  сливающимся с пением птиц в причудливую симфонию. Маленькие пестрые птички с фиолетовым оперением перелетают с ветки, выкрикивая совершенно волшебные звуки. Давно я не чувствовала себя так хорошо и комфортно. Природа всегда была мне близка, и сейчас эта близость приносит мне долгожданное удовлетворение. Я спускаюсь с берега, скидываю обувь, и захожу  в реку по колено в том месте, где она немного обмельчала. Изучаю ступнями дно, чтобы избежать острых камней. Останавливаюсь, чувствуя, как течение ласкает мою кожу, а теплый ветер треплет волосы.

Прикрываю  глаза, и место это преображается, мне снова 13, я смешная рыжая девчонка с двумя косичками и в уже насквозь мокром сарафане выстраиваю конструкцию из камней в  форме подковы, но камни непослушно рассыпаются и, видимо, уже не в первый раз. Парнишка, что наблюдал за мной все это время, звонко смеется, мне же не до смеха, смотрю на него сердито, но не сержусь, не могу на него злиться. Он подмигивает мне и говорит, что сейчас принесет что-то и покажет, как сделать так, чтобы конструкция не ломалась. Он уходит, а я продолжаю собирать камни, увлекаюсь этим процессом, думая о чем-то своем, солнце припекает мой рыжий затылок и спину, вымокший сарафан липнет к телу, но мне хорошо и уютно... Оклик Фергаса такой внезапный и реалистичный, будто прозвучал он не в моем видении, а прямо у меня за спиной. От неожиданности распахиваю глаза и неуклюже оборачиваюсь, мечтая только об одном - увидеть друга живым и невредимым, но босой ногой поскальзываюсь и, не сумев удержать равновесие, падаю в воду. Чувствую, как течение подхватывает меня,  руку пронзает острая боль. Я цепляюсь пальцами за камни, но вынырнуть мне помогает кто-то. Сердце наполняется глупой и ничем необоснованной надеждой. Но спасителем моим оказывается увы не Фергас, а отец. Он шепчет мое имя, что-то говорит, но я его не слышу, я пытаюсь вновь смириться с мыслью - Фергас умер на Голодных играх, и голос, что я слышала, принадлежал не ему, а отцу.

Я не сразу соображаю, где я, разглядывая белые стены больницы. Не помню, как пришла сюда, не понимаю, зачем. Я как будто находилась в какой-то прострации. Оглядываю себя - белое платье все мокрое, местами покрыто красными разводами... кровь? Только сейчас я начинаю чувствовать, как остро печет плечо от самого локтя и вверх. Касаюсь пальцами, и на них остается горячая бордовая жидкость, морщусь непроизвольно и с недоумением смотрю на отца. Он подходит к кабинету и делает два стука в дверь.

- Я подожду тебя здесь, - произносит, услышав из-за двери женский голос. Я послушно прохожу в просторное светлое помещение и с любопытством смотрю на женщину передо мной. Я определенно вижу ее впервые, и выглядит она совсем молодо, едва ли старше меня. Я понимаю, что наверняка она меня узнала и сейчас станет нарочито вежливой и услужливой. Я привыкла, что люди реагируют на меня как на маленького несчастного котенка, но, как котенок, над которым другие люди уже изрядно поиздевались, я слабо верю  их искренность.

- У меня тут... - начинаю робко, указывая жестом свободной рукой на свое поврежденное плечо. - Я, кажется, поскользнулась в реке, наверное, камень на дне был острый...  - бормочу, так и стоя на одном месте. По правде говоря, я еще не отошла от шока, и не совсем понимаю, правда это все со мной или очередной ночной кошмар, в котором на моих глазах погибнет эта незнакомка.

Отредактировано Annie Cresta (2016-10-25 18:49:14)