[indent] На старую ферму, не так далеко от Фермонта, вел лишь один путь через проселочную, заросшую местами травой, дорогу. Ноги шаркали по пожухлой листве, запорошенной инеем, последний шоколадный батончик в кармане был припасен на ужин, никаких перспектив, никаких ожиданий в походной котомке. Олли шел не первый день по уже знакомом тропам, каждый раз оборачиваясь назад, вглядываясь в голый ноябрьский пейзаж. Мутные тучи гнали усталого путника на север. Он прибавил шагу насколько позволяли силы и махом сиганул через обветшалую ограду. Рядом было озеро, а с ним лес бывший когда-то заповедником, наполовину выжженный ковровой бомбардировкой. Со страгической точки зрения это было хорошим планом, учитывая что на природу мать было всем откровенно наплевать уже в середине войны, что тем, что другим, но вигиланты пошли ва-банк и тем самым смогли прорвать первую линию обороны ренегатов — мобильные партизанские отряды.
Крыша дома в разных частях была пробита чем-то непонятным, будто бы камни летели с небес. Олли пнул осколок черепицы и присел, начиная оглядывать почву на предмет свежих следов. Никаких снарядов рядом с домом не было, что странно, учитывая его состояние, поэтому Оливер заранее снял винтовку с плеча и тихим, плавным шагом проследовал в дом. Урчание живота звало его на кухню. Первым делом он, разумеется, прочесал все комнаты— никого, но на удивление, несмотря на редкую пыль в углах, все в целом было чисто, будто бы тут все еще кто-то жил. Кто-то маленький. Под ногами треснул засохший фломастер, пластмаса извергла грифель, он опустил взгляд и нашел рядом с ножкой кровати еще и книжку-раскраску с животными, которые были закрашены не полностью— кому-то просто не хватило цветов. Оливер нагнулся и провел пальцами по листу бумаги— окрасилось. Напротив стоявший шкаф зашуршал в ответ его догадкам. Олли, опустив винтовку, резко шагнул к предмету мебели напротив и махом открыл створку. Запах нафталина ударил в самый нос. "Некто маленький" стоял за широкими мужскими пиджаками, смокингам, тренчами и другими частями офисного дресс-кода. Некто не шелохнулся, взгляд мужчина прошелся сверху вниз и конце, рядом с лакированными ботинками, обнаружил выбивающиеся из общей строгой палитры чистенькие кеды convers.
- Выходи- Оливер отошел в сторону, придерживая свободной рукой дверцу шкафа, но условный хозяин владений продолжал стоять, убежденный, будто бы обращаются совсем не к нему. Оливер отошел назад и встал напротив, чтобы дать ребенку выйти. Согнувшись он похлопал по колену- Я не такой уж и страшный, выходи.
Олли, повернув голову вбок, силясь спрятать кривую усмешку, увидел собственное отражение: борода, о которой он когда-то мечтал, была теперь даже больше чем у его боевого товарища Акселя. Он несколько раз ударил себя по бедру, пытаясь обратить внимание прятавшегося.
Кого я обманываю? Страшный.
- Пса будешь так звать к себе, идиот— девчачий, дрожащий голосок не мог передать какую-либо уверенность в своих словах, но фраза была выпалена так горячо, что костюмы начали шевелиться, вешалки сталквивались друг с другом.
- Что за выражения, юная леди?- Почти что пропел Оливер, точно Майкл Кейн из "Элфи" начавший говорить устами бородатого юноши, которому даже не нужно было воссоздавать британский акцент, чтобы соотвествовать образу. Юная леди сделала шаг навстречу, встретившись лицом к лицу с нарушившим покой ее жилища эковцем. Щелчок предохронителя ошеломил парня. Олли пришлось застыть в согнутой позе не потому, что ребенок был небольшого роста( он бы ниже его на две головы), а потому что в лоб врезалось холодная сталь дула glock 17. Оливер разочарованно вздохнул, поднимая руки над собой- я сдаюсь на вашу милость, принцесса.
[indent] Он не кинул и взгляда на Соль, когда та что-то пробормотала себе под нос настолько тихо, что он не разобрал и слов. Остановившись на мгновение посреди камеры и сжав кулаки, ему потребовалось несколько секунд, что взять себя в руки и не сказать очередную грубость в ее сторону. Шаг и он уже у Шиан.
- Дай-ка посмотрю- Тихо проговорил он, садясь напротив Джинджер на колени, и положил осторожно ладони на скулы девушки, поднимая ее лицо к свету. Синяки, ушибы, гематомы. Из них всех она была самой стойкой, самой крепкой, казалось, что ей и не нужен мужчина вовсе, но Олли знал, что это далеко не так. Он видел, что это совсем не так. Поворачивая ее лицо под разными ракурсами, он чувствовал нарастающую, точачую его боль. Нельзя было так с женщинами. Никому нельзя. Оливер не представлял как развлекались эти ублюдки, зная кто она и в чем заключается ее способность. Многие даже в штабе думали, что у нее не только непробиваемая кожа, но и внутри таиться застывший металл. Оливер как никто другой знал, что значит в глазах других быть сильнее чем ты чувствуешь себя на самом деле. Наверное, поэтому она и была в разведке, а он в боевой группе— он сам бросал себя на амбразуру в попытках доказать эту теорию всем и каждому. Пальцы нащупали в волосах девушки еще одну шишку, свежую. Он находил все новые и новые царапины и ссадины, но самое печальное во всем этом— находка остается находкой, ее не забрать и не выкинуть. С этой находкой остается жить. Радует, что все скоро кончится. От тибериума, если повезет, их ждет быстрая смерть.
[indent]- До свадьбы заживет— Олли запнулся на полуслове. ему сложно было подавить в себе слезы, но он это сделал, сглотнув соленый сгусток обжигающий сухое горло. Глаза предательски заблестели, когда он опустил руки положив их на ее запястья, расслабленно лежащие на коленных чашечках, возможно, тоже разбитых. Чем тверже человек, тем сложнее его ломать. Тем сложнее ему потом жить с этим. Оливер чувствовал как ей больно после бравады Андреа, которая казалось могла укусить любого даже на смертном одре. Такая была Сератос, такая же была и Джи. Только сейчас Шиан была совершенно разбита, жестоко раздавлена, ее физическое состояние соответствовало ментальному, она совершенно не двигалась, она элементарно могла не дожить до казни. Так бесчеловечно ребята в допросных ее покалечили. Если работали фантомы, то он боялся что его самые ужасные предположения верны. Беррингтон не знал, что еще добавить. Чтобы он не сказал все казалось настолько глупым, беспечным, что не нашел ничего лучше как опустить голову вниз, спрятав свою усталость и горе под маской спокойствия. Она никогда не смогла бы оправиться, как и он, и самое справедливое в этом мире просто пристрелить загнанную лошадь. Ни ему, ни ей реабилитация не поможет, даже если бы чудо вытащило их отсюда, он все равно так и шлялся в поисках своей смерти.
[indent]- А ты женишься на мне?— туго завязанный хвостик девочки витал как воланчик то тут, то там, сметая полиэтиленовые пакеты с кусочками овощей по кухне, пока Оливер готовил глазунью на импровизированной конфорке- А, Оливер? А? Через два года мне будет шестнадцать!
Олли издал хрипловатый смешок с закрытым ртом, покачивая головой, сосредоточенный на процессе. Ему это сцена что-то напоминала, но он никак не мог вспомнить в каком возрасте это происходило с ним. Собираясь с мыслями и мюслями на дне картонной коробки детского завтрака, он устало выдохнул и снова внимательно вчитался в список продуктов на листке, прикрепленного скотчем к стенке.
- Когда ты будешь моего возраста я буду старым и дряхлым старикашкой— Голос парня сейчас напоминал голос диснеевской ведьмы, чем какого-нибудь сказочного старика. Оливер сгорбился и поднял трясущуюся руку вверх, ладонь c пальцами искривились, изображая будто бы он держит клюку — ну кому такой нужен будет? Найдем тебе молодого, красивого...немца!
- Не хочу замуж за Гитлера!— Аня надула пухлые губки и скрестила руки на груди, расставив острые, точно роза шипы, локти. Она картинно развернулась и плюхнулась за пошатывающийся стол, ножки которого Оливера уже порядком устал прибивать— Ты меня совсем не любишь!
Парень оправил розовый фартук в цветочек, который был ко всему прочему ему маловато, и лопаткой поддел яичницу, чтобы шмякнуть ее на тарелку с заранее разложенными составляющими английского завтрака.
- Конечно, люблю. Больше жизни люблю.— сказал Оливер, положив тарелку на стол перед девочкой. Аня заглянула в тарелку, потом в глаза Оливеру и снова в тарелку.
- Любящие люди таким не кормят уже который день подряд — Аня начала набивать щеки овощами, совершенно игнорируя сосиски и бобы из консервной банки. Олли закрыл уставшие глаза чистыми запястьями и снова, встав, отошел к столику рядом с плитой, насыпал остатки мюслей в тарелку и поставил ее рядом с девочкой. После чего присел напротив, скинув с одной руки проженную прихватку- Вот! Это уже похоже на любовь.
[indent] Оливер не лез в чужие отношения, он и со своими не мог разобраться, какой из него советчик? Кто бы ему хоть раз дал совет, но оглядывая дам, которые потеряли всех дорогих людей, включая своих мужчин, ему было немного странно, как человек, которым он дорожил больше жизни все еще жив. Уорд всегда подчерквивал, что у Оливера самый высокий процент к выживанию. Возможно, он переживет нас всех. Как таракан. Как они с Эйнарссон выжили другой вопрос, наверное, если бы британец был религиозен он поблагодарил Бога. Он повернул голову вбок, периферическим зрением нащупывая ее присутсвие. Или дьявола.
Ближе чем Норман, у Джинджер никого не было. Было удивительно, как такой человек как он смог вообще с кем-то пробыть дольше чем год. Такая же жертва своей способности как и все носители. Ему, как казалось Оливеру, было неинтересно постоянство, люди были как открытый учебник, с подчеркнутыми, выделенными строчками на гладкой, мелованной бумаге. Что было не так с Джинджер? У нее была крепкая челюсть и какие-то железобетонные нервы. Во время войны он знал, какой бы груз ответственности на нее не взвали — всегда можно больше. Что нельзя было сказать про него, отвественности Оливер боялся сильнее чем коты открытых водоемов.
Возможно, она смогла взять на себя еще и ответственность и за Нормана, который мог бы дать фору в эмоциональной битве любой стене в этой просторной камере смертников.
- Ты и Макса знал?
- И Макса. С собачками.
- И Чейса?
- Конечно.
- И Блейка?
- И Блейка- Оливер насупился, не всех он рад был вспомнить, но потом легкая улыбка коснулась его строгих губ. Он закрыл желтую книгу с белокурым ребенком в цветастом кафтане и положил рядом с кроватью.
- Дурацкая сказка- Аня зевнула ему в плечо, уткнувшись курносым носом в вязаный свитер, десять секунд девочка думала, чтобы выдать, как правильно сформировать свою мысль — принц и правда как маленький, летает по планетам, ищет приключения с лисами, странными людьми, другими розами, все его удивляет, но он видит, что везде ему пусто. Хуже всего, что он оставляет свой «le fleur» какому-то барану. Неудивительно, что он потом бросается на ядовитых змей.
Оливера дернуло, в серой пасмурной дали раскатывался, надвигающийся шторм. Он подошел к окну и высунулся отдергивая лиловую занавеску: вдали и правда что-то рделось, молнии блестели как сумасшедшие, отсюда казалось будто они били в одну точку. У природы нет плохой погоды говорите?. Ренегат надеялся, что никто сюда не дойдет, документы на себя и Аню он давно подделал. Им ничего не должно было угрожать, даже почта сюда приезжала раз в неделю.
- Ну как же, он не мог же сидеть на месте и выковыривать баобабы, герою нужно как-то развиваться, познавать себя.
- Поэтому он смалодушничал. Он обиделся и улетел на Землю, чтобы там, на Земле, до него дошло, что он приручен!
Олли задернул шторы и поправил ружье в углу. Облокотившись на стену, он судорожно пожал плечами. Он не знал, что ответить ребенку, уже изрядно пожалев что вообще достал эту книжку с полки кабинета отца Ани, которому не повезло оказаться рядом с партизанами во время очередного рейда вигилантов.
- Ее величество, как обычно, права!- мужчина изобразил горячку и рухнул на кровать как мертвый. Аня запрыгнула коленями прямо на грудь мужчины от чего он резко выдохнул, изобразив потешный звук кряхтения. Ребенка это, правда, не остановило, она схватила подушку и заехала ему по лицу, потом в ухо.
- Какое «величество»!? Это же капитан Оливер Беррингтон и месть королевы Анны! Мы теперь пираты, Оливер, мы будем брать их всех на обордаж!- Девочка продолжала прыгать на нем, терзая уставшего за день мужчину, который все еще находил силы заливисто смеяться, сам не понимая почему это детская сказка написанная вполне взрослым, состоявшимся писателем заставила его взгрустнуть.
Когда белокурый ангел уснул у него на плече, мирно посапывая, он, до это казавшийся спящим, приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что его сегодняшняя миссия выполнена. Олли осторожно встал и поднял двумя пальцами книгу французского писателя и открыл ее на последних страницах, чтобы снова найти ту самую строчку, которуя Аня несколько раз попросила его перечитать, хлопая в ладоши и прикрывая пунцовые щеки.
- Это все равно что сбросить старую оболочку- прошептал Оливер смотря на ее синяки, он накрыл один из них рукой, точно пряча от чужого взгляда. Опустив брови, Беррингтон заправил локон ее темных волос и поджатые губы мужчины дрогнули в подобии улыбки, которые подергивали от страха. Сколько раз он смотрел в глаза дорогим ему людям и обещал, клялся, что все будет хорошо. Сколько раз он врал им, подводил, не мог просто оказаться рядом когда это было действительно важно. Норман, Аксель, Тесс. Везде он не успел, не заметил, не смог. Они погибли по его вине, каждая секунда потраченная им впустую могла стоить каждому из них жизни. Оливер провел рукой по предплечью Джинджер. Снова ссадина. Слов больше не было. Он боялся представить сколько этих ран было внутри девушки. Сколько внутри каждого из них.
Амансио родился в городе Эль-Пасо, штат Техас в семье иммигрантов из Мексики во втором поколении. Бенгочеа никогда не были богатыми людьми, но они много и честно работали, не нарушали закон, этому же учили и своего старшего сына. Амансио всегда ставили в пример двоим его младшим братьям, и он делал всё возможное для того, чтобы быть достойным примером во всём.
Сторона, подвид, способность (или ее отсутствие) - все на ваш выбор. От меня - большое желание видеть его на проекте 
Сторона, подвид, способность (или ее отсутствие) - все на ваш выбор. От меня - большое желание видеть его на проекте 
