Средняя электропроводность человеческого тела равно примерна тысяче Ом. При напряжении в пятьдесят вольт электричество течет по телу медленно, целых несколько минут. При напряжении в пятьсот вольт - всего несколько секунд. Харлин всегда прогуливала уроки физики, но на этот как-то умудрилась зайти. И все это сейчас всплывает в мозгу только для того, чтобы раздробиться на мелкие кусочки. Электрически течет по телу. Один разряд за другим. Ее тело дергается как в эпилептическом припадке, зубы вцепляются в ремень во рту до боли, ремни, которыми она привязана к кушетке, больно впиваются в кожу, оставляя за собой ярко-красные отметины. И боль смешивается одна с другой. Мир окрашивается в красный и синий. Красный - цвет боли от электрошока, синий - цвет синяков, что обязательно расцветут на ее коже после, цвет боли от ремней, которыми ее пригвоздили к кушетке. Ее разум разрушается, превращаясь в кашу. Рушаться последние стены, последние остатки здравого смысла идут ко дну. Квинзель забывает очень много всего. Например, как выглядит ее мать, или как зовут ее старшего брата. Все воспоминания медленно исчезают. Харлин Квинзель медленно растворяется воздухе лишь для того, чтобы ее место заняла другая. Чтобы что-то построить на руинах, нужно что-то разрушить. Нельзя ничего получить, не отдав взамен нечто равноценное. Это неписанные правила Вселенной, и они сильнее человеческих законов. Все, что было "до" превращается в историю, которая случилась не с ней. Это как лоботомия, но, наверное, даже хуже. И Харлин умирает в агонии, чтобы освободить место в этой симпатичной светловолосой головушке для той, которая смогла бы быть с Джокером, стала бы его идеальной парой. Харлин вовсе не жаль умирать.
Преимущество электрошока такой мощности в том, что когда начинаешь терять сознание, он быстро приводит тебя в чувство. У мозга нет ни шанса включить свои защитные механизмы и отключится от происходящего. От боли. Урон обязательно будет нанесен.
Ее тело продолжает содрогаться, даже когда Джокер уходит. А когда электричество наконец полностью исчезает, и последние разряды перестают воем сирен орать в голове, Харли выплевывает ремень и смеется. Ее смех смешивается со звуком взрывом где-то на этаже персонала, там, где заседает начальство. Квинзель опять дергается всем телом, не смотря на то, что это причиняет адскую боль, она содрогается от безумного смеха. Все происходящее кажется ей до смерти забавным. И она продолжает смеяться, делая перерывы лишь для того, чтобы вдохнуть побольше воздуха и продолжить. Интересно, какое лицо было у директриссы, когда прогремел взрыв? Застигла ли ее смерть в самый неожиданный момент, так быстро и внезапно, что она не успела ничего осознать? Или сука все-таки успела испугаться и наложить в штанишки прежде, чем умереть? Интересно, в каком виде завтра найдут ее тело? Будет ли оно разорвано на части взрывом или же целым?
- Поделом, поделом, поделом тебе. - на распев произносит Квинзель, все продолжая безудержно хохотать.
Когда уровень адреналина в крови вновь достигает нормы, ремни оказываются достаточно ослабленными ее телодвижениями, чтобы из них выбраться. Харли освобождается и покидает больницу еще до приезда полиции.
На следующий день она обнаруживает свое имя, среди прочих, в некрологе одной из газет. Харлин Квинзель умерла во время побега больных из лечебницы Аркхэм. Светлая ей память. Харли гадает, что они, наверное, нашли ее бейдж у одного из тел, которое было настолько изуродовано, что не подлежало опознанию. И решили, что это она. В какой-то степени они были правы. Она больше не Харлин Квинзель, многообещающий психиатр. Но кто же она теперь? Этого Харли пока не может понять. Мистер Джей убил Харлин Квинзель, оставив на ее месте руины, превратил ее в чистый лист. Но он ничего не нарисовал на этом холсте. Оставил ее вот такой, потерянной и ничего не понимающей. Харли чувствовала себя брошенной из-за этого.
Она покупает мотоцикл на все деньги, что у нее были, потому что ей так хочется. Ее не волнуют счета за квартиру или вообще какие либо счета. Она смотрит в будущее и ничего там не видит. А поездки на мотоцикле вовсе не прочищают голову, все это редкостное вранье. Возможно, не прочищают, потому что в ее миленькой головушке нечего прочищать. Там пусто, хоть шаром покати.
Через три дня после происшествия в Аркхэме Харли обнаруживает в руинах свою квартиру. Мебели в ней больше нет, вообще ничего. Только разруха. Все уничтожено. Ее одежда горит снаружи, сложенная в слово "Сейчас", а единственное, что в квартире есть целого - это стул и карта с изображением Джокера. Харли поднимает ее и рассматривает несколько минут прежде, чем до нее доходит что все это значит. Она вспоминает их самый-самый последний сеанс, последнюю порцию правды, которую он ей подарил.
Свидание. Большими мигающими неоном буквами вспыхивает в мозгу. И это так захватывающе! Мистер Джей приглашает ее на свидание, да еще не просто так, а со спецэффектами! И это больше, чем кто либо когда либо для нее делал. Намного больше, чем кто-то сделал бы за всю ее жизнь. Харли - романтичная девушка, и как все девушки любит помпезность, чего уж тут скрывать. И ей льстит, что для нее тут проделан такой фронт работ. Всего лишь чтобы пригласить ее на свидание. Это очень романтично.
Но потом ей вспоминается другое. Он ведь бросил ее. Оставил ее там, в полуразрушенном Аркхэме, который медленно превращался в пыль с каждым новым взрывом. Почему бы просто не взять ее с собой? Разве она была недостаточно хорошей девочкой для этого? Разве она не доказала ему, что достойна? Почему он ее, черт побери, там оставил? Харли злиться. Харли бьет по стулу с такой силой, что тот отлетает к стене и разбивается от нее. Она бы разрушила всю эту чертову квартиру, но вот беда, рушить там уже было просто нечего. И Харли кричит в ярости, пугая соседей. А затем покидает свою квартиру. Когда какой-то идиот, живущий на той же лестничной клетке, пытается ее остановить и потребовать объяснений, девушка хватает его за голову и прикладывает этой глупой головой о стену. Раз, другой, третий. Пока мозги не оказываются размазанными по стенке, а голова его не раскалывается как большой и спелый арбуз. На части. Вдребезги. Никто, слышите, никто не помешает ее воссоединению с мистером Джеем! А тому, кому хватит глупости попытаться это сделать, уже зарезервирован билет на тот свет. В один конец. Счастливого пути.
Достать пушку во второй раз еще проще, чем в первый. Теперь-то она знает где искать оружие, с кем поговорить, кому заплатить, где взять. Только в этот раз Харли не платит, ведь она уже не Харлин Квинзель. Она просто берет пушку в руки, рассматривает ее внимательно, затем наводит на продавца и стреляет аккурат между глаз. Ну какой идиот дает в руки другому человеку заряженную пушку, находясь в непосредственной близости? Сам дурак.
Найти искомый завод оказывается еще проще. Нужно только погуглить. Готэм-сити не такой уж огромный город, а заброшенных химических заводов в нем не так уж много, всего один, если быть точнее. Так что Харли точно знает, куда ей нужно, и она направляется прямиком туда. В ее голове все еще пусто. И она не может понять злиться ли, или радуется. Все чувства сливаются в одно непонятное грязное пятно в ее голове. Оно не синее, и не красное. Не то, чтобы ее это очень уж беспокоило.
Когда девушка замечает на дороге пурпурную инфинити, в голове у нее что-то щелкает. Это точно такой же звук, с которым взводят курок перед выстрелом. Дальше события смешиваются. Кажется, Харли подрезает машину, заставляя водителя затормозить. Ловко спрыгивает с мотоцикла и в ярости бьет ладонями по капоту. И в уголках глаз опять щиплет от слез, точно как тогда, когда она развернула сверток на своих коленях, но ощущения совсем не похожи. Харли не замечает ничего и никого вокруг, только Джокера, который выбирается из машины.
- Ты меня бросил! - выплевывает Харлз с крайне обиженным видом. - Почему ты меня бросил? Ты мог бы забрать меня с собой! Разве я все еще недостаточно хороша? - это и злость, и возмущение, и что-то еще такое странное и непонятное.
Они создают пробку на дороге и какой-то дальнобойщик выбирается из своего грузовика, чтобы поорать. Зря, очень зря. Вы когда-нибудь слышали, что женщины очень страшны в гневе? Так вот, женщины действительно очень страшны, особенно, когда зляться. Толстенький дальнобой и глазом моргнуть не успевает, как Квинн выхватывает пистолет и стреляет несколько раз, чтобы наверняка.
- Не мешай. Не видишь, мы разговариваем? Тебя мама что ли не учила, что прерывать чужие разговоры - дурной тон? - говорит она уже трупу. Тот ее уже не слышит, точно не слышит, потому что его грудь не вздымается. Мужик не делает вдох, не выдыхает. Его сердце, кажется, остановила одна из четырех пуль, вылетевших из дула пистолета. Потом она целится в Джокера.
Но ее злости хватает только на это. Чтобы навести оружие, но не чтобы действительно выстрелить. Харлз пристрелила сегодня уже двух людей, у нее нет проблем с тем, чтобы убивать. Она не чувствует угрызений совести, совесть тоже умерла вместе с доктором Харлин Квинзель несколько дней назад, на той памятной кушетке в разваливающемся на части Аркхэме. И единственное, что оставила после себя Харлин Квинзель - это любовь к Джокеру. Любовь, которая оказалась достаточно живучей, чтобы пережить даже такое. Поэтому Харли не может выстрелить. Хотя где-то в глубине души ей очень даже хочется. И все же не достаточно, чтобы сделать это. Она обиженно выпячивает нижнюю губу и смотрит ему прямо в глаза сквозь стекла очков. Она все еще похожа на доктора Харлин Квинзель, но больше не является ею.
- Я даже не знаю кто я теперь... - беспомощно выдыхает Харли, не вполне уверенная подумала она это или сказала вслух. Реальность превращается для нее в лихорадочный бред. Но все еще есть любовь, которая граничит с одержимость. И поцеловать его ей, пожалуй, хочется чуть больше, чем пристрелить на этом самом месте.
Рука с пистолетом начинает мелко дрожать.

Харли не понимает.
Он все еще называет ее старым именем. Он бесстрашно упирается лбом в дуло пистолета, готовый умереть от ее руки. Ну разве это не романтично? И все же...почему он продолжает называть ее "доктор Квинзель"? Харли не понимает. Доктор Квинзель больше нет. Неужели он все еще видит в ней ту глупую маленькую девчонку, которая ни на что не годилась? Да-да, Харли считает, что она ни на что не годилась. Она была слабой. И глупой. Застенчивой. Доктор Квинзель ничего не могла сделать, только сопли жевала от обиды. Когда мир поворачивался к ней спиной, она глупо дергала мир за рукав и просила посмотреть на нее, она мирилась с неудачами, мирилась с несправедливостью жизни. Харли не станет мириться. Мир никогда не повернеться к ней спиной, потому что она не позволит. Харли готова убивать и умереть за свою любовь. Харли намного сильнее и умнее доктора Квинзель. Почему он не видит? Неужели это все еще не очевидно? Конечно, у них с доктором Квинзель все еще есть нечто общее. В конце концов, Харли действительно была доктором Квинзель совсем недавно. Так что да, у них есть кое что общее. И это мистер Джей. Любимый, восхитительный мистер Джей. Который обязательно, всенепременно, должен продолжать дышать. Который должен жить. Потому что Харли не может жить без него.
- Нет-нет-нет. - лихорадочно выдыхает девушка, когда он сам подносит дуло к своему виску. Нет-нет-нет, только не это. Пожалуйста, только не это, мистер Джей. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Уберите эту штуку от себя подальше. Уберите-уберите-уберите. То ли думает, то ли шепчет на грани слышимости Харли. Она слишком напугана, чтобы замечать такие мелкие детали. Ее сердце буквально замирает в груди, испуганно выжидая, и начинает биться в два раза быстрее от облегчения, когда дуло пистолета оказывается на безопасном расстоянии от его головы. Харли не ведает, что творит, когда отчаянно прижимается своими губами к его, целуя. Ею руководят чувства, чувства затуманивают разум. То, что от него осталось, по крайней мере.
Боль прошивает тело разрядами электричества, и она падает на землю, держась за щеку. Почему, мистер Джей? Почему? Она не понимает. Кажется, перестав быть доктором Квинзель, Харли разучилась понимать своего возлюбленного, и это пугает ее больше всего. Поэтому она доверяется ему. Решает плыть по течению и будь что будет. У мистера Джея ведь есть план. У него всегда есть план. Он знает, что делает. И она безоговорочно верит ему. Харли садится в машину, оставляя свой мотоцикл прямо посреди дороги, и они едут на заброшенный завод вместе.
Запустения на заводе ее не пугает. Пожалуй, она даже не замечает его. Они стоят на верхнем ярусе, всего в шаге от бездны. Внизу - чаны с отравленными химикатами. Харли смотрит вниз и не боится. Она никогда не боялась, с чего начинать теперь? Кислота манит. Когда стоишь на краю пропасти, неизбежно хочется сделать шаг. Всего один шаг. И тогда все закончится. Тогда случится что-то.
Джокер проводит ладонью по плечу, заставляя ее обернуться. Она смотрит на него заворожено, как когда-то давно, кажется, в прошлой жизни. Она снова поддается его чарам.
- Да. - без заминки говорит Харли. Если все, что она может сделать для него - это умереть, значит пусть будет так. Если это то, чего он хочет, пусть будет так. Ей не страшно.
- Да. - снова отвечает девушка, и снова, не задумавшись ни на секунду. Жить ради него - это все, чего она хочет. Только бы он позволил ей.
И он снова касается ее. И ей хочется глупо потянуться за прикосновением, за его рукой. Харли смотрит ему в глаза, не мигая. Ей не нужно ничего обдумывать, взвешивать или что там люди делают в таких ситуациях обычно. Она уверена в своих словах более, чем на сто процентов. Она готова на все. Все, что угодно.
- Прошу. - послушно выдыхает Харли. Слово срывается с губ с непередаваемой легкостью. Это не сложно - сказать. Сделать, оказывается, тоже совсем не сложно. Страшно представить на что люди в действительности готовы ради любви. На что любовь толкает их в конечном итоге.
Мистер Джей отходит на несколько шагов, давая ей "пространство для маневра". Харли не колеблется. Нет-нет. Харли мягко улыбается ему, раскидывает руки в стороны и отклоняется назад, достаточно, чтобы потерять равновесие. Харли летит всего несколько секунд, но эти секунды кажутся ей минутами. И это прекрасно. Полет - это прекрасно.
Харлин Квинзель падает в чан с химикатами. Желтоватая жидкость радостно принимает ее тело в свои объятия, заполняет поры кожи. Срывает очки и заползает в глаза. Харлин тонет. Харлин умирает. Теперь уж точно окончательно. Химикаты убивают ее быстро и практически безболезненно. Ее сознание отключается. Тьма тоже принимает ее радостно. И никакого там света в конце туннеля нет, все это оказывается обычной ложью. Только тьма. Уютная, почти мягкая темнота. И ничего больше.
Спите спокойно, доктор Харлин Квинзель.
Желтая гладь химикатов расходится кольцами над их головами. Сине-красными кольцами. Харлин Квинзель прыгнула в яд, но из яда Джокер вытаскивает Харли Квинн. И вдыхает в нее жизнь поцелуем.
Квинн чувствует губы на своих губах и делает первый вдох, широко распахивая глаза. Она чувствует себя заново родившейся. Но остается еще кое-что из старой, совсем другой жизни. Любовь переживает и это. Даже разъедающий одежду и кожу яд не способен ее поглотить. И потому, первое, что она делает в своей новой жизни - это вплетает пальцы в липкие от яда зеленые волосы и целует его снова. Харли прижимается к нему плотнее, крепко удерживает за затылок. Клоун и Арлекин - до же идеальная пара!
Они отрываются друг от друга только тогда, когда становится совсем нечем дышать. Мистер Джей смеется, и Арлекина смеется вместе с ним. Смех заполняет здание, эхом отражается от стен и окон. Заразительный безумный смех.
Покойся с миром, доктор Квинзель.
Да здравствует Харли Квинн!
Она смеется и смеется, обнимая его за плечи. И это до безумия прекрасно. Новая жизнь ждет ее, широко распахнутые двери совсем рядом, нужно только сделать шаг. И Харли делает шаг. Харли ничего не боится. Впереди ее ждет самая веселая жизнь, которую только можно себе представить.
Они покидают завод, когда раздаются полицейские сирены. Мистер Джей вдавливает педаль газа в пол и инфинити несется по дороге с огромной скоростью, за ней не угнаться. Под ее капотом урчат столько лошадиных сил, что копам и в самых сладких снах не снилось. Не то, поймите, финансирование.
- Быстрее, еще быстрее! Ю-хуууу! - хохочет Харли. На заднем сидении целый склад огнестрельного оружия, Квинн хватает один из пистолетов, высовывается из окна почти на половину, посылает копам воздушный поцелуй и стреляет, не глядя. Когда заканчивается магазин, у нескольких машин оказываются прострелены шины. Стрелять - это весело.
- Вот это поездочка! - восторженно говорит Квинн, забираясь обратно в салон автомобиля. От погони им удается уйти, играючи. Это даже забавно, смотреть на жалкие потуги полицейских угнаться за ними. Их напряженные сосредоточенные лица отражаются в зеркале заднего вида, и Харли хватается за живот, сгибаясь почти пополам в приступе дикого хохота.
- Ну вот же умора!
Арлекина переводит дыхание, наконец, отсмеявшись. Ей, определенно, нравится все это. Даже более, чем. Она просто в восторге! И это ведь только начало. Впереди еще столько, столько всего. И, что самое главное, ее мистер Джей теперь будет рядом с ней. Никто и ничто не сможет их разлучить. Харли разорвет на куски любого, кто попытается.
Машина останавливается у отеля. Одного из самых шикарных отелей в Готэме. Квинн такой роскоши в жизни своей никогда не видела, поэтому она пялится, разинув рот и даже чуточку не может поверить, что все это происходит на самом деле. Впрочем, если это сон, то она не хочет просыпаться. Точно нет. Харли влетает внутрь со скоростью пули, кружится вокруг своей оси, разглядывая все и все смотрят на нее. Больше десятка пар глаз прикованы к ней. Она - в центре внимания всей банды Джокера. Все смотрят расширенными от удивления глазами. Арлекина слышит, как чьи-то челюсти встречаются с полом. Харли заботливо закрывает рот одному из, обжигая его кожу остатками яда.
- Закрой ротик, сладенький, муха залетит. - воркует Харли.
Впрочем, вся эта роскошь и все эти люди не способны отвлечь ее надолго от ее мистера Джея. Потому что все они ничего не значат. Все это ничего не значит. Квинн нравится роскошь, безусловно, ей нравится интерьер, и ей нравится быть в центре всеобщего внимания. Но все это - всего лишь пустышка. И главное во всем этом - ее любимый мистер Джей. Так что Харли возвращается к нему очень быстро, буквально прилипает к его боку.
- Пирожочек, нам нужно смыть с себя все это. И, наверное, мне понадобится новый гардероб. Да, однозначно, мне нужен новый гардероб! Я хочу выглядеть просто сногсшибательно для тебя.
И на этот раз в ее гардеробе не будет никаких блуз. Никаких тусклых цветов. Никаких деловых юбок. Нет-нет. Это все осталось в прошлой жизни, гори оно все огнем. Харли будет просто прекрасной. Яркой. Незабываемой. И только для мистера Джея.
К ним кажется кто-то подходит. Лицо кажется ей знакомым. Да-да, она что-то такое припоминает. Кажется, именно этот парень когда-то наставлял на нее пистолет.
- О, а с тобой, дорогуша, мы станем друзьями. - обещает ему Харли сразу после того, как мистер Джей представляет их друг другу. И это абсолютно неприкрытая угроза. Харлин Квинзель спустила бы ему это с рук. Но ее здесь больше нет. Харли Квинн никому не спускает такое с рук. Кроме своего Пирожочка, конечно. Своему Пирожочку Харли готова простить что угодно.

Харли чувствует себя легкой, как перышко, будто сбросила с себя все цепи, которые раньше удерживали ее и тянули к земле. Она машет всем ручкой на прощанье, позволяя Пирожочку утянуть себя дальше по коридору.
- Я - Харли Квинн, пупсики. Было приятно со всеми познакомиться! - кричит она вдогонку и буквально бежит вслед за Джокером. А потом он подхватывает ее на руки, и Квинн обвивает руками его шею, смеется, запрокидывая голову назад, обнажая тонкую шею. Она не замечает богатого убранства номера, не замечает пестрых обоев, золота в ванной и всей этой красоты, потому что ее взгляд прикован только к ее мистеру Джею. И не существует мира за дверями, не существует никого и ничего, кроме них двоих. Он снова будит в ней голод, но теперь тот острее и сильнее, чем раньше, потому что никакой здравый смысл его не сдерживает. Харли болтает ногами, сидя на кушетке, пристально наблюдая за тем, как он достает из ящика бритву. Острое лезвие это так сексуально. И девушка прогибается в пояснице, подставляясь. Ткань глупой слишком закрытой блузы с легкостью расходится в разные стороны. Клочки ткани, бывшее совсем недавно одеждой, падают на пол.
Арлекина провокационно облизывает губы, чувствует кисловатый вкус яда, но знает, что тот не навредит ей. Ни один яд в мире больше не навредит ей, потому что она сама - это яд теперь. Она пропитана им насквозь, яд течет по ее венам вместо крови. Они отравят этот мир и будут наблюдать, как он медленно разрушается, сидя на лучшей смотровой площадке с бокалом вина. Но все это потом, потом.
Харли разрывает его рубашку руками, ткань разрывается с тихим треском. И ее даже не удивляет эта сила, внезапно появившаяся во всем теле. Она не способна ни на чем сосредоточится, в ее сознание картина трескается на мелкие кусочки. Вспышкой появляется то одно, то другое ощущение. Она целует его жадно, лижет и кусает красные губы, прижимаясь ближе. Оставляет красные полосы от ногтей на спине, а он клеймит ее красно-синими поцелуями-укусами, будто оставляя метку. Мое, мое, мое. Красный и синий - это теперь ее цвета, и они ей очень, очень идут.
Вода смывает остатки яда с кожи и волос. Харли ловит свое отражение в зеркале лишь краем глаза. Кожа ее становится белой как мел, точь в точь, как у мистера Джея. Волосы тоже белеют, лишь ближе к кончикам приобретают нестандартный цвет. Синий и красный. Сине-красный идеально сочетается с зеленым, не правда ли? Они идеально сочетаются друг с другом. Квинн безумно хохочет в перерывах между жалящими, острыми поцелуями. Она впитывает в себя это ощущение, запоминает каково это - принадлежать мистеру Джею. Они подходят друг другу как два кусочка одного паззла, и это просто идеально.
Они разрушают все вокруг себя, ваза с треском разлетается на куски, зеркало покрывается паутиной трещин, отражение делится на части, будто отражаются они не в зеркале, а во множестве глаз паука. Харли дышит тяжело и быстро, шепчет что-то лихорадочно, совсем не разбирая слов. Харли практически не чувствует боли. Боль - хорошая острая приправа к удовольствию. Харли смеется, впиваясь острыми зубками в его плечо.
А время течет, сбиваясь в один сплошной водоворот. И не понятно, где день, а где ночь. Где пол и потолок. Комната буквально рушится раз за разом, понемногу превращаясь в жалкое подобие комнаты, но кого это волнует? Даже весьма настойчивый стук в дверь не отрезвляет. Харли в первую секунду кажется, будто они снова в Аркхэме и этот стук означает, что все - пора. Пора уходить. Что их снова пытаются разлучить какие-то глупые люди. И тогда Квинн хватает пистолет и стреляет в дверь, не задумываясь. И только это заставляет ее прийти в себя. Точно. Здесь у них есть пушки, ножи и прочие замечательные игрушки. Так что если кому-то и придет в голову такая глупость, как попытаться разлучить их, живым он от сюда не выберется. Арлекина смеется, стреляя снова. Они передают друг другу пистолет и по очереди оставляют в двери маленькие пулевые отверстия. Стук, конечно же, стихает. И Харли снова льнет к своему возлюбленному, целует его, заставляя забыть об этом досадном недоразумении с дверным стуком, и сама забывает где-то на третью секунду.
В комнате не остается целой мебели очень и очень быстро, но ее это абсолютно не интересует. В дверь больше никто не стучит, хотя иногда, если прислушаться, становится понятно, что время от времени под дверью кто-то мнется. Наверное, они напугали бедных мальчиков звуками разрушения комнаты и другими звуками. Бедные-бедные мальчики переживают, наверное. Бедные-бедные.
Квинн бросает в дверь последнюю уцелевшую чашку, и слышит торопливо удаляющиеся шаги. Так-то лучше. Харли засыпает, плотно прижавшись обнаженной спиной к груди Джокера. Тело ломит, каждая мышца в нем ноет и требует отдыха. Пожалуй, можно немного и отдохнуть.
Харли просыпается от того, что становится нечем дышать. Распахивает губы, чтобы сделать вдох и мистер Джей целует ее. Квинн сжимает его в стальных объятиях, практически в буквально смысле, отвечая на поцелуй и одобрительно мычит. Пора выбираться в свет! Нужно ведь делиться радостью с окружающими людьми, не правда ли? И они поделятся, а все будут за них так рады, так рады. А кто не будет рад, так того они заставят. Люди должны улыбаться! О да, и они будут.
- Отличная идея, Пирожочек, но давай сначала поедим. Я до смерти голодна. - тут же подхватывает Арлекина и медленно выбирается из постели, рассматривая окружающий их бедлам. Девушка тихо хихикает, думая о том, что они, пожалуй, были слегка...несдержанными в последнее время. А еще о том, что ей абсолютно нечего одеть. То есть буквально. Вся ее одежда канула в Лету. Харли натягивает на себя одну из рубашек мистера Джея, перевязывает кожаным ремнем на талии и тянет его за собой обратно, к мальчикам. Банда Джокера заседает ровно там же, где они их оставили.
- Привет, ребятки! - Квинн хватает то, что первое попадается ей под руку, а именно - нож для колки льда.
- Итак, кто-то из вас, надеюсь, додумался прошвырнуться по магазинам и купить мне новую одежду? Что? Никто? Совсем никто? Ну мальчики-мальчики. - Арлекина раздосадованно мотает головой. Как же они ее расстроили! Что, думали, мистер Джей вздумал с ними шутки шутить? Девушку хотел впечатлить, вот и сказал, что она теперь может ими командовать? Прискорбно, прискорбно. Для них, конечно же. Харли становится посередине комнаты, крутиться долго-долго вокруг своей оси, а остановившись указывает ножом на одного из.
- Я знаю точно наперед, сегодня кому-то будет немножко нехорошо. Очень-очень скоро. - дурачиться девушка, широко улыбаясь, и кокетливо подмигивает несчастному, направляясь прямо к нему. У нее стальная хватка, пальцы еще больше белеют от напряжения, когда она хватает мужчину за подборок, удерживая на месте.
- Не дергайся, сладкий, а то ведь могу и промахнуться. - заботливо предупреждает Квинн прежде, чем вонзить нож тому прямо в лоб. Неглубоко, так, чтобы только кожу разрешать. Бедняга кричит, надрывается, дергается, но Харли держит на удивление крепко. И откуда только столько силы в этом хрупком теле, покрытом синяками-укусами? Она вырезает ему на лбу первую букву своего нового имени. И шрам останется на всю жизнь. Нож для колки льда круглый, он кусками снимает кожу со лба, обнажая мышцы головы. И Квинн смеется, забавляясь, когда парень падает к ее ногам, перешагивает через дергающееся в конвульсиях тело.
- Что стоим, кого ждем? Марш по магазинам! А иначе следующий получит такой же подарочек, только ему я уже прямо на черепе оставлю. Бегом-бегом. - Харли роняет нож и несколько раз быстро хлопает в ладоши. К последнему хлопку, большая часть банды бросается к выходу. Только пятки сверкают. Арлекине они напоминают марионеток, стоит только потянуть за нужную ниточку...
- Осторожнее там, не промахнитесь с размером! - бросает она вдогонку.
В комнате остается только искалеченный, который все еще баюкает свой лоб на полу. Ему, наверное, так больно, что он ничего не слышит за шумом крови в собственных ушах. Харли пинает его ногой и дует губки.
- Потом отдыхать будешь, милый. Давай-давай. Шевели ножками. - через тридцать секунд его уже и след простыл. Чудненько. Арлекина остается категорически довольной собой.
Потом они едят, удобно разместившись прямо на полу. И Харли решает поднять вопрос, который ее с некоторых пор крайне интересует. Ну ладно, в ее светлой головушке ничего не долго не задерживается, так что будем честны, вопрос пришел ей в голову всего пару минут назад. Но с тех пор крайне ее интересует! Но Квинн сначала задумчиво жует, не зная как с какой стороны к нему подойти, чтобы Пирожочек не решил, что она неблагодарная. Потому что все это очень мило на самом деле. Управлять его марионетками, приказывать им. Ей нравится чувствовать власть над окружающими. Арлекине нравится быть Королевой. Но она не хочет быть той Королевой, которая только украшает собой помещение и капризничает, изводя придворных своими хотелками и истериками. Харли хочет быть полезной своему Пирожочку.
- Кексик, а ты научишь меня стрелять? - спрашивает Харли, смотря ему в глаза. Не тот вопрос, который она хотела задать. Совсем не тот. Но правильный так сложно сформулировать! Так что Квинн надеется, что ее поймут и так. Конечно, она умеет нажимать на спусковой крючок, это они уже проверили и не раз. Но она хочет уметь прицеливаться, и вот это уже немного сложнее. Метко стрелять. Драться. И все такое. Чтобы принимать участие в веселье Джокера, ведь ей будет грустно, если он уйдет веселиться без нее.
Квинн когда-то читала какой-то роман про гангстеров. Они вечно оставляли своих девчонок и жен не у дел. А это вот совсем не весело! Абсолютно. Харли не хочет оставаться не у дел. Ей мало проникнуть в его голову, заполучить сердце, забраться в постель. Ей хочется просочиться во все аспекты его жизни, стать частью этой жизни. Это намного веселее, чем, как в тех романах, сидеть и ждать когда любимый соизволит закончить с делами.

Иногда вовсе не обязательно метить во что-то, когда стреляешь, достаточно просто стрелять. А все остальное за тебя сделает паника, ведь противник не будет знать, что ты  не целишься. Когда человек начинает паниковать, кровь отливает от мозга и приливает в мышцы, и тогда идиот сам бросается по шальные пули, стремясь оказаться как можно дальше от всего этого хаоса. Но иногда один прицельный выстрел может решить исход всего события. Харли хочет уметь метко стрелять и драться, Харли хочет уметь все, чему он ее может научить, а он может научить многому.
Она зарывается пальцами в его волосы и перебирает пряди на затылке, заворожено наблюдая, как он целиться в фотографию на стене, как стреляет, проделывая дыру в картинке. Маленький смертоносный кусок металла движется со скоростью, которую не может уловить человеческий глаз, и это действительно восхитительно. Квинн берет в руки пистолет, глядя в глаза Джокеру и улыбается так, будто знает какую-то тайну. Харли Квинн уже попала ему в сердце чем-то, что куда страшнее маленькой пули. Она там поселилась, в этом куске плоти, что разгоняет по венам кровь, и уже разложила вещи. Поэтому ее палец не лежит на спусковом крючке и оружие в ее руках в этот самый момент - не более, чем игрушка. Пистолет не опасен ровно до того момента, пока указательный палец на прижимается к спусковому крючку.
- Всегда готова, мистер Джей. - с энтузиазмом откликается Харли. Игра? Прекрасно!
Свободной рукой девушка обвивает его за шею, отвечая на поцелуй, ничуть не уступающий напором и жадностью. Она покусывает его губы, делая их еще более яркими, насыщенно-красными. Голос Джокера звучит как угроза, но когда это Арлекина боялась угроз? Она плавно поднимается с пола, становится на ноги и улыбается, а в глазах пляшут черти. Что бы он не предложил, она в деле. И так будет всегда.
Однажды эти двое просто убьют друг друга, ей богу убьют. Или нет? Может, все-таки, нет? Как знать. Дожить бы для начала до этого "однажды".
Харли держит пистолет в руке, привыкая к его весу. Револьвер идеально подходит ее изящной ручке, ложиться в ладонь как влитой, становится продолжением руки. Оружие опасно - это чистая правда. Но вот насколько оно опасно? Ровно настолько, насколько опасен тот, кто держит его в руках. Квинн наставляет дуло на пространство перед собой, на мистера Джея, все еще просто примеряясь и привыкая к тому, как револьвер ощущается в руке. Она не отрывает взгляда от расширенных темных зрачков мистера Джея и слушает его очень внимательно. ­Харли не пропускает ни единого слова, и чувствует азарт. Получиться ли попасть в цель с первого раза, не задев любовника? Или она все же промажет? Говорят, люди способны на такое, что и не снилось, в стрессовых ситуациях, когда от этого зависит что-то для них очень важное. Вот и шанс проверить теорию.
И, конечно, конечно ей хочется доказать, что она может быть очень способной ученицей. Не то мистеру Джею, не то себе самой. Ведь милая Харли никогда не была глупышкой, просто все предыдущие науки были такими скучными! Квинн прицеливается в одно из яблок, замедляя дыхание. Давай. Слово эхом отбивается от стенок ее черепной коробки. Харли стреляет на выдохе. Выстрел гремит в комнате, и в ушах, яблоко разлетается на мелкие осколки, пуля втыкается в стену. И это просто восторг! Арлекина поднимает взгляд и смотрит в глаза Джокера, вся такая светящаяся, искры из глаз. Ты видел? Видел? У меня получилось! Но она еще не закончила. Квинн сдвигает дуло пистолета, нацеливаясь и на второе яблоко. И снова стреляет. На этот раз пуля задевает только бок яблока, фрукт закручивается вокруг своей оси и падает с тумбочки. Но это все равно попадание. В миллиметре от ошибки.
Сердце у Харли в груди начинает стучать быстро-быстро, как загнанная в клетку птица. Адреналин буквально вскипает в крови. Она подносит дуло к лицу и театрально сдувает несуществующий дым. Нужно еще потренироваться. Много-много потренироваться. А потом и на движущиеся цели переходить. Квинн прикрывает глаза всего на секунду и под закрытыми веками тут же вспыхивает яркая картинка: люди бегут в панике, а Харли целится. О, это будет чертовски занимательно!
И тут-то в комнату, привлеченные звуками выстрелом, влетают все ребята. Делегация во главе с Джонни Фростом буквально застревает в дверях, потому что все пытаются протиснуться одновременно и посмотреть что же тут происходит. Харли приветственно улыбается им, машет пистолетом и начинает хихикать. Уж не понятно, что они тут ожидали увидеть, но увидели явно совсем не то. Даже невозмутимый Фрост на несколько долгих мгновений теряет свое холеное самообладание и смотрит на происходящее широко распахнутыми глазами. Квинн подбегает к своему мистеру Джею в мгновение ока, и говорит, вроде бы по-секрету, но так, чтобы все слышали.
- Смотри-смотри, какое выражение лица у нашего Джонни-боя. А я думала, у него паралич лицевых мышц. - и потом она порывисто целует его и прижимается, позволяя почувствовать как ее тело все еще мелко подрагивает от переизбытка адреналина.
- Ну и что вы мне принесли мальчики? - нетерпеливо спрашивает Квинн, наблюдала, как кое-как вся банда все-таки оказывается внутри. Каждый нагружен целым ворохом пестрых пакетов. Харли сгребает их все, и заглядывает в каждый по очереди. Там все, что только душе угодно. Платья, убки, брюки, шорты, майки, футболки, туфли. Кто-то даже додумался притащить нижнее белье, вот же умный какой. Иногда девушка недовольно морщит нос и отставляет какой-то пакет в сторону, бормоча себе под нос "ничего нельзя поручить, ну совсем ничего" и "какой дурной вкус, кошмар-кошмар". Разобравшись с покупками, она направляется обратно в спальню.
- Я быстро, Пирожочек, - клятвенно обещает Харли, посылая мистеру Джею воздушный поцелуй, - А с теми, кто вот это принес, мы разберемся позже. - махнула она рукой в сторону оставшихся пакетов и несколько мужчин тут же попытались слиться с интерьеров, мимикрировав под цвет обоев.
Квинн возвращается в рекордные для девушки сроки, всего через десять минут. На ней красное платье с нарисованными на нем черными ромбами, будто знак масти. Бубна. И идентичные туфли, но тоже разных цветов, одна черная, а другая красная. Харли выбирала их не по принципу красоты, хотя утаивать нечего, ей идет. Туфли на каблуке достаточно удобном, чтобы бежать в них, но в то же время этим каблуком можно запросто проткнуть глаз при достаточной силе удара. Квинн нравится идея про протыкание глаза, и нравятся такие многофункциональные туфли.
Она медленно подходит к Джокеру, будто подкрадывается, умудряясь даже на каблуках двигаться почти бесшумно, медленно поворачивается перед ним вокруг своей оси, раскинув руки в стороны. Красуется, довольно улыбаясь.
- Ну как я выгляжу?
О, она знает, что выглядит великолепно. Так же красиво, как ядерный взрыв. И ровно настолько же смертоносно. Арлекина готова к первому выходу в свет.
Девушка немного нервничает, как школьница перед первым свиданием, потому что все это так будоражит. Но она уверена, что эта ночь запомниться всему Готэму. И много недель спустя люди будут перешептываться обо всем, что сегодня произойдет. А ее имя, рядом с именем мистера Джея, станет синонимом страха, хаоса и безумия. Однажды они войдут в историю.
Харли обвивает руками его шею и проникновенно смотрит в глаза.
- Пойдем встряхнем этот город как следует, Пирожочек. - и целует его в щеку, притягивая к себе, оставляя на бледной как мел коже ярко-красный отпечаток помады. Квинн смеется, клацает зубами к опасной близости от чьего-то носа, заставляя лицо несчастного перекосится от ужаса. Правильно, дорогой, бойся. Харли Квинн абсолютно сумасшедшая и практически неуправляемая. Почти. Потому что она слушается только своего мистера Джея. А остальным стоит боятся и в ужасе убегать прочь.
Клуб встречает их ослепительно яркими огнями и громкой музыкой, льющейся из колонок. Харли растворяется в этой атмосфере мгновенно, и дышится ей очень легко.
- Потанцуешь со мной? - томно шепчет она на ухо Джокеру, но тот не хочет. Он ничего не говорит, просто смотрит на нее, и Квинн сразу все понимает. Он создал ее, она - его продолжение, отражение в кривом зеркале. Конечно, она понимает. И улыбается хитро, многообещающе. Арлекина затевает небольшую игру.
Она еще помнит гимнастику из прошлой жизни. Помнит, что она очень, очень гибкая. И знает, как это использовать. Харли оставляет своего любимого мистера Джея на лучшей смотровой площадке, на втором этаже, на удобном диване, а сама спускается вниз, туда, где извиваются в экстазе тела под громкие звуки музыки. Квинн не присоединяется к танцующим на танцполе, вместо этого, она сразу взбирается прямо на сцену, моментально приковывая к себе взгляды аудитории. И начинает танцевать. Движения идеально попадают в музыку, в ритм. Харли изгибается под удивительными углами, демонстрируя всем желающим свою гибкость, провокационно двигает бедрами, кокетливо поправляет волосы, делая это движение частью танца. Квинн втягивает какую-то рядом танцующую девушку в свою игру, обвивает руками ее талию, ведет в танце. Клуб замирает вокруг, но Арлекина не замечает этого. Она чувствует на себе неотрывный взгляд мистера Джея и это действует на нее почти как наркотик. Пульс учащается, дыхание сбивается с ритма. Он смотрит только на неё, она в это мгновение - центр его вселенной. И она танцует. На нее смотрят все, вытаращив глаза так, что, кажется, те просто вываляться из черепа и кучей сваляться прямо ей под ноги, но правда в том, что Харли танцует только для него, для своего мистера Джея. В какой-то момент, заводя руки за голову и продолжая плавно двигаться в танце, Харли смотрит на Джокера и одними губами шепчет "Поиграем?", улыбаясь.
Это так восхитительно прекрасно. Происходящее пьянит. Вокруг так много людей, десятки, но только они вдвоем существуют друг для друга. И нет никого вокруг. Не для них, по крайней мере. Но момент идет трещинами, распадается на осколки, как стекло, когда к Харли тянет руку какой-то мужик. Она опускает на него взгляд и улыбка на ее лице сменяется опасным оскалом.
- Так-так-так, кто это у нас тут такой очаровашка? - мурлыкает Харли, сладко улыбаясь. И на какое-то время она кажется такой...обманчиво безопасной. Ровно до того момента, пока, танцуя, не отбрасывает руку, а потом одним выверенным движением ноги протыкает ладонь тонким изящным каблуком насквозь. И мужчина истошно орет от шока и боли, кажется, ругается. А Харли продолжает улыбаться как ни в чем не бывало. Кто бы ни был этот парень - он уже труп, это она знает наверняка.
- Беги, - услужливо советует Квинн, и это так смешно, просто до боли смешно, ведь ногу она не убирает. Она говорит "беги", но все еще удерживает его конечность. Так что сбежит он, только отрезав себе запястье. Она поднимает взгляд на мистера Джея, ей очень любопытно оценил ли он шутку. А Джокер уже направляется к ним.

Леди и джентльмены, встречайте! На сцену выходит единственный и неповторимый Король Готэм-сити, Его Величество Джокер. Представление должно продолжаться. Харли знает, что это именно, что представление, и быстро включается в игру. Она позволяет ему выдернуть каблук из руки несчастного и делает очень виноватый вид, будто бы ей действительно жаль, любой бы обманулся. Но не местная аудитория, по крайней мере, не большая ее часть. Хотя она замечает, что несколько людей действительно верят в то, что все это - досадное недоразумение. Идиоты, которым здесь, вероятно, не место. Особо впечатлительные дамы тут же опускают глаза, смотрят в пол, лишь бы не видеть всего того, что произойдет дальше. Харли смотрит, все еще медленно покачиваясь в такт музыке, и, боже, ей нравится то, что она видит. Ее Пирожочек просто неотразим. Неподражаем. Великолепен. И она не может оторвать от него взгляд.
Квинн ловко ловит трость на лету и посылает мистеру Джею обворожительную улыбку. А потом начинается самое интересное. Это так забавно, наблюдать, как двухметровый тип размером с добротный шкаф начинает мямлить, теряет весь свой грозный вид. Что, больше не хочется матерится, жалкое бесхребетное? Растерял весь свой задор? Злорадно думает Арлекина, кокетливо накручивая прядь красноватых волос на палец. Как ты меня там назвал? Чокнутая сука? Ой, зря. Харли едва сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос. Только улыбку сдержать не может, не может погасить во взгляде азарт, утихомирить своих пляшущих чертей. Дэни падает на пол, и Харли начинает обратный отсчет. Четыре, три, два, один, ноль. Время истекло. И по взмаху чертовски острой волшебной палочки Дэни превращается в зловонную тыкву, в труп. Мертвее мертвого. Кто-то начинает суетиться, тело уносят, надо все почистить. Веселье должно продолжаться! Никто не спешит покидать клуб после представления, да никому и не было позволено. Король вернулся, да начнутся прилюдные казни!
Арлекина с разбегу влетает в объятия мистера Джея, весело хохоча.
- Ты был просто великолепен! Восхитительно! Как на счет выступления на бис? А можно следующего убью я? - смотря на него большими и просящими глазами, щебечет Харли. Ей весело. До смерти весело. Девушка втягивает Джокера в танец, и они кружат по залу, а люди расступаются, давая место. Харли чувствует кожей исходящий от них страх, смешанный с интересом. Они напуганы, но им очень любопытно. Квинн улыбается, прижимаясь к мистеру Джею и целует его. Она успела соскучится, Пирожочек так на долго оставил ее одну, на целых несколько десятков минут! Это слишком долго для той, кто жить не может без своего возлюбленного. Но оно стоило того. И игра, их игра еще не закончилась, она только набирает обороты.
- Пирожочек, а ты умеешь бить татуировки? У меня появилась отличная идея по этому поводу. - как бы между делом обронила Харли. Конечно, это не та тема, которую нужно обсудить прямо сейчас, но на будущее пригодиться. А сейчас...сейчас они продолжат представление.
Готэм, похоже, успел забыть какового это быть под колпаком у мистера Джея. Но не страшно, это ведь ненадолго. Они напомнят этому городу кому он принадлежит. И очень скоро, все поймут, что раньше было как-то проще и безопаснее. А теперь нужно переживать не только из-за скачков настроения Короля, теперь у Готэма появилась Королева, и она под стать своему любовнику. И, может, ее стоит бояться даже больше. Харли не строит планов, в ее голове ничто не задерживается слишком на долго, Харли выглядит милой и такой безопасной, ведет себя как ребенок, но она действует хаотично. Ей не нужна даже причина, чтобы кого-нибудь пристрелить.
Танец заканчивается, и они поднимаются на второй этаж уже вдвоем, оставляя всех внизу продолжать выпивать, развлекаться, переговариваться. Квинн не прислушивается к шепоту за их спинами, ей плевать. Они поднимаются туда, где их уже ждут. Целая компания ребят, у которых уже коленки трясутся от страха. Харли улыбается, потому что этих хватит и на ее долю, точно.
Она садится на диванчик подле мистера Джея, прижимается к его боку, устраивает подбородок у него на плече. Кажется, будто девушка совершенно не заинтересована происходящим. Ей начинает нравится играть роль красивой, но глупой куколки. Это заставляет всех вокруг не видеть в ней достойного и опасного противника. Тем веселее потом будет смотреть на выражение их лиц в последние секунды жизни, когда они будут напуганы, и когда они будут думать как смогли такое проглядеть. Удивлять людей - разве это не прекрасно? Поэтому Харли молчит, и делает вид, что даже не прислушивается к разговору, хотя на самом деле запоминает каждое слово. Квинн веселится тихо, улыбается чуть отстраненно. Трется щекой о плечо мистера Джея, ободряюще подмигивает одному из без-пяти-минут-мертвецов. Давать надежду заранее приговоренному - это тоже весело. Она видит, как на глубине его зрачка загорается робкий огонек надежды на то, что ему все же удастся пережить этот вечер, покинуть этот клуб на своих двоих, а не ногами вперед.
Арлекина беззвучно смеется, пряча лицо на плече Джокера. И только плечи ее немного подрагивают. Какие же они смешные, эти ребята! Смешные да, только глупые. А глупцы всегда умирают в первых рядах.
Харли поднимается со своего места и медленно обходит всех собравшихся по кругу, будто примеряясь, кого из них ей хочется убить первым. Но потом замечает стоящую в углу биту, которая, вероятно, принадлежит одному из этих глупцов, что умудрились попасть к мистеру Джею в немилость. И тут же на некоторое время Арлекина теряет интерес к собравшейся компании. Она медленно подходит к биту и берет ее в руки, взвешивает, примеряется. Такую штуку можно купить в любом спортивном магазине, потому что люди думают, что она безопасна. То же самое здесь думают о Харли. Что она не представляет опасности. Бита могла бы стать идеальным дополнением, они ведь так друг другу подходит. Хотя авторский дизайн этому куску дерева бы не помешал. Квинн думает, что этой штукой можно колоть черепа как орехи. Не с первого удара, конечно же, хотя если метить в затылок...Харли улыбается.
- Мне нравится. - говорит она вслух, привлекая к себе внимание, и поворачивается ко всей честной компании. Один из мужчин смотрит на нее особенно пристально, наверное, это его игрушка. Была. Пока Харли ее не увидела.
- Да...ээээ...удобная штука. - говорит он же. Квинн улыбается еще шире.
- Теперь это мое. - говорит она, хватаясь за биту обеими руками, будто готовясь к удару по мячу. Из головы идиота получился бы отличный мяч для импровизированной игры в бейсбол прямо здесь. И она даже не сомневается, что этот парень хочет быть ее мячом. А кто бы не захотел?
- Что? - вот видите. Она так и думала, ему не терпится получить по башке, иначе почему же еще его голос звучит так возмущенно? Он просто из штанов выпрыгивает, так хочет поскорее слететь с этого дивана на пол, хватаясь за раскалывающуюся на части голову. И Харли не заставляет его долго ждать. Они ведь друзья, так? А друзьям надо помогать!
Арлекина бьет прицельно в висок, вкладывая в удар всю свою силу, и мужчина падает с дивана. По виску медленно стекает тонкая струйка крови. Завораживающее зрелище. Харли берет лежащий на столике револьвер. Свой револьвер, который мистер Джей подарил ей совсем недавно, и целится в ухо. Ей любопытно, сможет ли она в это ухо попасть так, чтобы пуля залетела внутрь, не задев ушную раковину. И вылетела с другой стороны. Сможет?
- Пирожочек, можно я помогу нашему другу прочистить уши как следует? Мне кажется, он плохо слышит. - жалостливым тоном говорит Квинн, не отводя взгляда от цели. С тихим щелчком она взводит курок. Но не стреляет. Все остальные наблюдают, затаив дыхание. Что же сейчас будет! Что сейчас будет? Восторженные зрители ждут, замерев. Близится кульминация.
Харли переводит взгляд на Джокера и улыбается, удобно устраивая биту на своем плече, чтобы не мешала. Она ждет.