С каждым громким "Бух!", взрывающимся из огромных музыкальных колонок, я вздрагивала всем телом.  Помещение, тьму которого ритмично рассеивала подсветка, было огромным, и искать здесь Кэролайн с каждой минутой казалось глупой затеей.
После длительного отпуска в 1994 эти толпы людей были для меня невыносимыми. Их обжигающие прикосновения, навязчивые голоса... Все это здорово накаляет обстановку, и спустя какое-то время я уже чувствую, как готова умчаться в сторону выхода и больше никогда не возвращаться в этот ад похоти и разврата.
Словно назло моим опасениям, я осознаю, как на моё бедро, поверхность которого все ещё покрывают аккорды ссадин, по-свойски укладывается чья-то огромная рука.
- Мне нужно найти подругу... Эй!
В свете ослепляющих огней невозможно разглядеть его лица, а громкая музыка скрывает от меня и голос незнакомца. Все, на чем возможно сосредоточить все своё внимание - его руки и обрывки смысла тех грязных фраз, которые все же до меня долетают.

Сначала приходит паника. Я так долго не видела людей, что затрудняюсь вспомнить, как бы повела себя прежняя Бонни? Вежливо отмазалась? Дала отпор?
Но прежде, чем в глубинах сознания находится ответ, на помощь приходит магия. Огонь обжигает обидчика с той же страстью, что окрашивала его желание.
В конце концов, все вокруг сливается в сплошное цветное пятно, и я готова кричать от радости, когда вижу на горизонте знакомое лицо.
- Дэймон!
На самом деле, весь мой путь вдоль проложенных между телами тропинок длился всего пару минут. Но если бы я заранее знала, кто притаился за спиной моего друга, то предпочла бы плутать еще пару недель

Кай Паркер. Тьму в его глазах невозможно спутать ни с чем другим. Пугающая и манящая одновременно. Эта тьма находит во мне отклик, и я не могу избавиться от чувства сладкой истомы. Точно такой же, какую  ощущала, потонув в омуте черной магии.
Ноги прирастают к полу, а в голове поселяется одно сплошное белое пятно. Словно бы издалека, но я слышу голос Дэймона. Слышу. Но вижу только одно - глаза этого скользкого типа. Не знаю, что было хуже: то, с каким упованием он всадил мне в живот стрелу, затем накачал тонной лекарств, всадил в живот нож и, в конце концов, бросил умирать в одиночестве.
Вслед за животным страхом, меня кольнула обида. От Дэймона можно ожидать поступки подобного рода, но я почему-то была уверена, что сейчас все иначе?
- Тебе лучше не попадаться мне на глаза, Кай. Мы больше не в 1994.

[float=left]
[/float]Мое сердце дрогнуло. Сжалось, подпрыгнуло, забилось в два раза быстрее и, кажется, где-то даже с треском оттаяло. В помещении словно остались только мы вдвоем. Музыка била со всех сторон, но, несмотря на это, я услышала каждое слово, произнесенное Паркером.
- Предательство… - На какое-то мгновение я даже не узнала своего голоса. Поглядывая на собеседника исподлобья, я медленно зашагала навстречу. В каждый жест своего тела внутренне я вкладывала столько смысла, что, казалось бы, под ногами уже давно должна была разверзнуться земля. Да, я больше не слышала в его голосе фамильярности, больше нет и притворства, и жажды бесконтрольно причинять окружающим боль. Однако ранее я уже обещала себе: с моей стороны больше не будет слабости. Нельзя позволить себе вновь обмануться такой правдивой человечностью. – Пытки… Манипуляции?..
В воздухе повисли слова прощения, но мне было слишком страшно им верить. Я столько раз ошибалась: в себе, в людях, в словах и поступках. В этом случае отказывалось работать даже мое  врожденное чутье.
- Убедительно,- остановившись прямо за его спиной, я не смогла отказать себе в возможности скорчить удовлетворенную гримасу. Стоило огромных усилий стоять настолько близко, ровно держать спину, когда внутри все кричит о необходимости обходить его стороной. Тысяча девятьсот девяносто четвертый почти уничтожил Бонни Беннет.
На самом деле, даже с огнем играть не так опасно, как с Каем. Огонь мне подчиняется, а этот парень – нет. В одну секунду он может сладко улыбаться, бесстыдно вторгаясь в личное пространство, а в следующее мгновение всадить нож в спину. Уж я-то точно знаю, о чем говорю.
[float=right]
[/float]- Ты впервые произносишь такие проникновенные слова, верно? – я говорю тихо, но точно знаю, что он услышал. Я даже слегка привстаю на носочки, так, чтобы обдать его шею разгоряченным дыханием. – Впрочем, мне все равно. Я больше не буду для тебя подопытным кроликом. Ищи другую игрушку.
Потом я пожалею об этих словах. Ведь, на самом-то деле, я не хотела никому навредить, даже ценой собственной безопасности. Только потом я пойму, что в любой момент этот человек, действительно, может отправиться на поиски новой жертвы. Это может быть чья-то сестра, дочь или даже чья-то мама. А сейчас я отступаю назад, бросаю на Деймона, которого считала своим другом, холодный взгляд и покидаю здание.
[float=left]
[/float]По сравнению с сухим воздухом внутри увеселительного заведения, уличная прохлада с особым рвением принимается пощипывать мои разгоряченные щеки. Мелкими перебежками я двигаюсь вдоль темной аллеи, ощущая, как к горлу подкатывает ком. Мне многого стоило достойно взглянуть своим страхам в глаза, и теперь коленки обессиленно подкашиваются.
- Я все еще человек, - дыхание рвется наружу, и воздух разбивает столп пара. Приметив впереди крошечную беседку, вскоре я уже позволила себе опуститься на деревянную скамью.
В голове раз за разом, словно старая пленка, кто-то прокручивал все произошедшее.
- Я хочу извиниться за все, что сделал… Прости меня, Бонни.
Но сколько стараний не прикладывай, прогнать навязчивые мысли не удавалось. Я стала опасаться, а что если я только что растоптала его чувства? Чем это может грозить?
И, озабоченная своими переживаниями, я даже не сразу заметила, что весь этот путь от клуба проделала не одна.

Происходит непоправимое – я начинаю смягчаться по отношению к человеку, которого боялась и ненавидела больше всего на свете. Он стоит позади, укрытый тенью раскидистых деревьев, и вдруг перестает выглядеть устрашающим. Напротив, сейчас Кай Паркер скорее располагает к себе. И пусть до этого я относилась скептично к любому упоминанию о слиянии душ, передо мной будто бы стоял другой человек, лишь отдаленно напоминая поехавшего маньяка из девяностых.

- Бонни, почему ты не выслушаешь меня? Мне ведь действительно жаль всего того, что произошло в той тюрьме. Разве не в прощении истинная свобода? Почему ты не позволишь нам обоим освободиться?
Весь мой пыл угас, и теперь я могла только молча смотреть на оппонента. Каждое слово казалось тяжелой ношей, руки самовольно взлетели вверх и накрыли лицо. Я устала, но отчаянно пыталась сообразить, как быть в такой ситуации. Часть меня все еще ждала подвоха, но также не могла оставить без внимания его душевные терзания.
- Потому что не бывает все так просто! – прикрикнула я, резко поднимаясь с нагретого места. – Сколько ты пробыл там, Кай? В этой проклятой тюрьме! Сколько?

Вопреки желанию, обида вновь распаляет меня, и, не понятно зачем, я принимаюсь говорить:
- Достаточно для того, чтобы ощутить вкус одиночества? Почувствовать себя жертвой, загнанной в угол? Слепым и беспомощным? Ведь должно же где-то внутри тебя биться сердце!
Я не заметила, когда перешла на повышенные интонации. Метала в него острые взгляды, сдерживая слезы слабости изо всех сил.
- Так почему же ты, зная, какого это – остаться там брошенным, смог поступить так со мной? – поднялся сильный ветер, возможно, из-за моей эмоциональной нестабильности, но я ничего не замечала. Стояла и, активно жестикулируя, пыталась найти в его глазах хоть немного понимания. – Я ждала собственной смерти, но больше всего меня уничтожали мысли о том, что умру я там совершенно одна, вдали от друзей.
Я была с ним откровенна. Знать бы только, чем он заслужил он меня такой искренности. В 1994 я выжила, пожалуй, только ведомая гневом. Никак не могла позволить себе умирать, зная, что сам Паркер будет беззаботно ходить по Мистик Фоллс.

Мы стояли друг напротив друга очень близко, и впервые мне уже не было страшно. Ко мне вернулись самообладание и способность рационально мыслить. Я чувствовала внутри себя огромную силу, и главное, что я всегда должна помнить – не позволить никому этой силой завладеть. Я тоже умею притворствовать.
- Но, знаешь, что. Ты прав,- резко продолжила я после минутного затишья. Я часто и глубоко дышала, так, что от холодного воздуха стало побаливать горло. - Ты извинился и заслужил прощения. Теперь каждый из нас может жить своей жизнью.

Отредактировано Bonnie Bennett (2016-09-05 01:14:13)