Кто такая Луиза Мэй? Это обычная девочка, которая без ума от арахисового масла и мультиков в прайм-тайм. У нее задорные темные косички, разбитые коленки и широкая улыбка двумя рядами молочных зубов, некоторые из которых уже успели выпасть. Она мечтает научиться доставать монетку из-за уха, но пока что может достать только четвертак из свиньи-копилки и отдать его матери, которой не хватало денег на подарок сестре.
Кто такая Лу? Это подросток, который меняет увлечения как перчатки: вот она осваивает азы трюкачества, а вот уже гнется как тростинка в одной из танцевальных студий. Она садится на брусья шпагатом во время урока физкультуры, а дома увлеченно заполняет старые тетради различными рисунками и имитирует острую боль в животе, чтобы пропустить пару деньков в школе. Просто потому что ей скучно.
Кто такая Лула? Это шестнадцатилетняя девушка, которая запирается от родительской ссоры в ванной комнате, а потом слышит у дома вой сирен. Она выходит и направляется вниз, чтобы несмело замереть на деревянных ступенях и увидеть, как ее жизнь немножко рушится, а столь любимого отца, которого она, признаться, любила больше чем мать, закрывают в отвратительном черном мешке. Она несовершеннолетняя, она знает, что последует за этим. Что мать закроют, что будет суд, что ее будут ждать либо органы опеки, либо дальний родственник. Но помощь неожиданно приходит от тети Несси – той самой сестры матери, - с которой они особо не контактировали, но которая сразу же высказала свое желание опекать и заботиться о девочке.

С тех пор много воды утекло, много всего произошло. У каждого события есть свои последствия и, возможно, поэтому ей стало трудно общаться с людьми. Нет, конечно и раньше было трудно, но пока родители… пока с ними все было нормально, Мэй знала, что в мире есть понимающие ее люди. А сейчас что? Ничего, по сути. В университете приходилось делать вид, что она типичная разбитная девчонка, пришедшая не учиться, а отрываться, а единственной отдушиной был театральный клуб и гримерка, которую она превратила в крепость. Конечно, потом она вернулась к старым проделкам с удвоенным силам и это дало свои плоды, но… Но в душе все равно было как-то противоречиво. Разводить людей на деньги и иметь возможность лишний раз сходить с приятелями в кино или бар не шли ни в какое сравнения с душевными терзаниями на счет тог, что неправильно все это. Ведь те мужчины и женщины могли быть родителями или помогать близким, или еще много чего, а они, зеленые и глупые юнцы, так нагло пользовались их доверием, искусно манипулировали возможностью наказания. Так что, спустя какое-то время девушка завязывает с этим и уходит в вольное плавание к трюкачам и иллюзионистам, с каждым разом все больше совершенствуя свои навыки.
Пока, конечно, не произошел случай с кроликом. Кажется, она тогда пьяной была и… Не важно. Это было то еще зрелище, о котором девушка вспоминать не хочет.

Что мы имеем теперь, спустя 8 лет? Обшарпанную квартирку, соседского одноглазого кота, за которым нужно было присматривать, тонну разбросанной по полу макулатуры на околомагическую и иллюзорную тематику, а также барахлящий 24/7 компьютер, в котором были открыты все возможные форумы и сообщества американских фокусников. Полное отсутствие работы и острая необходимость заработать. Хотя бы тем, что умеешь. Хотя бы не для себя, а для больной матери, уже давно отсидевшей свое, но заработавшей славный букет болезней.
- Ну, мистер Сниффлс, - откидываясь в кресле произносит Лу, принимаясь гладить запрыгнувшего на колени кота, - что нам с тобой делать? Мне тебя еще неделю у себя держать, а провианта все меньше.
Кот, конечно, не отвечает, да и вряд ли бы ответил, даже если б и умел. И это печально. Где же какой-нибудь магистр Йода, который подскажет верное направление и поможет разрешить возникший кризис? Или ладно, если не он, то хотя бы Оби Ван. Эй, Иисус, ну хоть кто-нибудь? Всего лишь тот, кто будет направлять в нужном направлении и, желательно, подальше от деградации, м? Пожа-а-а-алуйста! Нет, серьезно, ей это решительно надоедает, она понимает, что судьба в собственных руках и прочая философская мутотень, но что она может в действительности, чего хочет от этой жизни? Взгляд скользит по комнате и многочисленным распечаткам, что устилают пол. На одной из них красовалась последняя сводка, касающаяся Всадников – группы кране талантливых фокусников, которыми своими шоу разыгрывали представления хлеще чем Робин Гуд в легендах. Ну че не герои? Чем не пример для подражания? Одна загвоздка… Даже две: они исчезли, а Лула со своими навыками и в подметки им не годится. Или быть может?..
- А наплевать! – решительно восклицает Мэй в пустоту и поднимается на ноги. – Я тоже могу устроить достойное шоу. Одна и без чьей-либо помощи. И, может, заполнить уже холодильник чем-то приличным, - тоскливо заканчивает она и оборачивается на небольшой коридорчик, соединяющий кухню и комнату, где виднелась одинокая фигура рефрижератора. Хочешь жить – умей вертеться. Хочешь есть – умей играть. Решение было донельзя простым.

Луиза давненько не занималась подобным и, если признаться, боялась, как бы ее не сбили по-настоящему, хотя падение и нужный угол принятия удара она, конечно, учитывала ни один день, но все же. Тем не менее, Боже, храни Нью-Йорк и его пробки в будние дни! Выбирай себе жертву – не хочу! И почти без риска осложнений. Так что, когда приличного вида мазда была принята во внимание, то под ее колесами, только-только потащившими железную махину вперед на довольно средней скорости, вдруг неожиданно оказалась девушка, которая тут же завалилась на мокрый от недавнего дождя асфальт и застонала, прижимая к животу руку, неестественно согнутую в запястье.
- Она сломана! Я ее не чувствую, не чувствую! – навзрыд заливалась Лула. – Здесь же пешеходный переход, какого черта? Был зеленый!
Конечно он был, причем аккурат перед включением красного сигнала, но законы ведь все равно есть законы. А случайно ставшему «крайне невнимательным водителем» владельцу тачки теперь придется хорошенько посуетиться. О, кажется, и первые зеваки подоспели.

Все шло как по маслу и вызывало у Лулы приятное предвкушение скорейшей сытости, потому что несколько дней питаться бутербродами, конечно, неплохо для фигуры, но не до такой же степени. Вышедший водитель, казалось, был взвинчен сильнее кривляющейся у колес его автомобиля девушки, которая продолжала показушно привлекать к себе внимание и проклинать весь белый свет, а также самого Господа Иисуса и всех его родственников вплоть до бабушки. Но едва только мужчина кинулся к Мэй, дабы воочию видеть всю эффектность ее подставных травм, как откуда ни возьмись нарисовывается фигура и буквально тычет ему значком в нос, призывая отойти.
- Оставайтесь на месте, сэр, я разберусь. - возвещает появившийся, как оказалось позже, агент, и на секунду девушка едва не выходит из образа. То есть... Ладно бы это был обычный полицейский, Лу нашла бы как выкрутиться (будто бы в первый раз, я вас умоляю), но, когда Фортуна поворачивается к тебе своей толстой задницей и бросает в тебя федералом - это можно считать концом счастливой сказки. Уровень адреналина в крови резко увеличивается, а мозг фокусницы судорожно пытается сгенерировать оптимальные пути отхода. К сожалению, тех, где она не получает, как минимум, по шее, не находится.
- Я-я-я-я... - тянет Мэй и картинно всхлипывает, пытаясь придумать оправдание, чтобы НЕ ехать в больницу. - Я не в порядке... - все, что и может выдавить она прежде, чем вновь изобразить покалеченную невинность. Кажется, это сработало уже не так убедительно, как заявление "яизФБРвсеотошли". Но, как говориться, делать нечего, и новым правилам игры пришлось повиноваться.
Пока агент разговаривал с перепуганным водителем, Мэй отмалчивалась от участвующих зевак, решивших помочь "бедной девочке". Лучше бы они ей дали денег, честное слово. Впрочем, размышления завершились, когда мужчина аккуратно поднимает ее на ноги и ведет в сторону своего автомобиля, держа слишком крепко для того, кто просто оказался в нужное время в нужном месте из чистой случайности. "Он знает!" - молниеносно проносится в голове, и брюнетка сглатывает ком в горле, чуть дернув "здоровой" рукой. Чертчертчерт!
- …Это статья, детка. Мошенничество - как минимум. Убеди меня, что это не так, иначе придётся убеждать моих боссов в участке.
- Я переходила дорогу, - упрямо стоит на своем Луиза, глядя прямо в глаза федералу, - а этот... придурок!.. - она тяжело вздыхает, морщится "от боли" и демонстративно приподнимает рукав, демонстрируя "травму" во всей своей опухшей красе.
Конечно же, ей не поверили (а людей, которые не верят в ее мастерство, было крайне мало!) и галантным жестом пригласили сесть в авто. Перспектива выпрыгнуть на ходу, учитывая плотность пробок, не казалась такой уж хреновой… Если бы, конечно, замки на задних дверях не были бы закрыты. В этом был промах Луизы – из такого она еще выпутываться не научилась.

В ближайшем участке тепло и пахнет, почему-то, пиццей, вопреки распространенной легендой о пончиках. Федерал о чем-то тихо говорит с дежурным и, завершив их обоюдный обмен любезностями кивком, берет фокусницу под локоть и ведет дальше, по коридору, довольно грубо для того, кто еще недавно изображал учтивого джентльмена, подтолкнув девушку в допросную. Дальше – стандарт: наручники, предложение кофе, отсутствие, во время которого Мэй успела более чем детально изучить место своего временного заключения, и, наконец, эффектное появление папки со свеженапечатаными, и от того все еще приятно пахнущими принтерской краской, листами А4. Ха, неужели запрашивал по всем базам? Хотя, не удивительно, аресты ведь у нее приходились не всегда в одном и том же месте.
- И что? – она демонстративно дергает наручниками и улыбается, после кивая на папку, лежавшую перед агентом. – Вы сыграете со мной в «плохой-хороший полицейский»?