[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]
.
   Двое суток. Двое грёбаных суток снайпер выслеживал эту дрянь , Роя Как-там-его - Себастиан Моран никогда особо не силился запоминать имена людей, на которых его натравливал Мориарти. В его работе значение имело только лицо. Выследив лицо, определив его повадки, основные места обитания и специфику окружения, он выбирал, когда наносить удар. Сам. Джим называл имя (или имена) и сроки, в крайне редких случаях предпочитаемые способы и степень шумихи вокруг. Показательно, с помпой или так тихо, что никто и не заметит, что такой человек был и исчез. Роя Скоро-Протяну-Ноги надо было убрать показательно. Что в переводе на язык полковника Морана означало "Размозжить ублюдку голову из какой-нибудь сверхдальнобойной пушки 408 калибра" (например), но босс, видимо, прочитав это в голубых глазах, тут же уточнил, что "Не на столько". Вздохнув, Себастиан отдал предпочтение тактической бесшумной винтовке и .40 Lobaev Whisper.

   Охота была долгой и в некоторой степени выматывающей - за эти почти 48 часов Себастиан почти не спал, ел исключительно мало и в основном курил. Но наконец Рой Как-же-мать-твою-тебя-звать был локализован, место для идеального выстрела было выбрано, осталось дождаться времени. И спустить курок.

-х-

   СМС-ка оказывается столь внезапной, что полковник, удерживающий засранца Роя на прицеле и уже скользящий по спусковому крючку, дёргается и бьётся головой о слишком низко расположенную балку. Скажете, мол, концентрация у профессионала такого уровня должна быть лучше? Он не должен дёргаться, когда готовится выстрелить? Или что он хотя бы должен выключать на время работы телефон? Всё верно. Все телефоны выключены, а выправке и концентрации Себастиана можно позавидовать, но это был особый телефон. Личная и исключительная связь с Джимом Мориарти - на случай, если его величеству приспичит предстать перед полковником во всей своей изменчивой красе, передумав убирать во-о-он того парня в самый ответственный момент. Моран просто не имел права выключать этот телефон, а его рывок и упёртый затем в стенку ствол - годами заучиваемый рефлекс на все эти чёртовы "пилики" и прочие варианты звуков, которыми Мориарти обожал обозначать своё присутствие. Просто, как правило, над его головой не бывает балки.

   Потирая затылок, Себастиан расстёгивает сумку и извлекает на свет божий это чудесное средство связи, ожидая про себя смену приказа и какую-нибудь кислую фразочку в качестве ободрения. Пока он перебирает свой рабочий набор в поисках смартфона, тот испускает ещё один пилик, вызывая у Морана лёгкое раздражение - "Ну потерпи, Джим, чёрт тебя дери, не выстрелил я, нет".

   Первое сообщение заставляет полковника улыбнуться - он совершенно зря дёргался, просто боссу пришло в голову поболтать. Похвастаться? Минус всего этого дерьма только в том, что.. не их ли это общая ванна? Телефон в его руках пиликает снова - сообщения начинают приходить чаще, - и снайпер собирается усесться на полу поудобнее в ожидании длительной вереницы коротких посланий с рассказом о вечерних похождениях босса. Видать, за двое суток, что Моран не раздражал шефа своим присутствием, Джим успел заскучать... А вот это уже плохо.

Или не совсем трупак...
Приезжай, как освободишься.

   Себастиан хмурится и сам не замечает, как нервно облизывает губы - привычка, которую он бессознательно перенял у босса за время проживания с ним под одной крыше в статусе уже не просто кулаков и ствола по найму, но полноценного телохранителя. Единственного человека, который знает, что Мориарти это не просто понятие, не дым и зеркала, не нечто, живущее в тени и существующее в тёмных промежутках между всеми остальными привычными людям понятиями.

   Оглянувшись на упёртый в стену ствол, Моран прикидывает, на сколько может затянуться выполнение задания теперь, когда красивый и качественный выстрел сорвался. Следующего окошка можно ждать как мгновение, так и полчаса, а можно и ещё сутки. Чёртов Мориарти и его пилики! Этот хрен был у него прямо на мушке.

   Телефон вновь вибрирует в руке, заставляя полковника опустить глаза на экран.

Нет. Приезжай сейчас же.

   Проклятье.

   Бросив телефон обратно в сумку, Моран в несколько отработанных движений разбирает так и не выстреливший ствол, аккуратно пакует и уже через пару минут выбегает из усадьбы на поиски своего тщательно спрятанного авто. Выбраться из этого  чёртового Бэксли на своих двоих слишком сложно и требует как раз таки отсутствующего у него времени.

-х-х-

   Их нынешняя с Джимом квартира расположена на шестом этаже. Впрочем, седьмой и пятый в этом доме тоже сняты ими и почти всё время пустуют. Припарковавшись чёрти где, Моран долго петляет по улицам, сбрасывая несуществующий хвост, как учил его шеф. Всё это время телефон обескураживающе молчит, а слать ответные сообщения Себастиан не решается. Да и что он может написать? "Босс, вы не убились там?" "Кто этот труп?" "Это женщина?" Вариантов, конечно, миллион, но Сэб отбрасывает их один за другим за несуразностью, идиотизмом, вредностью и неуместным сарказмом. Он не просто Карающая Длань Джима Мориарти, он его доверенное лицо, что куда интереснее и страшнее - человек, которому Мориарти доверяет. Иначе стал бы он есть по утрам его овсянку?

   Себастиан не задумывался об этой чуши до сего момента. Почему он живёт с шефом в одной квартире? Потому что случаются эти странные дни. Моменты, когда краски в комнате сгущаются, а тени по углам становятся темнее в разы, когда глаза босса превращаются в два чёрных глянцевых шарика, слишком ярко блестящих в свете комнатных ламп. Как-то автоматически ускорив шаг, Моран поправляет на плече сумку и резко отказывается от буквально зудящего в горле желания покурить на ходу.

   То, что он чувствует, лишь открыв дверь и войдя в квартиру, в принципе, укладывается в одно короткое, но ёмкое слово - "пиздец". Густой и приторный тошнотворно-сладкий аромат крови и выпотрошенного человеческого тела бывшему военному слишком хорошо знаком. Эта дрянь моментально впитывается во всё - одежду, кожу, волосы, мебель и обои. За те несколько часов, что это нечто, обозначенное шефом ранее как "трупак", находится здесь, оно уже въелось во всю квартиру и сколько ты окна ни открывай, сколько ни оттирай и не забрызгивай духами, никуда оно уже не денется. Смрад смерти, распространяемый вывернутым наизнанку человеческим телом, это навсегда.

   Аккуратно вышагивая по квартире в поисках Мориарти, Себастиан отрешённо размышляет о добавлении к первому слову очень уж просящегося эпитета "полный", пока не натыкается в одной из комнат на объект своих поисков. Джим сидит на полу, привалившись к стене, тело расслаблено, голова опущена - из такого положения не понять даже дышит он или нет. Весь пол вымазан бордовым, обе руки ирландца почти по локоть в крови. Замерший на пороге Моран выхватывает цепким взглядом тускло поблёскивающий по левую руку от Джима скальпель и с грохотом роняет на пол сумку.

   - Босс! - полковник фактически падает перед ним на колени, бесцеремонно задирая ему голову и проверяя на шее пульс.

   Нащупав самыми кончиками подушечек тонкую витиеватую линию сердцебиения под бледной и какой-то слишком горячей кожей консультанта, Сэб незаметно для себя самого облегчённо выдыхает первичный укол панического ужаса, пронзивший его секундой ранее. Что если этот ирландский придурок сначала полоснул какого-то парня в ванной, а потом его переклинило и он перерезал себе вены? Чёрт ведь его знает, что творится в этой черноволосой голове. Но нет - живой. И Себастиан задирает к потолку голову то ли желая поблагодарить за это Бога, в которого он не верит, то ли адресуя Вселенной в целом молчаливый вопрос "Почему я?".

   Он отбрасывает скальпель куда-то в сторону и, недовольно хмурясь, осматривает сначала голову и шею Мориарти, а потом проходится пальцами по каждому сантиметру покрытой кровью кожи в поисках возможных ранений. Липкая и уже вязкая жижа скользит и мешает, её бы сначала оттереть, но Морану нужно знать, порезался ли его неудавшийся патологоанатом в процессе своего развлечения или нет. И если да, молиться всем известным богам - или демонам? - чтобы их ночной гость не нёс в своей физиологической жидкости какую-нибудь заразу. Однако, первичный беглый осмотр показывает, что кожный покров его драгоценного шефа цел. В отличии, судя по всему, от сознания. На данном этапе Себастиан уже боится того момента, когда Мориарти придёт в себя и откроет глаза - откуда ему знать, что он там увидит?

   Поэтому он медленно встаёт и идёт в ванну, чтобы дополнить уже имеющуюся у него картинку новыми, более сочными и яркими красками. А Джеймс Мориарти умеет рисовать подобные кошмары как никто другой. Возможно, именно это в своё время и привлекло в нём Морана на столько, чтобы задержаться после первого задания. На столько, чтобы стерпеть это своеобразное собеседование. На столько, чтобы приблизиться на расстояние вытянутой руки, а не выстрела из дальнобойной снайперской винтовки. На столько, чтобы пропустить тот момент, когда Мориарти забрался ему под кожу, смешался с кровью и пополз ядом по венам.

   И вот теперь отставной полковник армии Её Величества Себастиан Моран стоит в проёме ванной комнаты опаснейшего человека в Лондоне - да чёрт бы вас побрал, во всей стране и - вы только посмотрите на эту хрень! - мире - и молча разглядывает оставленные им художества. Траектории кровавых брызг на стенах дают примерное представление о произошедшем. О том, как и где Джим совершал надрез. Переступая лужи крови и стараясь не обращать внимание на аккуратно сложенные в раковине сердце, поджелудочную и одно лёгкое.. кажется, правое... Моран зачем-то закручивает кран до конца. Его раздражает капающая вода, а ещё он опасается не уловить изменение в тоне затопившей квартиру тишины и пропустить момент, когда Джим очнётся. Не потому что он боится нападения сзади, застающего его врасплох - он вообще не боится Джима Мориарти ни в здравом уме, абсолютно без оружия - если не считать этих его чёртовых глаз, - ни ушедшего далеко за черту адекватности, сжимающего в руках скальпель и способного превратить человеческой тело в искусный образчик резьбы по дереву. Самое страшное - Себастиан умудряестся увидеть в этом месиве своеобразную красоту в выведенных на вспоротой коже линиях, пока что-то не пошло не так.

   Под ногой что-то хрустит. Он нагибается и поднимает айпод, выпавший из гнезда валяющейся под раковиной колонки. Под сеткой трещин ещё можно разглядеть последние прослушанные треки - Бетховен, чтоб его. Видимо, сначала всё было не так плохо, и мало того, что ирландец контролировал процесс, он ещё и получал от него своеобразное удовольствие. {Моран кладёт айпод на край раковины и стягивает с дальней вешалки чудом оставшееся почти чистым полотенце.} А потом его переклинило и всё покатилось к ёбаной матери, где и находится теперь. {Он подставляет полотенце под струю воды в единственном не занятом кусками плоти предмете сантехники - биде, - а затем отжимает его, но не до конца.}

   Перед тем как окончательно покинуть ванну, Себастиан замирает на пороге и ещё раз оглядывается на  то, что наворотил Джеймс. Вообще, ему случалось видеть вещи и пострашнее. Им двоим случалось делать вещи и пострашнее. В общем и целом. Но здесь весь кошмар таился не в том, что, а в том, как. Кажется, он сегодня спрашивал себя, почему они живут с шефом в одной квартире? Вот, почему. Ещё бы этот конченый ирландский ублюдок вовремя его позвал. Или не давал того задания вовсе...

   Полковник плотно закрывает дверь в ванную комнату и тушит в ней свет, решая для себя, что проблемой трупа он займётся чуть позже. Проще будет спалить нахрен весь дом, чем пытаться отмыть эту мерзость и выветрить все намёки на произошедшее. Тем более, что ни он, ни - совершенно точно - Джим Мориарти больше никогда не смогут спокойно пользоваться этой ванной даже чтобы поблевать.

   Вернувшись в комнату, он находит шефа практически в том же положении, в каком и оставил. Присаживается рядом на колени и какое-то время разглядывает чёрную опущенную макушку. И снова вспоминает увиденное им моментами ранее в ванной. Он вдруг отчётливо понимает, что сотворить подобное может вовсе не злобный монстр, одержимый жаждой убийства - ни его шеф, ни сам полковник Моран не испытывают никаких особых эмоций по отношению к процессу - для одного это просто средство достижения целей и явный, но неизбежный побочный эффект некоторых видов его активности, для второго - просто работа. Люди умирают, иногда им помогают. Так бывает - только и всего. Но то, что лежало сейчас в ванной.. Такое сделать мог только кто-то, кому было очень больно и кто хотел причинить максимально похожую боль в ответ. Вряд ли Мориарти хотел именно этого. Вряд ли большую часть этого вообще сделал Мориарти. Нет, помимо него там явно был кто-то ещё, что-то ещё.

   Из задумчивости Себастиана вырывают собственные пальцы, вздрогнувшие от внезапного желания коснуться завитков чёрных волос на этой макушке и взъерошить их. Думать о том, что Пауку могло быть больно, и вовсе даже не физически, для полковника на столько странно, что он на секунду пугается, что подцепил от шефа эту неведомую заразу, какой бы она ни была. Он чуть склоняет голову на бок, пытаясь заглянуть ирландцу в лицо, а потом всё-таки решается пододвинуться и снова протянуть руку, чтобы потом чуть приподнять его голову и попробовать оттереть с него чужую кровь.

   Пару мгновений он делает это молча, но потом всё-таки в очередной раз раскалывает начинающую давить на мозги тишину:

   - Босс, ты меня слышишь? - зовёт он негромко, но отчётливо. Хотя, какого чёрта, не будь таким уж мудаком, Сэб. - Джеймс?
[SGN]For years we wandered these circles
Hold onto whatever lie gets us through

Never want, to look back in greed
Can I please have your attention?
[/SGN]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-01-29 16:37:20)

[audio]http://pleer.com/tracks/13783118ljfv[/audio]
Germind - Rhythms of Evolution

---

.
   Он открывает глаза, и полковник уже жалеет, что стал звать Джима. Надо было оставить его в отключке, пока он приводит его в относительное подобие порядка хотя бы внешне. Зачем ты позвал его, чёрт бы тебя побрал, Сэб? Хотел увидеть эти глаза. Хотел убедиться, что всё не так плохо. Но оно оказалось ещё хуже, чем он себе представлял. Вот они - те самые блестящие диким внутренним блеском глянцевые шарики чистейшей черноты вместо привычного полнящегося запредельным интеллектом шоколада, к которому полковник привык. Два маленьких, однако обладающих каким-то совершенно диким гравитационным притяжением провала не просто в какую-нибудь банальную бездну, но в мир невообразимых кошмаров, его личный, вряд ли обременённый границами Ад.

   Первая реакция на эти глаза - отшатнуться. Но Себастиан сдерживается. Первый импульс в ответ на то как тонкие пальцы Мориарти впиваются в его запястье - отдёрнуть руку. Но и здесь Себастиан не шевелится, полностью замирая, как на охоте, и выжидая, что же выкинет его босс дальше. Впрочем.. Нет, это не его босс, это - что-то другое. То самое, лишнее, что-то ещё, что испортило его боссу чудный вечер в компании мирового классика. Оно всё ещё здесь и сидит прямо в нём - не вытрясти. Цепляется за его разум точно так же, как сейчас руки Мориарти цепляются за Себастиана.

   Но снайперу всё равно не страшно. Жутко до мелких мурашек, ползущих по спине и лёгкого холодка на затылке, но не страшно. Он не боится эту тварь, он с ней уже виделся пару раз, и оба оставили о себе очаровательные напоминания - Моран на мгновение скашивает взгляд на небольшое рассечение почти на самом краю в остальном идеальной линии левой брови консультанта. Если не знать, куда смотреть, то эта отметина и незаметна. В отличии от его "трофея" - очередного шрама, удивительно ровно идущего наискосок через грудь. Это пусть Мориарти его боится - полковнику нечего терять и его внешность его не сильно заботит, а у Джима есть лицо, чья сохранность резко падает в приоритете, когда встаёт вопрос кто кого. Прошлый раз Себастиан его банально вырубил хорошо приложенным ударом в челюсть. Падая, Джим рассёк бровь. Вот это было неприятно, даже в какой-то момент страшно - сколько людей убивалось, неудачно приложившись виском о как-то внезапно подвернувшийся косяк или угол. Упаси тебя кто-нибудь от подобной выходки сегодня, босс.

   - Се-бас-ти-ан, - вязко и почти отвратительно тянет Джим, поглаживая его запястье, и Моран чувствует, как на затылке волосы встают дыбом от двойственности ощущений и дикости происходящего.

   Ему до тошноты приятно это прикосновение, от горячечного тепла пальцев Мориарти по руке сбегают волны чего-то похожего, и полковнику кажется, что эта чернота, плещущаяся в двух провалах напротив, вполне способна передаться ему через эти поглаживания. Что затем Джим и вцепился в него - это чёртов ритуал медленного, но верного заражения. И сейчас по его руке вниз стекают тонкие струйки это заразы, и когда они доберутся до его шеи, от лазури в его, Морана, глазах тоже ничего не останется. Её перекроет такая же блестящая чернота, и голос полковника станет таким же вязким. И вот тогда они точно перегрызут друг другу глотки. Бойня будет знатной - тренированный и вымуштрованный армией профессионал против.. этого.

   Себастиан чуть нервно сглатывает, автоматически облизывая губы - чтоб тебя, Джим! - и отвечает шефу точно таким же немигающим взглядом, полным, однако решимости в случае необходимости дать любой отпор.

   Ну, как тебе? Понравилось?

    {Джим, ты больной, - проносится в этот момент в голове полковника, но вслух он ничего не говорит. Это глупо. Конечно же, он больной - разве это новость? Хоть для кого-то? Хоть для самого Мориарти, хоть для тебя, а, Сэб? Ты же видел, что он не в себе, знал, что с личностью такого масштаба и характеристик просто не-мо-жет быть всё нормально в плане головы. Ты же видел, когда соглашался на эту работу, как в глубине его улыбающихся тёмно-кофейных глаз пляшут бесы, но всё равно сказал "Да". Потому что дороги назад после первого раза уже не было. "Потому что он - Паук и крепки его сети", - сказал ты себе, но всё это неправда. Ты сказал "Да", потому что Джим Мориарти - диагноз сам по себе. Джим Мориарти это сильнейший наркотик. Один раз это навсегда.}

    То, что я сделал?

   От того как Мориарти запинается на этом "я", у Морана сводит скулы. Шеф ещё в состоянии сохранить какую-то целостность хотя бы своей индивидуальности, это радует. Но лишь совсем чуть-чуть. Он хмурится, и на лице на секунду отражается мука, потому что видеть и слышать своего Джима таким отставному военному отчего-то невыносимо больно где-то глубоко внутри. Хорошо ещё хоть, что ирландец не улыбается завораживающей улыбкой полного безумца и не смеётся, задавая эти вопросы. Себастиану кажется, что в подобном случае он бы просто отчаянно взвыл.

   С секунду он всматривается в обсидиановые глаза напротив, решая, как ему поступить. Кормить эту тварь, что сидит внутри шефа, нельзя ни в коем случае, но можно и нужно ли её игнорировать?

   - Понравилось, - вдруг отзывается Себастиан совершенно ровным и абсолютно будничным голосом, будто они говорят о чашке утреннего кофе, который Джим внезапно сварил. - Ровно до того момента, как ты вывернул кишки наружу, - он пожимает плечами и, не обращая внимания на хватку на запястье, чуть поддевает Мориарти за подбородок и твёрдыми, уверенными движениями до чиста вытерает с его губ кровь чистым кончиком полотенца. Так обычно делает мать испачкавшемуся во время трапезы неумелому дитятке. Может, Джим просто такой и есть? - А ещё - на мой взгляд - вырванное сердце сильно портит общую эстетику. И ты разбил айпод.
[SGN]For years we wandered these circles
Hold onto whatever lie gets us through

Never want, to look back in greed
Can I please have your attention?
[/SGN][AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-01-31 06:27:50)

.
   - Не дёргайся, Джеймс, - как-то автоматически произносит снайпер, нарочито увлечённо вытирая теперь щёки босса и его шею.

   Почти бессмысленное занятие, разумеется, - он практически сразу понял, что на самом деле нужно сделать с шефом сейчас, но отчего-то оттягивает этот момент, занимаясь более мелкими действиями. Он переключается на вытирание рук ирландца, здесь уже особо не стараясь вычистить его - просто смыть первичное, а остальным он займётся мгновением позже.

   Или не знаешь?

   Мориарти вдруг подаётся вперёд, слишком неожиданно и сильно вторгаясь в личное пространство Морана куда дальше комфортных для него границ. Полковник чуть заметно вздрагивает, но не от страха или чего-то ещё - а от нахлынувшего с приближением консультанта жара, то ли распространяющегося в разные стороны от его горящей кожи, то ли просто вызванного его близостью. Похоже, сегодня, все немножко ненормальные. Себастиан прекращает свою активность, возвращая шефу сосредоточенный взгляд, настроенный на поиск чего-то ещё, помимо безумного блеска глаз человека, отдавшегося во власть своей слабости. Он надеется увидеть там своего Джима, способного играючи подчинять себе чужую волю - как он подчинил твою? - жонглирующего судьбами, видящего больше и дальше гения с вечно расширяющейся вселенной в глазах, а не лишённого логики и последовательности мясника с багровыми реками и кровавыми озёрами.

   Себастиан чуть прерывисто выдыхает через рот и опускает глаза на прикушенную губу босса. С такого расстояния это зрелище обладает почти гипнотическим действием, и на какой-то момент наваждение накатывает на Морана высокими волнами, почти скрывая с головой. Чего ты хочешь от меня, Джим? Зачем ты меня позвал? Сейчас? Вообще? Хочешь отдать ей как добавку?

   - У тебя так было когда-нибудь, Себастиан? - снова заговаривает Мориарти, буквально заставляя Морана поднять глаза и снова встретиться с двумя чёрными провалами. Но он всё ещё тяжело дышит через рот и даже думать боится о том, что там себе сейчас навыводил в голове явно считающий его пульс ирландец. Сейчас он боится думать в принципе - ему кажется, что так близко, с такими глазами и вцепившись в его кровоток, Мориарти вполне способен залезть ему в черепную коробку - в прямом смысле - и прочитать, перебрать, рассмотреть, а то и выкинуть за ненадобностью все его мысли до одной. - Тебе известно, каково это – терять контроль?

   Снайпер закрывает глаза, несколько раз медленно и глубоко вдыхает через нос, чтобы затем с шумом и резко выпустить воздух ртом. Почти стандартное упражнение в его практике - очень помогает восстановить сердцебиение и всё, кружащееся в голове или вокруг неё, очистить мыслепоток, сосредоточиться в считанные мгновения и выстрелить.

   - Ты же знаешь, что нет, босс, - произносит Себастиан всё тем же ровным голосом.  - Ты читал моё досье. А последние несколько лет составляешь его сам, - продолжая беспрепятственно шевелить рукой, которую обхватили пальцы Мориарти, он берёт свободную ладонь шефа и, внимательно разглядывая выступающие на её тыльной стороне вены, вытирает кровавые разводы на сколько это возможно. - Моя работа не допускает потерю контроля. Ты  нанимал меня, чтобы я не терял контроль, - {а ведь когда-то мог. Например, спиться от безделья и потери ощущения нити происходящего. Из армии, с театра военных действий, да и с банального сафари в каменный джунгли с совсем иной расстановкой приоритетов и сил возвращаться всегда тяжело. Есть люди, которые ищут спокойной и размеренной, обычной, как говорит Джеймс, жизни. А есть люди, которым для выживания необходимо всё с точностью до наоборот. Если бы Морана не нашёл Мориарти, ему бы следовало такового хотя бы выдумать - просто чтобы жить.} - Полагаю.. что стоит мне только потерять контроль, я сразу же окажусь где-нибудь на дне Темзы...

   Последнюю фразу Себастиан говорит как-то странно-задумчиво, медленно поднимая взгляд от вен на руке Джима обратно к его обсидиановым глазам. Он уже и сам не уверен на сто процентов, о каком именно контроле идёт речь, и что вообще сейчас происходит.

{Hey, Jim, that thing inside your mind...
What if I was just to fuck you now? Right now.
Would it go away?}

   В который раз облизав губы под стать шефу, Себастиан отбрасывает использованное полотенце куда-то в сторону. С секунду молча смотрит на Джима, а потом пододвигает его к себе, ухватив за шею, и, резко подцепив свободной рукой футболку на его спине, стягивает с консультанта замызганный предмет одежды, отправив его затем в полёт в ту же сторону, что и полотенце.

   - Снимай штаны, - безапелляционным тоном командует Моран, поднимаясь на ноги. - Я принесу, во что тебя завернуть. И аспирин.. у тебя жар.
[SGN]For years we wandered these circles
Hold onto whatever lie gets us through

Never want, to look back in greed
Can I please have your attention?
[/SGN][AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-01 18:09:29)

[audio]http://pleer.com/tracks/6625366YFvX[/audio]
Orbital - The Box [Part 2]

---

.
   Ох, эти охи-вздохи и какой-то полуобиженный - разочарованный? - взгляд исподлобья. Взбалмошный неудовлетворённый ребёнок? Да, именно так. Именно на него так похож сейчас Джеймс Мориарти, всё ещё сидящий на полу и принципиально игнорирующий указание полковника. {Почему ты не ушёл за простынью или халатом сразу, Сэб? Чего ты ждёшь?} А потом ирландец склоняет голову на бок и вновь упирает в Морана долгий немигающий взгляд.

   Капризный ребёнок.

   {Ты только посмотри на себя, Джим Мориарти, Наполеон преступного мира, Паук в центре долбанной Сети. Такой гениальный, такой проницательный.. Но несмотря на всё это, ты так и не догадался. Это даже не приходит в твою поехавшую голову, да?
Мне могут сколько угодно нравиться или не нравиться твои художества. Джим Мориарти. Ты можешь сколько угодно копаться в моей голове, слушать мой пульс и делать выводы, но ты так и не поймёшь...

   На тебе слишком много чужой крови.
   Единственная кровь, которой ты можешь быть так покрыт, - моя.}

   Себастиан прекрасно осознаёт, кто из них двоих шеф, кто остаётся хозяином положения при любом раскладе. Но продолжает стоять с ровной спиной и смотреть на Мориарти спокойным взглядом чуть замутнённых происходящим лазурных глаз. В квартире душный и тяжёлый воздух, несмотря на явно приоткрытое где-то окно. Рядом с Мориарти, особенно в таком состоянии, всё становится тяжёлым и вязким, будто в атмосфере разливается дёготь, а лёгкие тонкой плёнкой покрывает сырая нефть. И порой бывает невыносимо сопротивляться сверкающей бездонной черноте, сохраняя в ответ ясный цвет неба, но Моран уверен, что только яркость этой лазури и её ледяная чистота сохраняют ему жизнь. А возможно, и им обоим.

   Джима кто-то должен держать. Кто-то должен приводить его в порядок - собирать по кусочкам, сбивать жар, отмывать и вычищать. Вот как сейчас. Чтобы он не рассыпался окончательно и не пожрал себя самого. Почему ты это делаешь, Сэб? По той же причине, по которой прошлый раз не всадил ему в ответ нож под рёбра просто в порядке самозащиты. Джеймс напал на него - неожиданно, подло (?), целенаправленно. И получил в челюсть совершенно заслуженно. Себастиан не хотел ни убивать, ни калечить его, он даже аккуратно обработал бессознательному шефу рассечённую бровь до того, как занялся своими ранениями. Чёртов ирландский ублюдок провалялся в несознанке несколько часов, оставив полковника одного самостоятельно зашивать себе распоротую грудь, пользуясь зеркалом и всеми доступными в доме сортами алкоголя в качестве дезинфекции и обезболивающего.

   После этого он не разговаривал с Мориарти месяц. Ничего, кроме рабочих моментов. "Да, босс. Есть, босс. В лучшем виде, босс". Всё, как прикажете. Сосредоточенный и ледяной, как все айсберги Атлантики - аккурат в цвет его глаз - взгляд чуть левее и выше виска консультанта. За целый месяц он ни разу не взглянул Джиму в глаза. Как тот ни пытался, как ни скакал вокруг полковника, разве что не вис у того на шее, утягивая его вниз. И не ответил ни на одну SMS. Только слал короткие сухие отчёты. Не потому что обиделся - это даже звучит глупо - он решал. Взвешивал "за" и "против". Наблюдал за Джимом, анализировал в меру своих, всего лишь обычно-человеческих способностей и сил. Оценивал риски, ставил их в один ряд со всем тем, что привносила в его жизнь эта работа, и решал.

   Ну или хотя бы пытался, делал вид, убеждал себя. Он хотел рискнуть и уйти, разорвать это всё, попробовать "соскочить" и посмотреть, что сделает Мориарти. Как губок будет тот колодец, в который его сбросят? Сколько слоёв бетона положат сверху? Будет ли он в сознании, когда Джим разрежет его на части собственноручно?
Как того парня, что лежит сейчас у них в ванной. Да, Себастиан, именно так.
.

   Ирландец недовольно фыркает и встаёт, пытаясь не сводить с полковника взгляда. Но делает это слишком резко и от перепада давления почти теряет равновесие на несколько секунд. Ещё немного и рука Себастиана дёрнется поддержать шефа - из желания ли не дать тому свалиться обратно на пол или лишь бы просто коснуться его не прикрытой теперь футболкой кожи? Да кто его сейчас разберёт.

   – Полковник, а мне казалось, что вы всегда доводите дело до конца, разве нет? - и он берётся расстёгивать брюки, а Себастиан видит привычный танец дьяволят в нарочито направленных на него глазах. И он переходит на "вы", паршивец. - Бельё тоже снимать?

   Это ловушка. Топорная, очевидная, расставленная на неуклюжего, глупого и просто прущего напролом зверя. Никакого искусства, никакой утончённости, никакого уважения к добыче и трофею. Впервые Джеймс выпадает из своей линии поведения и прямо таки весь светится буквально кричащим Себастиану на ухо желанием поймать. Он знает, что это ловушка, чувствует всем своим нутром, но всё равно делает шаг ближе, почти припирая Мориарти к стене и едва-едва сдерживаясь от того, чтобы не взять его за шею и не прижать затылком к фигурным обоям. Жар, исходящий от его кожи, почти невыносим. Он плавит Себастиану сознание, пересушивает губы, заставляя его снова их облизать, и вызывает зудящее желание снять наконец свитер. Он испаряет яд Мориарти, сочащийся у того из каждой поры, и снайпер почти охотно вдыхает его, в полной мере ощущая на себе его всё увеличивающееся воздействие.

   Дурак.

   Сэб отпихивает руки консультанта и сам берётся за ремень его джинс, а затем и пуговицу, упирая в довольно сверкающую мазутную черноту ответный лазурный взгляд.

   - Снимай, - не моргнув глазом, не дрогнув ни единой мышцей, отзывается Моран. - Если ты и его извозил в чужой крови.

   {There is only one way you can have me, boss...
   My way.}

[SGN]Is that    what you want to make of me,

Jim Moriarty ?[/SGN]

[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-02 04:24:14)

А вот это уже странно. Вместо того, чтобы захлопнуть капкан в тот момент, когда полковника, по сути, уже можно было брать тёпленьким, Мориарти почему-то даёт осечку. Он не накидывает на Себастиана аркан - каким угодно способом, - он подбрасывает ему приманки. Ещё. Снимает бельё и отшвыривает в сторону, не притупляя уже почти уснувшую оборону Морана, но заставляя все охранные маячки взвыть дикой сиреной вокруг его головы.

   И полковник замирает с опущенными руками и упёртыми в Мориарти глазами. Смотреть вниз  нельзя. Да он и не будет, не хочет - зачем?! Именно этого жаждет эта черноволосая ирландская бестия - чтобы он опустил глаза, повёлся на этот акт демонстрации и выступления. В своей ироничной капризности и обманчивом ощущении хозяина положения он кое о чём забывает - вернее, даже не думает, не догадывается, считая, видимо, Себастиана обычным сторожевым псом, готовым наброситься на щедро предложенный хозяйской рукой кусок мяса. Тем не менее, снайпер подаётся чуть вперёд и закрывает глаза, продолжая игнорировать выставляемую на показ наготу шефа. Он останавливается, когда расстояние от его носа до щеки Джеймса достигает всего пары сантиметров - двух, может быть, трёх - и ведёт голову чуть в сторону и вниз, спускаясь к его шее и глубоко вдыхая клубящийся вокруг бледной кожи консультанта воздух.

   В нарисовавшейся в голове фантазии, он двигается быстро. Всем телом с силой прижимает Мориарти к стене, упирая середину своего бедра ему в пах и ощущая усиление жара в месте контакта. Проклятый Паук хочет его ничуть не меньше - иначе зачем, зачем, з а ч е м он разделся догола? Одной рукой Себастиан сжимает ему шею, заставляя задрать голову, и по-животному впивается в неё в подобии поцелуя, второй рукой стискивая всё ещё измазанное в крови запястье.

   В крови.

   В чужой крови.

   Наконец этот запах - чужой запах - прорывается в его ошалелое от близости Джима сознание, и он почти отшатывается на несколько шагов.

   Тяжело дыша, но продолжая смотреть только Джиму в глаза, максимум на его губы, но ни-ни ниже шеи, Моран раздумывает над тем, чтобы скинуть с плеч свитер и повязать на бёдра этому показушнику, пока он не найдёт что поприличнее, чтобы его прикрыть. Из принципа. Но достаточно быстро отказывается от этой затеи, потому что это всё-таки его свитер, и хрена с два он даст тому тереться о член Мориарти хотя бы пару минут. Это уже слишком.

   - Мы идём наверх, - коротко бросает наконец Себастиан и неимоверным усилием воли заставляет себя сойти с места, чтобы зайти в спальню, откинуть в сторону одеяло и стянуть с широкой кровати шефа простынь.

   Разумеется, у них есть и что-то ещё где-нибудь в шкафу, но соображать, что и где ему некогда. Да и не хочется. Мысли путаются, обгоняя друг друга, запинаясь и вечно возвращаясь к этой недавно расставленной на него ловушке, озорному блеску чернично-чёрных глаз и жару в районе бедра. Мориарти признаёт наличие в нём зверя. Мориарти ловит его, пусть неумело и топорно, нагло пользуясь всем своим преимуществом и манипулируя. Во всех вероятных смыслах - и буквальных, и фигуральных, и метафизических. Себе или этой твари, что сидит у него внутри и с которой он перемигивается, когда считает, что полковник не в состоянии заметить. На один раз с последующей утилизацией или для какой-то вопиюще-дикой, не укладывающейся в голове, но отчего-то манящей постоянной основы, но... Мориарти его хочет.

   Моран приходит в себя от этих мыслей, потому что теряет равновесие - он на кухне и замер с рукой, протянутой к какому-то шкафу. И вот сейчас ручка, которую он всё это время сжимал, обломилась, лишив его опоры, и Себастиан чуть не опрокинулся вниз. Он всё ещё прижимает к себе скомканную простынь - значит, отправился сюда сразу после спальни, значит шеф всё ещё стоит нагишом в гостиной. Если ему вдруг не приспичило сбежать - я же, блять, такой непостоянный. Моран чуть кривится, изображая про себя коронную фразу шефа и, подцепив пальцами снизу, открывает дверцу, ручку которой обломал. Всё верно - за ней оказывается их домашняя аптечка, и Себастиан всего в пару секунд находит в ней аспирин. Засовывает его в задний карман своих джинс и с пару секунд собирается с мыслями, прижав нижние части ладоней к глазам. Его собственные белки будто горят, а во всём остальном теле ощущается покалывающая лёгкость - как бы он сам не подхватил от чёртова ирландца этот жар. Он уже почти готов на него наброситься, чего вообще никогда до того не было и, строго говоря, быть не должно.

   Себастиан трёт глаза до появления разноцветных разводов и противного жжения в уголках и только потом опускает руки, опираясь на кухонную стойку и делая пару глубоких вдохов.
   
   Что будет, если он сорвётся и трахнет шефа?

   Нет, прямо сейчас будет хорошо. {Ты просто не представляешь, маленький ирландский ублюдок, как тебе будет хорошо. И больно. Или представляешь? Поэтому так этого добиваешься?} Всё верно - ни одна женщина ещё не уходила от Себастиана Морана неудовлетворённой. Вернее, не упархивала, пребывая на седьмом небе от блаженства даже на следующий день после. А как это связано и почему он был уверен, что сможет удовлетворить Мориарти? Потому что он знал, чувствовал теперь на уровне инстинктов, чего хочет эта непостоянная дрянь.

   И всё-таки, что будет, если он трахнет шефа?

   Снося ему к ёбаной матери остатки крыши и самоконтроля. Поддаваясь на его уловки, окончательно увязая в его чёртовых сетях. Не сейчас и не через час, но в долгосрочной перспективе, охватывающей хотя бы временной отрезок до утра? Как они будут потом смотреть друг на друга? Что это вообще будет за грёбаный чёрт?..

   - Хватит смотреть в стену, - от его внезапно прозвучавшего совсем рядом голоса, Себастиан крупно вздрагивает и поворачивает голову. - Я здесь.

   Джеймс, всё ещё голый, стоит в проходе с чуть опущенной головой, а во взгляде явно читается что-то вроде "Где тебя черти носят, Сэб?" Моран приоткрывает рот, стараясь не думать о том, как ему хочется видеть этот взгляд под другим ракурсом. Как он хочет слышать сбивающееся тяжёлое дыхание Мориарти, извивающегося под ним, когда Себастиан насаживает его на себя всё резче и глубже, пока тот не заплачет. Он старается об этом не думать, но получается из рук вон плохо, поэтому полковник просто молча приближается к Джиму, на ходу расправляя в руках простынь, и, широко расставив их, укутывает его вместе с головой. Сворачивает и заматывает, как мумию, в белый аккуратный свёрток, легко подхватывает на руки, перебрасывает через плечо и, щёлкнув всеми попавшимися по дороге выключателями, покидает квартиру.

.
   На седьмом этаже чисто и просторно. Воздух здесь не такой спёртый и наполненный многообразием ядов и испарений. Конечно, со временем, пакость из ванной этажом ниже просочится и сюда - поэтому так важно сделать всё быстро, а потом заняться уборкой. Настоящей.

   Хорошо, что здесь другая планировка, и ванная комната мало того, что больше, по-другому оборудована, так ещё и расположена несколько иначе. Не придётся всё время думать о том, кто или что находится прямо под их ногами. Моран сразу направляется туда, включает нижнее освещение и усаживает свой драгоценный свёрток в джакузи - оно больше, да и всю эту хренотень нужно интенсивно отмывать (да помогут им в этом пузырики) - и включает в висящем на держателе душе воду, размотав шефу только голову.

   Потом молча выходит, но почти сразу возвращается и ставит на широкий край джакузи стакан воды и кладёт рядом аспирин. Конечно, всегда лучше сбивать жар без таблеток и химии - тем более в случае Мориарти - но чёрт его знает, получится ли. Себастиан с пару минут смотрит на всё больше и больше намокающего в ванной шефа и на клубы пара, поднимающиеся от его тела вверх. И вдруг снимает таки свой чёрный свитер и откладывает на стул подальше от воды - не хочет забрызгать в процессе помывки. А потом медленно, не сводя глаз с Джеймса, стягивает толстовку вместе с майкой и кидает на тот же стул. Военные жетоны, которые он всё ещё зачем-то носит на шее, тонко звякают, перекатываясь на его покрытой мелкой россыпью веснушек груди.

   - Ну что, нравится? - лазурь заворожено смотрит в самую глубь сверкающей черноты. - То, что ты сделал.

[SGN]Is that    what you want to make of me,

Jim Moriarty ?[/SGN]

[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-03 05:27:10)

.
   Как там принято говорить? "Он ожидал чего угодно, но не этого"... Вот только это полная чушь - в подобных случаях, как правило, ожидают чего-то вполне конкретного и вся ситуация в момент рушится именно из-за того, что ожидания с реальным положением вещей не совпадают. Когда кто-то ожидает чего угодно, он и не реагирует так резко и остро, а порой и, возможно, необдуманно. Впрочем, полковник Моран во многом - скорее всего, гораздо большем, чем ему бы хотелось - был всего лишь самым обычным человеком, и реакции на некоторые вещи у него были вполне человеческими.

   Он знал, что никогда в жизни не получит желаемого - той реакции, которой ему, возможно, хотелось от ирландца. Той реакции, которую он представлял себе секундой ранее, глядя в подёрнувшиеся тонкой, но всё же мутной плёнкой чёрные глаза. Но вместо этого, вместо любой возможной её вариации, Джим их закатывает, вздыхая и цокая языком.

   - О, боже, ты всё про него? - произносит Мориарти, и Себастиан хмурится, всей кожей ощущая как то, что он успел себе вообразить, рушится, обваливаясь крупными кусками, как прогнивший наспех и некачественно сработанный фасад. - Неужели это ревность, Себастиан?..

   С каждой его фразой реальное положение вещей проступает всё яснее и чётче. Смятение, мгновение назад фейерверком разорвавшееся где-то в районе его затылка, разрастается и вот уже сворачивается калачиком на груди, неприятно давя на лёгкие. Разумеется. Это же Мориарти.. Эгоцентричный ублюдок, помешанный на своих прихотях и одержимый собственной скукой.
   
   Так и есть - в каждом предложении только я, я, я. И он всё ещё, всё ещё говорит об этом третьем, его мысли всё ещё тянутся в ту сторону, в ту ванну, к тому моменту, хотя их давно должно было остаться двое. Наверное, увези Себастиан его сейчас через океан в другую страну, консультант всё равно ещё битые сутки будет восхищаться и поминать свои ночные похождения по первой ассоциации. И ему даже на секунду, на маленькую её дольку не пришло в голову, что под этим вопросом Моран имел в виду себя.

   Он уводит взгляд в сторону и ловит своё отражение в зеркале. Мгновение разглядывает свой шрам, который хоть и уничтожил всю изначальную и годами поддерживаемую красоту его мраморного тела с лёгкой россыпью корицы - так говорила Линда, одна из его девушек - но всё равно не шёл ни в какое сравнение с тем, что занимало мысли Наполеона преступного мира. Никогда в жизни, даже под розгами, оплеухами и помоями, которыми щедро одаривал сына Огастес Моран, Себастиан не чувствовал себя таким жалким.

   И таким непроходимым глупцом.

   Как это вообще пришло ему в голову? Что Джима Мориарти может действительно хоть на секунду по-настоящему заинтересовать обычная человеческая особь. Тем более кто-то на столько приторный и скучный, простой и безотказный, как часовой механизм. Моран всегда считал, что залог его работы, обеспеченности заказами и - вероятно - продвижения по службе, это качество. Скорость. Мастерство. Готовность выполнить любую прихоть Мориарти, не моргнув глазом и не ляпнув чего-то вроде "невозможно" или "но, босс" в неподходящий момент. Со временем он заслужил право и на одно, и на другое, уже как полевой специалист и своеобразный начальник направления. Потом он каким-то дьяволом получил ещё и эту работу - не только устранять и быть Карающей Дланью, но и защищать его тощий неугомонный ирландский зад. Ну, или его беспокойную, насквозь двинутую голову.

   Вот только будучи человеком, в отличии от своего босса, он имел неосторожность посчитать себя кем-то или чем-то ещё, помимо инструмента, которым он на самом деле был. Полковник армии Её Величества Себастиан Моран, лучшая Отвёртка в Лондоне: где надо - прикрутить, где надо - открутить, при необходимости - вставить. Видимо, сегодня наконец понадобилась вот эта последняя функция. Джим Мориарти в своих играх дошёл и до этого.

   - Но, да, Себастиан. Мне понравилось, если тебя это так сильно интересует, - продолжает тем временем сидящий в ванне ирландец, и каждое его слово - как удар розгами, как взмах хлыста, и свист его проносится над самым ухом, прежде чем оставить ярко-красный след на чрезмерно-белой коже спины отставного военного. - Хоть он поначалу и визжал, как свинья, но это, к счастью, было не так долго и удовольствия мне не испортило.

   И снайпер внутренне морщится то ли от боли, то ли от внезапного омерзения или лёгкого оттенка ужаса. Выходит, вот, где он ошибся и угодил в капкан - в самом начале, когда только вошёл в квартиру и увидел Джима сидящим на полу с опущенной головой и залитого кровью. Вот, когда его оборона и выдержка дали трещину, когда он выдал Мориарти о себе всё. В одном маленьком необдуманном жесте - просто том, как он скользнул к бездыханному (?) шефу, испугавшись, что тот сделал что-то с собой, - уложилась целая исповедь, смысл которой сводился к короткому и обличающему "Да, Джим, мне не всё равно".

   И вот с этим надломом он пошёл в ту ванную и сделал для себя в корне неверные выводы. Он почему-то решил, что Джеймсу было плохо, что им двигала боль и желание от неё избавиться. И глупый верный Себастиан даже захотел коснуться его, чтобы облегчить терзающие его страдания. Но теперь он видит ясно, как никогда, что Джиму больно не было. И что эта тварь, которая была - и всё ещё сидит - в нём на самом деле с ним заодно.

   Моран, ты просто конченый идиот.

   - А теперь будь умницей и размотай меня, наконец, - подытоживает всё сказанное со своего места Мориарти и ждёт.

   Именно, вот ты кто, Сэб. Умница. Делаешь всё как он хочет, удовлетворяешь любой каприз и всегда - даже когда считаешь, что у него не получилось - всегда идёшь на поводу. В конечном итоге. Потому что он - Паук, а ты лишь муха на его сети. Хорошая, жирная, полезная и, вероятно, всё-таки важная, но тем не менее муха. И ведь большую часть времени ты даже не против - какого чёрта, это весело, интересно, ново и за это хорошо платят, так почему нет? Но сегодня Мориарти перешёл какую-то особенную черту, о наличии которой даже сам Себастиан до сего момента не подозревал. Он возжелал расколоть его выдержку окончательно, разрушить всё то, что делало Себастиана тем, кто он есть, заставить его сорваться и поиметь себя. Высшая форма эмоционального насилия - дать человеку ощущение, что он что-то значит, толкнуть его на необдуманный поступок, обусловленный страстью, и сделать вид, что ты поддался, оставаясь при этом на верхушке подчинительной цепи.

   Это не он бы держал Мориарти за горло, вытворяя с ним то, что скользнёт в его сорвавшуюся с катушек голову, а эта тварь бы просто дёргала за ниточки и довольно смеялась внутри на пару с ней. Со Скукой.

   Потрясающая партия, Джим. Я бы похлопал. Да хочется сохранить те разрозненные кусочки чувства собственного достоинства, что ты соизволил мне оставить своей несдержанностью.

   - А знаешь, что, Джеймс.. - вдруг произносит полковник, и крошащееся спокойствие в его голосе даётся ему со столь неимоверным трудом, что удерживать его ещё хотя бы немного у него не получается. Он шагает к ванной, нагибается к бортику, оказываясь почти нос к носу с консультантом, и неожиданно зло заглядывает ему в глаза. - Пошёл ты.

   Затем резко выпрямляется и выходит из ванной комнаты, на ходу подцепляя со стула свои вещи. И он даже не оборачивается на самом пороге, бросая лаконичное и окончательное:

   - Выпутаешься сам.

.
   Себастиан хлопает дверью, и его собранность наконец лопается с концами - скрываться от Мориарти и изображать из себя что-то больше не нужно, ведь этот придурок уже видел всё, что мог. Поэтому Моран таки разворачивается и с силой впечатывает в резное дерево закрытой двери правый кулак. Гнев. Ненависть. Ярость. Злость. Досада. И где-то совсем глубоко-глубоко едва заметной звёздочкой ярко-золотистая боль.

   Он разжимает кулак, и рука почти обессилено скользит по дереву вниз, а сам полковник тихонько упирается в дверь лбом и шумно выдыхает носом воздух.

   - Я тебя ненавижу, - едва слышно произносит снайпер, обращаясь к двери. Потому что в лицо Мориарти он сказать это, скорее всего, не сможет. Впрочем, стоит ли пытаться - какой в этом смысл?

   Оттолкнувшись от дерева, он идёт на кухню, на ходу натягивая обратно простую белую майку, снова скрывая от себя и мира проклятый шрам. Эта квартира пустует большую часть времени, но всё равно оформлена по полной. Здесь есть бельё, полотенца, необходимый набор одежды, куча всякой мелочи в туалете и ванной, здесь, в принципе, есть своя аптечка - но срок годности лекарств в ней Себастиан давно не проверял. А ещё есть посуда,  минимальный набор не портящейся еды и алкоголь.

   Поэтому Моран прекрасно знает, какой надо открыть шкаф, чтобы выудить едва початую бутылочку чего-то креплёного. Captain Morgan, чёрный ром. Самое то, чтобы утопиться или попробовать снять напряжение, болезненно скручивающее всё тело изнутри и отдающееся свинцовой тяжестью в мышцах. Он достаёт с соседней полки низкий широкий стакан, с секунду всматривается в его неровные грани, а потом, дёрнувшись, швыряет его в стенку, разбивая в дребезги. Чёртов, чёртов, чёртов Мориарти! Ещё убирать потом за этим говнюком. С большим скепсисом и некоей долей почти суеверного ужаса он перекатывает в голове мысль о том, чтобы уволиться. Вот прям сейчас. Собрать кое-какие вещи и просто уехать. Не исчезнуть - от консультанта не скрыться, разве что вы провалитесь под землю или ЕСА отправит вас на Марс, да и тогда.. Нет, просто сесть в самолёт и помахать ему ручкой. А по приезде в пункт назначения как-нибудь банально лишиться головы. В лучшем случае. В худшем.. его ждёт подобное вскрытие. Вот только - выкуси, Джим, - он не будет визжать, как свинья.
[SGN]Watch me all in flames

On a butterfly I ride[/SGN]

[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-04 11:17:59)

[audio]http://pleer.com/tracks/4833671VG5U[/audio]
Led Zeppelin - When The Levee Breaks

---

.
   Нет, Джимми, он не будет визжать, ни за что на свете, он в себе уверен. Он проверял. Его проверяли. Уж что что, а звание полковника он получил вовсе не за свои красивые глаза. И тем не менее, тем не менее..

   Себастиан в достаточно степени в себе, чтобы понимать, что подобная выходка с расчётом на подобный исход - ни что иное, как вычурное латентное самоубийство. Спровоцировать шефа вывалить свои кишки просто из чувства противоречия и какого-то детского принципа. Господи, какая пошлость. Посему от мысли об увольнении он достаточно быстро отказывается, упирая локти в холодную мраморную столешницу и закуривая извлечённую из кармана свитера сигарету.

   Зиппо высекает искры и приятно щёлкает. С несколько мгновений Моран занимается только этим - щёлкает зажигалкой, открывая, вызывая к жизни пламя на кончике тканевого фитиля, а потом захлопывая крышку, резко дёрнув рукой. Помогает отвлечься от всей той ерунды, что намудрил в его голове разлюбезный шеф своими идиотскими играми. Ещё утром, да что там, ещё буквально полтора-два часа назад всё было предельно просто. Пара придурков для устранения. Три пули, возможно, несколько сломанных конечностей, одно-два слова или просто многозначительный выход из тени в полной тишине.

   А теперь он торчит на этой блядской кухне, пытаясь усмирить внезапно сдавшее терпение и придумать, как ему теперь дальше общаться с ним. Снайпер кидает короткий, не лишённый оттенка сожаления взгляд в сторону ванной, где остался шеф. Однако за гадким и обычно чуждым ему ощущением уязвлённого самолюбия почти сразу приходят мысли о насущном. О том, что его всегда дисциплинировало и помогало собираться, о том, что придавало определённый смысл существованию и занимало его скучающие без интересного дела руки. О работе.

   Вся прелесть службы у М заключалась в том, что практически каждый день (а то и по несколько раз в день) его ждало что-то новое. Даже если это были просто заказы на чьи-то головы, они никогда не были банальными. Не вырубить кого-то в подворотне, не стащить сумочку, стреляя при этом в упор (хотя, почему нет - вам доводилось смотреть в шокированные глаза жертвы, когда она понимает, что эти мгновения - последние?), не пырнуть ножом, приблизившись на станции метро. Да, интересный способ, но какой-то слишком простой, унылый.. на один раз с какой-нибудь третьесортной шестёркой. Но нет - заказы Мориарти всегда были утончёнными и какими-то чрезмерными. За годы работы чем Себастиан только ни убивал, временами превращая процесс преждевременного завершения человеческой жизни в какой-то изощрённый театральный акт. Мори-арти, мать его. И эта какая-то совершенно подкожная, сквозящая во всём его болезненном естестве страсть к искусству, драме, игре и непонятной обычному человеку эстетике отражалась в конечном итоге на всём, с чем он имел дело.

   Даже на полковнике Моране, который и разговаривал-то в начале их сотрудничества весьма ограниченным набором слов, среди которых лишь 15% составляли литературные, способные появиться на страницах газет или прозвучать в дневном эфире. Для него музыкой был любой шум, отличный от разрыва гранат и стрекотания пулемётов, а слово "искусство" он писал с одной "с" и в гробу видел всех, кто пытался его поправить. Иногда в прямом смысле. Но попав в гравитационное поле Мориарти, он сразу почувствовал изменения в атмосфере и как-то внутренне подобрался. Эти упёртые в него искрящиеся чёрные глаза бросали молчаливый вызов, исследовали его, разбирали его на составляющие прям там на месте, вызывая жгучее желание встать в позу, отпихнуть это взгляд, как неуместно протянутые на полапать руки, а потом... Заставить смотреть ещё и ещё, мол, вот я какой, видали?

   Чего-то такого, наверное, пытался добиться от него вечными порками и унижением Огастест - вроде как, захоти, Себастиан, перестать плакать по ночам из-за горящей от боли спины, стань лучше. Будь достоин, будь такой, как я хочу, делай, делай, делай. Вот только для Огастеса можно было делать вечно - он бы никогда не был удовлетворён, потому что удовольствие этот гондон получал не от успехов сына или его послушания, а от процесса его унижения. Ему просто нравилось издеваться и положить на итоговый результат. Поэтому на Огастеса в определённый момент стало просто плевать, хоть отец и научил его парочке вещей, которые потом пригодились - сносить разнообразную боль и избивать так, чтобы не оставалось следов.

   Другое дело чёртов Джеймс Мориарти. С самого первого заказа где-то внутри Морана завёлся мерзкий отвратительный червячок едкого желания заставить эту высокомерную и эгоистичную ирландскую суку смотреть на него так, будто он видит. Не глядеть насквозь, проходя мимо, как со всеми остальными представителями человечества, но запинаться взглядом, оборачиваться, чувствовать его присутствие и вздрагивать каждый раз, когда Себастиан появляется в комнате. Ну а дальше... Дальше он торчит на блядской кухне, а с раскуренной вечность назад сигареты на прохладную мраморную столешницу падает пепел. И Моран недовольно смахивает его в раковину, цепляя ладонью один из мелких осколков разбитого стакана. Крошка неприятно царапает кожу и застревает где-то под ней, нарывая и зудя.

   Себастиан морщится, прикусывает зубами сигарету и выдавливает непрошеного гостя из ладони. Ранка чуть кровит, но это полная хрень на фоне всего остального. О чём ты думал, Сэб, в начале всего этого?

   О работе.

   Он прикидывает местоположение вакуумного упаковщика, мешков и перебирает в уме наличествующие во всех трёх квартирах инструменты. По-хорошему ему нужна пила и какой-нибудь костюм химзащиты, ну или хотя бы очки, чтобы брызжущие в разные стороны кровь и осколки кости не летели в глаза. Чёртов Мориарти.

   Моран сплёвывает в раковину и делает затяжку, доставая из шкафа ещё один стакан и наполняя его наконец черноватой, под стать глазам любимого босса, жидкостью. Captain Morgan едва ощутимо пахнет жжёной карамелью, и Себастиан жалеет, что в квартире нет хотя бы баночки Coca-Cola. Смешиваясь, эти два напитка образуют сладковатую коричневую пенку на самом верху, Cola подчёркивает карамельность рома и значительно смягчает его обжигающий глотку вкус. Проклятая эстетика, чтоб ты там поскользнулся, шеф, серьёзно.

   Впрочем, нет. Мысль о том, что белая гусеничка по имени Джим Мориарти облажается в процессе вылупления и свернёт себе очаровательную тонкую шею, так и не став бабочкой, царапет похлеще попавшего под кожу осколка стекла. Он привык к этим глазам. К теплу их шоколада, к далёким планетам, вращающимся по неведомым орбитам, что видны в их глубине, к твёрдости обсидиана и траурности оникса, когда они сменяют оттенок, да даже к бушующим волнам иссиня-чёрного безумия, что плещется в них в такие дни. Он привык к ним всяким и .. кажется, испытывает некую тягу к тому, чтобы научиться эти волны усмирять и уж если не заставлять их расступиться, подобно Моисею, то хотя бы уменьшить их размеры с девятого вала до каких-нибудь 4-5 баллов.

   - Слишком много хочешь, Сэб, - говорит он сам себе, желая просто нарушить висящую в кухне тишину, и принимается сосредоточенно собирать подушечкой указательного пальца рассыпанные по столешнице стеклянные крошки.

   И правда - слишком много, да и вообще, зачем ему это? Приводить шефа в порядок ментально никогда не входило в его служебные обязанности. Максимум, что он мог сделать с обезумевшим боссом - сунуть под холодный душ (сегодня он сунул под горячий, но дело было в другом, да) или заехать ему в челюсть, отключая сбоящее сознание, или связать - при совсем острой необходимости. А как иначе усмирить бушующую стихию? Стихию невозможно ни уговорить, ни приручить, с ней бесполезно пытаться договориться. Её можно только принимать такой, какая она есть.

   Джим Мориарти - стихия, вот и весь разговор. Дикая, бешеная, переменчивая и нелюдимая, безразличная и бессердечная, хаотичная и непоследовательная. Когда-нибудь она сметёт и его, не заметив и не вспомнив после - помнит ли ураган о вырванных деревьях и размолотых в пыль домах?

   Сигарета заканчивается, и полковник тушит её прямо в раковине, выбрасывая, тем не менее, потом окурок в урну и смывая грязь. А потом он слышит лёгкий хлопок, с которым закрывается дверь ванной, и почти сразу чувствует удушливый от пара аромат свежести чистого тела. На секунду Моран зажмуривается и стискивает зубы так, что на щеках ходят желваки - под пальцами буквально ощущается мягкость чуть красноватой и распаренной кожи Джеймса.. Но нет. Нет, Себастиан, нет, нет, нет.

   Чтобы как-то отвлечься, он достаёт из шкафа уже третий по счёту, но всего лишь второй целый стакан, легонько наклонив бутылку, наливает туда рома на полтора пальца и зачем-то достаёт из холодильника лёд. Пока Мориарти шлёпает босыми ногами по коридору - он же грёбаный охотник, он слышит и различает почти каждый окружающий его звук - Моран откалывает ножом пару кусков и бросает в стакан. Нормальные люди делают наоборот, но с какой стати кто-то сегодня будет говорить о нормальности? Потом убирает прибор подальше в стол - при таком Мориарти никаких колюще-режущих. Хотя, при желании, консультант может убить вас и чашкой с чаем, но зачем провоцировать судьбу?

   - Наверное, ты бы предпочел, чтобы я свернул себе шею. Но я все-таки выпутался, - звучит из-за спины знакомый голос, уже, правда, не бросающий ему каждое слово оплеухой в лицо. Он какой-то другой и течёт как будто бы несколько иначе: чисто - без примести сумасшествия в активной фазе - но непривычно всё равно. Примерно с полминуты в кухне висит тишина, а потом, уже ближе, звучит странное продолжение фразы.

   Если тебе интересно.

   {Как будто, тебя это действительно волнует, Джим. Как будто ты бы спросил, интересно ли мне. И если бы я сказал, что не интересно, ты бы заткнулся и оставил свои дебильные замечания при себе.}

   Без майки было лучше.

   {Когда я был без майки, тебя жутко занимало совсем другое. Прекрати считать меня столь круглым идиотом.
Впрочем, разве я не..?}

   Вполне себе круглый, раз решил, что ему под силу вскружить Пауку голову. Что считал, будто сможет произвести на него впечатление в несколько иной плоскости их привычных взаимоотношений. "Он визжал, как свинья, но это, к счастью, было не так долго и удовольствия мне не испортило", - фраза из ванной проносится в голове, как сверкающая рекламная надпись. Он знает такой тип людей, слишком много их видел. Сладкое ощущение чужой тёплой крови на руках, жажда убийства, экстаз от одного вида того как жизнь жертвы медленно утекает из глаз. Как там они говорят? Удовольствие, крышесноснее секса. Оно несравнимо ни с чем, его не подделать и не перебить. Полковник полагал Джима выше этого, вне подобных ощущений, но... он всего лишь человек, ему свойственно ошибаться в расчётах и выводах. У Себастиана не было ни единого шанса.

   "Мне понравилось", - повторяет он за Мориарти одними губами и делает последний в упражнении глубокий вдох. Пульс восстанавливается, синева в глазах должна быть достаточно чистой. Полковник Моран не был бы полковников Мораном, если бы его надолго можно было так вывести из себя.

   - Иди к чёрту, босс, - оборачивается снайпер, отзываясь тем же спокойным и ровным голосом, которым обращался к ирландцу этажом ниже и пару жизней назад. - Второй раз я на это не куплюсь.

   Он подхватывает одной рукой два стакана, второй забирает со столешницы бутыль и садится за широкий стол, стоящий посреди кухни. Одну порцию рома оставляет себе, вторую ставит на место чуть поодаль, мол, если хочешь - присаживайся, если нет - я уже сказал, куда ты можешь катиться, детка.

[SGN]If it keeps on rainin', levee's goin' to break
If it keeps on rainin', levee's goin' to break

When the levee breaks I'll have no place to stay[/SGN]
[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-06 06:20:01)

[audio]http://pleer.com/tracks/1355201MOWw[/audio]
Moby - Extreme Ways

---

   Нарочито свободно развалившийся на стуле полковник тоже умеет наблюдать. Чуть склонив голову и подцепив свой стакан сверху большим и средним пальцами, он следит за перемещениями шефа по кухне. Делая хороший такой глоток, он подмечает расслабленность и лёгкую, едва уловимую, но уже такую знакомую ему, Морану, ухмылку на самых кончиках губ консультанта. Характерную ухмылку, с которой тот раскидывает вокруг невидимые невооружённым взглядом обычного человека нити его липкой ядовитой паутины.

   Ну, давай, покажи класс, Джим, - подбадривает его про себя Себастиан, жалея, что в настоящий момент у него в руках нет сигареты. Это же такое зрелище - Паук на вечерне-ночной сцене в одном халате на кухне и всё только для него одного. Просто поразительно, шеф, какого дьявола?

   Мориарти двигается мягко и плавно, вызывая в голове больше ассоциации с охотничьей специализацией полковника Морана - кошачьими. Если бы кошки могли плести Сети, Джима вполне можно было назвать пантерой - чёрный, лоснящийся, тихий и незаметный, пока не оттяпает вам лапой пол тела. Охотиться на такое создание куда почётнее ползания по полу или норам в попытке зацапать паука и посадить его в банку. Да и схватка с пантерой куда опаснее и будоражит кровь, доводя до температуры кипения, в этой схватке, если достоин, у каждой стороны есть шанс. Такая кошка от природы сильнее человека и ловче, схватившийся с ней охотник должен быть умнее и изворотливее, должен знать, что делать и как. А ещё до смерти хотеть жить. С пауками.. всё было иначе. Эти твари вас кусали и обездвиживали, уничтожали своей дрянной химией изнутри. Да и вообще, кому в здравом уме придёт в голову охотиться на паука.

   {Придётся тебе, Джим, побыть для меня сегодня кошкой.}

   Алкоголь - суть тот же паучий яд, он туманит сознание и ослабляет бдительность, если у вас высокая восприимчивость. Но Себастиан за свою жизнь вылил в себя столько алкоголя, что для такого действия даже рома ему требуется куда больше порции-двух. Посему он спокойно делает ещё один глоток, почти осушая свой стакан и закидывает в рот кусочек льда, неотрывно глядя на Мориарти. С хрустом разжёвывая льдинку, он следит глазами за скользящим по ободку бокала пальцем ирландца, за его мизинцем, цепляющим капельку рома и отправляющим её потом в рот. На этом действии полковник почти фыркает, но вовремя отвлекается на внезапное решение подлить себе рома в бокал. Джим так откровенно и неожиданно умело флиртует, что Себастиан почти жалеет, что шеф, присаживаясь на стул, не закинул ногу на ногу - тогда бы, пожалуй, он произвёл более полное впечатление.

   Разыгравшееся воображение быстренько дорисовывает ему опущенную звездой вечера сцену, и Моран еле сдерживается от того, чтобы не рассмеяться. Это слишком театрально, слишком странно и почти вульгарно, но действует. Потому что Джим Мориарти соблазнителен сам по себе, и весь этот вечер Морана к нему тянет как мощнейшим магнитом - ещё немного и его несчастная планетка достигнет радиуса Шварцшильда и неминуемо перевалится за горизонт событий, ухая в чёрную дыру этих глаз.

   Алкоголь, как и планировалось, снимает часть нереализованного напряжения, свинцом звенящего в мышцах по всему телу, чуть расслабляет натянутые, как струна, нервы. А вот и без того зашкаливающую почти до помутнения сознания жажду обладать Джеймсом он лишь подчёркивает и какого-то хера возводит в абсолют. Ему даже кажется, что ещё немного и он начнёт излучать это желание, словно радиацию, и засветится кислотно-зелёным в приглушённом освещении кухни.

   - Скажешь мне еще что-нибудь или мы так и будем многозначительно молчать, мм?

   Это "мм" в конце звучит оч-чень вовремя, вызывая неконтролируемые вибрации в стене спокойствия Себастиана, которой тот привычно отгородился от шефа и всех его выпадов. Ему приходится даже закрыть глаза и напомнить себе лицо Джима, с которым тот бросал ему в ванне, словно камни, все эти слова.

   - Не припоминаю, чтобы ты нанимал меня ради светских бесед, босс, - чуть замедленно, но размеренно произносит снайпер, не открывая глаза. - Молчать у меня всегда выходило лучше.

   Полковник открывает глаза и почему-то смотрит шефу на руки, подмечая как те нервно, нетерпеливо (?) дёргаются и в конечном итоге сжимаются в кулак. А ещё он различает не вычищенные до конца из-под ногтей тёмные пятна чужой кожи и крови. Не то чтобы эти оставшиеся частички ему мешали так или иначе, но Себастиан всё равно хмурится, тут же отвлекаясь, впрочем, на босса, слыша вопрос.

   - Сигареты у меня не заканчиваются никогда, - моментально отзывается снайпер, залпом осушая свой бокал и с пару секунд позвякивая его дном по столу.

   Сигарет у него и правда выше крыши - никогда не заканчиваются, потому что курит Моран много и часто, соблюдая при этом всю возможную осторожность в плане следов. Вот только ему не очень хочется делиться ими сейчас с Мориарти, показывая, что он перешёл на его предпочитаемый сорт. Это вышло как-то автоматически - сначала он пару раз по запросу купил сигареты боссу, потом у него внезапно не оказалось своих - он был уверен, что пачка у него есть, но это были те самые. Пижонские не то обычные, не то ментоловые - раздави шарик и у тебя уже появится вкус. Моран забывал про этот шарик в большинстве случаев, но марку сменил - сам не заметил.

   Ещё пара секунд уходит на то, чтобы решить - извлечь сигареты с зажигалкой на свет и отправить в скользящее путешествие по столу на сторону шефа - мол, я к тебе сейчас и близко не подойду, - или всё-таки вручить отраву лично. Видимо, так и не очистивший ещё кровь адреналин смешивается с бушующим теперь в ней же алкоголем, и Моран вдруг думает, что в эту игру могут играть двое. Могут ведь, Джим? И он меняет наконец позу, опуская руку в карман свитера, висящего на спинке его стула, выуживая необходимый для курильщика набор - пачка блестяще-синего цвета и зиппо - и поднимается со своего места.

   Не отрывая спокойного, но цепкого взгляда от Джеймса, он присаживается на стул рядом, открывает пачку и достаёт сигарету. Но не протягивает её Мориарти, а ставит руку локтем на тёмное дерево стола и многозначительно подносит ему сразу ко рту. Затем так же не глядя на свои руки откидывает крышку зиппо, щёлкает кремнем и даёт прикурить.

   - Я не буду тебя трахать только потому что она так решила, и тебе скучно, - перегнувшись через разделяющий их угол стола, доверительным шёпотом сообщает Себастиан консультанту на самое ухо, практически касаясь губами его кожи. - Это понятно, Джим?

   Он замирает так на секунду-другую, чуть поворачивая голову и разглядывая блестящие от влаги и пахнущие всё тем же ментолом чёрные волосы Мориарти. Как же хочется уткнуться в них носом, прижимая этого придурка к какой-нибудь поверхности - не важно даже, вертикальной или горизонтальной... А от желания коротко и резко пройтись кончиком языка по ободку его ушной раковины у него вполне натурально болезненной судорогой сводит почти всё тело, но полковник вовремя откидывается обратно на свой стул.

   Не глядя шефу в лицо, он берёт его свободную руку и достаёт из кармана джинс небольшой перочинный нож. Ладонь Мориарти прохладная, кожа на ней нежная - не испорченная последствиями тяжёлого физического или какого иного труда, - пальцы тонкие и бледные, а вены проступают на её тыльной стороне так чётко, что Себастиан невольно засматривается. В который раз. Он думает о том, сколько раз Джеймс повторял ему, что не любит пачкать свои руки - для этого у него есть полковник. Во всех смыслах. Но иногда даже с этим выходили осечки, и руки Мориарти тоже пачкались. Вот только начисто лишённый столь обширной - как у Себастиана - практики он вполне естественно не умел хорошо их отмывать.

   - Я хоть раз приходил домой с такими ногтями, босс? - со смешанным оттенком интереса и заботы, спрашивает Моран своего ошалевшего визави, разглядывая захваченную руку ирландца. - Поверь мне, ты не хочешь, чтобы это оставалось там надолго.

   Он укладывает руку Джима на стол перед собой и, поудобнее перехватив его пальцы своими, начинает аккуратно и крайне сосредоточенно вычищать из-под ногтей глубоко забившиеся комки и частички кончиком тонкого лезвия своего перочинного ножа.

   Всё безумие этого процесса заключается в том, что он почти держит шефа за руку, уложив большую часть своих пальцев в его ладонь. Конечно, можно всё то же самое делать по-другому, цепляя каждый палец в отдельности, оставляя всё остальное висеть в воздухе, но как же тактильный контакт? Эти руки никогда не касались его по своей воле. За четыре года, даже когда они стали жить вместе, никогда-никогда. Моран сгребал Джима в охапку, Моран вытирал с его рук кровь, Моран держал босса или у-держивал. Но ни разу не позволил Джеймсу обработать свои ранения или восхититься уже заживающими. Он держал дистанцию, в тайне наслаждаясь существующей у него возможностью безнаказанно практически в любой момент коснуться шефа. Вот как сейчас.
[SGN]If it keeps on rainin', levee's goin' to break
If it keeps on rainin', levee's goin' to break

When the levee breaks I'll have no place to stay[/SGN]
[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-07 05:38:36)

.
   - Снимаю с маленьких девочек, которых убиваю между твоими заказами себе на обед, - почти сразу отзывается Себастиан, склоняя голову вперёд и на бок, почти вопросительно глядя на Джима - мол, веришь, дорогуша, или нет? Потом он смахивает второй рукой со стола то, что удалось извлечь из-под ногтей Мориарти, и двумя широкими движениями пальцев почёсывает вытянутую в сторону шею, снова откидываясь на спинку стула и теперь глядя на ирландца с другим оттенком в глазах. - Серьёзно? Есть вещи, которые ты не знаешь...- "обо мне" - хочет сказать Себастиан, но осекается, запнувшись лишь на мгновение, - о своих активах? Я думал, ты изучаешь их вдоль и поперёк.

   Он стукает средним пальцем по столу, пружиня кисть, и тянется за отложенными сигаретами. В голове проносится мысль занять себя второй рукой Мориарти и попросить того помочь ему прикурить, но Моран быстро от неё отказывается как от неуместной. Сделать такой ход означало бы декларацию продолжения взаимного флирта, а какой в нём смысл без хотя бы отдалённой возможности достижения победного конца?

   По отсутствию реакции на своё маленькое заявление он понимает, что попал в точку. Скука, вот что правит разворачивающейся между ними драмой. Зашкаливающая в случае с Мориарти, почти (?) живая, но такая банальная Скука и всего лишь его желание себя занять. Джим не то чтобы хотел его, Себастиана, там внизу, устраивая выпендрёж со сниманием белья, по сути, ему наверняка всё равно было, кто в этот момент попадётся в его сети. Интересно, этого мужика в ванной он тоже трахнул, прежде чем вывернуть на изнанку? Что вообще это за чёртов хрен испортил Себастиану выполнение работы, вечер и целостность восприятия самого себя на ближайшие пару вечностей?

   Эти мысли выводят из себя, поэтому полковник с какой-то особой злостью прокручивает большим пальцем кремень своего зиппо с выгравированным по заказу на матовом боку тигром. Зажигалка, словно обидевшись на такое совершенно незаслуженное поведение хозяина, даёт сбой, а потом и ещё один, просто высекая искры и не желая воспламенять пропитанный ярко и щекочуще пахнущий бензином фитиль. Уже почти готовый бросить это дело, хлопнуть крышкой и воспользоваться спичками, что попались ему в верхнем ящике столешницы, Моран пробует один последний раз, и у него получается. Ярко-оранжевое пламя вспыхивает, удивительным образом не спалив и окружающую их атмосферу - впрочем, та давно утратила для него уже ту невероятную остроту, горячность и взрывоопасность, которой была пропитана этажом ниже, - облизывает и подпаляет подставленный снайпером кончик сигареты. Он моментально и глубоко затягивается - привычное ощущение дыма в лёгких почти вырисовывает в голове Себастиана весь тот витиеватый путь, что требуется пройти этому отравленному воздуху по его организму и обратно. С каждым вдохом, каждой затяжкой, он словно чувствует каждый уголок своих лёгких, каждую их клеточку, которая медленно умирает под никотиново-смоляной пыткой. Иногда ему даже бывает от этого жутковато до гусиной кожи на руках, но курить он не бросает. Потому что это расслабляет, потому что ему нравится процесс, звук, с которым разжигается и тлеет сигарета, ему нравится стряхивать с неё пепел и воображать, будто каждый раз внизу под падающими сизыми хлопьями будет Джим. А ещё - потому что вокруг Мориарти всё разрушается, подчас самостоятельно, как и он сам - изнутри. Медленное и тоже латентное, очень пассивное убийство в рассрочку с приставкой [само].

.
   Мориарти тоже тот ещё мудень со своей грёбаной скукой. Он почти одурачил Морана - ещё немного, и чёртов консультант повесил бы на один из своих метафорических крючков его голову (или ещё какое место, а?) как очередной трофей. Почти. Но не сдержался, не доиграл, выдал себя с головой так неожиданно и.. глупо? Но вряд ли полковнику повезёт так дважды, посему нужно засунуть себе своё желание вперемешку с этим.. влечением куда подальше и никогда больше не вспоминать.

   Почему-то понимать это практически больно и невероятно жутко бесит. Так бесит, что Моран внезапно для себя провисает на самой грани, едва сдерживаясь от того, чтобы не стиснуть и не переломать тонкие фарфоровые пальцы ирландца, а потом одним чётким движением не размозжить его сраную гениальную голову о деревянную плоскость стола. Вот это было бы номер - не ожидал, сука, да? Вот тебе и потеря моего контроля во всей своей красе, нравится?

   Какая глупая была бы смерть для Наполеона преступного мира - напоролся на свою же собственную отвёртку, взяв не той стороной. И самое то для Паука - быть раздавленным. Но от этой внезапной вспышки жгучей ярости у него даже мускул на лице не дёргается - не зря он снайпер. Лучший в своём роде. Единственный. Он словно бы рождён, чтобы держать в руках стрелковое оружие. Винтовка в его руках становится продолжением, неотъемлемой частичкой его тела, верной и послушной. Полковник Моран может и умеет отнимать любую жизнь абсолютно любым предметом и даже его отсутствием. Он всё-таки второй по опасности человек в Лондоне, далеко безотносительно Мориарти. Полковник Моран тоже может убить вас и чашкой чая, вот только Джеймс предварительно его выпьет, а Себастиан плеснёт вам в лицо.

   Именно поэтому он сейчас и сидит здесь - какая ирония - и "снайпер" это не просто какая-нибудь там профессия, она требует адской выдержки. Как раз такой, которая нужна, чтобы снести характер и все особенности Мориарти и выжить рядом с эпицентром его бушующего урагана.

   Но он всё-таки позволяет себе другое хулиганство, располагающееся на самой-самой границе с хамством и откровенным вызовом. Глядя прямо в тёмно-шоколадные глаза напротив, он выдыхает дым от следующей затяжки в самодовольное лицо босса. От этого даже становится чуточку легче, и вспенившийся в нём гнев затихает, переставая так пузыриться и жаждать выплеснуться наружу. Он только дышит чуть медленнее и глубже обычного, обхватывая себя одной рукой и упирая в неё локтем ту, что с сигаретой. Выглядит достаточно колоритно, когда вы бледны аки смерть, а ваши суставы забрызганы особенно яркими и крупными "солнечными пятнышками".

   Женщины страшно любят эту его особенность - не так часто в жизни попадаются люди, столь гармонично усыпанные природной корицей почти с ног до головы. И он успел подметить, что и Мориарти на них заглядывается - не потому ли прозвучала эта ремарка про майку? Нет, Себастиан. Нет, нет, нет.

   В детстве его из-за этого дико дразнили. Он был мал, худ, рыж и покрыт веснушками, будто белый лист бумаги, на который стряхнули придорожную грязь. Какими только словами его не обзывали, толкая в канаву сбившиеся в кучки ровесники, а иногда и дети сильно старше. Всё это продолжалось, пока Себастиан наконец не понял, как правильно дать отпор - с первоначальным построением плана у него всегда было значительно хуже, чем с последующей реализацией. Он тогда почти выбил одному из обидчиков из рогатки глаз - устроил в ветвях дерева засаду и выстрелил. Без предшествующего нападения, без угроз или предупреждений. Тихо, тайно, незаметно. Почти не потому что промахнулся, а потому что попал. Следующая жертва слетела с горы на велосипеде без тормозов и сломала ногу. А вот третий из нападавшей на него группки встретил Себастиана лично. И ушёл домой с двумя сломанными пальцами и без ногтей, никому никогда не рассказывая, как именно это произошло. Больше его не трогали - новости о появившемся в округе хищнике в среде стервятников распространяются быстро.

   Полковник снова затягивается, прищуривая один глаз из-за идущего от сигареты едкого дыма, и вспоминает это движение. Как Джим скользнул ладонью вверх и дотронулся до нитей и кожаных жгутиков на его руке, старательно воздерживаясь при этом от того, чтобы коснуться кожи даже случайно. Ничего, наверное, такого - Моран во многом сам его приучил, избегая его контакта в прошлом. Но только ли в этом было дело? И Себастиан не без вязко разливающейся по всему телу досады вдруг понимает, что не только он отгораживался всё это время от Мориарти защитной стеной своего практически материального спокойствия, но и Джим отгорожен от него тоже. Причём не просто какой-то стеной своего комфорта или субординации - консультант в принципе существует на другом уровне реальности, абсолютно  для полковника недоступном. И если Мориарти, возможно, и может переходить между мирами, то полковник, само собой разумеется, нет.

   После этого неожиданного - но ведь столь очевидного! - откровения, глядя в бездонные сверкающие глаза напротив, страшно, просто не-вы-но-си-мо хочется выпить, но за оставленным на его половине стола ромом нужно будет встать. А тело как-то враз нехорошо потяжелело, и двигаться особо сейчас совершенно не хочется. Потому Себастиан опускает глаза и лишь затягивается в один последний раз, чуть не докуривая сигарету, а потом отрешённо тушит её о дно небольшой чашки, которую успел до этого сцапать с кухонной стойки и в которую стряхивал всё это время пепел. Его глаза чуть тухнут, а в голосе внезапно проскакивают оттенки лёгкой усталости.

   - Ты любишь сочинять истории, босс, - говорит он, всё ещё глядя в пол. - Вот ты мне и расскажи, откуда. - Потом Моран берёт со стола перочинный ножик и снова чуть подаётся вперёд. - И давай вторую руку.

   Стоит ли охотиться на зверя, который живёт в параллельной вселенной?..

[SGN]If it keeps on rainin', levee's goin' to break
If it keeps on rainin', levee's goin' to break

When the levee breaks I'll have no place to stay[/SGN]
[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-09 16:04:39)

.
   Версия про школьную подружку заставляет Себастиана улыбнуться. Вполне натурально и естественно, по-настоящему - впервые, наверное, за весь вечер, а то и последние чёрт знает сколько дней. Слова Мориарти редко вызывают у него искреннюю улыбку, ту самую, которой улыбаются в повседневности самые обычные люди. Себастиан же Моран, вопреки собственному мнению о себе и, в общем-то, фактической принадлежности к этой категории людей, в полном смысле слова обычным не был. Потому что ежедневно, ежечасно, ежеминутно, подчас без перерывов на обед и сон имел дело с ним. Это накладывало отпечатки. Впрочем, судя по всему, не на всех.

   Полковник тоже кое-что разузнал о боссе и подробностях его привычек.. пристрастий? Подхода к отбору персонала и тонкости общения с ним. Он не услышал рекомендаций и характеристик, разумеется. Главным образом потому что слышать их было особо не от кого. Но что ему удалось узнать, так это то, что до него никто дольше пары месяцев - ну ма-а-аксимум полугода - на этой должности не задерживался. А он вот застрял. Мимикрировал под эту гадину, подстроился под его кровоточащий горьковатой и липкой чернотой разум, научился выживать рядом {и только рядом} с ним.

   А улыбается он потому что никакой школьной подружки у него не было. Вернее, их было столько, что ни одна просто и помыслить не могла о том, чтобы даже попытаться оставить Себастиану на память о себе какой-нибудь след. Кроме исцарапанной спины и, может быть, трёхмесячного кожного раздражения в паху. Одно - потому что было слишком хорошо, второе - потому что слишком хорошо было слишком многим. Женская месть бывает нелепа и страшна.

   Кусочек первый.

   Версию о плетении фенечек в засаде мог сгенерировать только разум человека, который никогда в ней полноценно не сидел. Если, разумеется, имеется в виду настоящая засада, а не эта полицейская хрень, когда они литрами хлещут дряной кофе и соревнуются друг с другом в том, кто быстрее и громче захрапит. На работе и в засаде, как соизволил выразиться любимый шеф, Моран сам обращался в хищника, подобие того самого тигра, который упоминается следующим пунктом. Он охотился на каждого своего "клиента", любовно и увлечённо собирая о нём каждый факт, требовавшийся для выполнения задания.

   Кусочек второй.

   Но и тигры тоже мимо.
   Мимо?
   Господи, Джим...

   "Моего" снайпера этим тихим переливающимся голосом звучит так неожиданно сладко, что занимающиеся чисткой второго набора ирландских ногтей пальцы полковника замирают, а по его спине от самого затылка сбегают волны мурашек, одна за одной. И он медленно поднимает на Джима глаза. "Не буду спать ночами." Ага, щ-щ-щас, конечно. Не позволяй этому змею одурачить себя снова, Себастиан.

   Да, звучит приятно. Да, он может сколько угодно самому себе противиться в мыслях, но ему приятно осознавать, что Джим хотя бы в теории мог думать о нём ночами. Но нет. Это всё тоже от скуки - Скуки - и маниакальной страсти всё контролировать и всё знать. Совершенно ничего личного. Совершенно не о чем думать и говорить.

   Но про неожиданные цветные нити и шнурки на руке он всё равно ничего не расскажет. Всё подмечающий, дотошный и адски внимательный Джим Мориарти. Четыре года мы работаем вместе, скоро полтора как живём под одной крышей, а ты только сегодня заметил... Что почти каждый раз - впрочем, без какой-то особой схемы - эти браслеты на его руке разные. То что-то плетёное из тонких нитей, то грубый и натирающий временами даже запястья паракорд (с него всё в своё время начиналось), то кожаные жгуты в обработке или без неё. Иногда даже именно браслеты - тонкие металлические не полностью замкнутые кольца, гладкими шариками на концах ложащиеся в выемки над косточками запястья.

   Себастиану невозможно нравится ощущение этих вещиц на запястье и то, как выглядят его тонкие бледные руки с этими аксессуарами. Но он прекрасно осознаёт, что это - признак. Запоминающаяся деталь для всего остального окружающего мира. {Для всего, кроме Мориарти.} Поэтому на работу он носит только длинные рукава. Потому что - давайте смотреть в глаза правде - всё его тело это огромная запоминающаяся деталь. Проклятые веснушки.

   Но дело не только в этой маленькой странноватой для человека его характера слабости. Эти нити, эти вещички (кажется, их принято называть шармы?), что болтаются или нанизаны порой на них, это всё - его точки привязки. Его собственные маленькие якоря в стремительно сменяющейся обстановке. До жизни с М он не менял их так часто - не было надобности. Но с Джимом он не только лишился своей прежней жизни, он лишился такого элементарного и повседневного понятия как "дом". Конспиративные квартиры, "засады", многодневные командировки, какие-то дыры, в которых ему приходилось прятаться, кусты в парке и даже яма на кладбище, где ему приходилось ночевать. По сути он и не живёт где-то конкретно, всегда существуя там, где указал ему Мориарти. Квартира ниже приютила их пока на самый длительный период из всех, но и ей, видимо, пришла пора смениться. В каком-то смысле, можно - как бы дико это ни звучало - сказать, что его дом это Джим. В очень, очень переносном и сильно-пресильно натянутом смысле. Искажённом и диковатом, как и всё, что есть у них.

   И вот наравне с великим и ужасным Мориарти, на чьей орбите он беспрестанно вращается, никогда не удаляясь слишком {достаточно?} далеко, есть браслеты. Всё то, что он ими символизирует и что в них вплетает. Многие он делает сам, добавляя в них элементы текущего задания - вместо заметок в блокноте или на телефоне, он нанизывает слова и указания Мориарти на эти своеобразные паутинки и обматывает ими свои руки. Так они всегда им ощущаются, всегда на виду.
    А ещё есть трофеи. Нет, нити вовсе не символизируют убитых им тигров - они отражают души, отнятые им у людей.

.
   То, что Мориарти собирается что-то выкинуть, ощущается им секунд за тридцать до того, как Моран перехватывает этот взгляд. Он настораживается, но точно предугадать действия консультанта невозможно, посему всё, что ему остаётся - только ждать.

   Себастиан, как в замедленной съёмке наблюдает за движениями пальцев босса и чуть приоткрывает рот, медленно вдыхая и задерживая дыхание, когда тлеющий бычок замирает над самой его кожей. Полковник не отдёргивает руку, он лишь представляет себе, как его молочная кожа нагревается, краснеет идёт волдырями, а потом лопается и сползает слоями, как обожжёный  пергамент. Слишком красочно для обычной сигареты, но и Моран уже давным-давно не в самом ясном и чистом сознании. В конце концов, он пил.

   Только Мориарти отчего-то не обжигает его, он смещает руку и тушит проклятую сигарету об себя. Это скорее рефлексы, хоть и сильно, непростительно сильно запоздавшие - он должен был догадаться, среагировать раньше, постараться просчитать поведение этого шизика, в конце концов. Полковник дёргается и накрывает ладонь ирландца своей - он всё-таки его телохранитель, и защитить несносного придурка, пусть даже от самого себя, его первейшая задача. Если бы только Джим...

   - Господи боже, Джеймс... - с какой-то невероятной досадой выдыхает Себастиан, опуская голову и зажмуриваясь.

   Он замирает так на несколько долгих секунд - с низко опущенной головой и закрытыми глазами, всё ещё держа пострадавшую руку Мориарти в обеих своих, и чуть болезненно морщится, думая про себя: "Началось". Членовредительство, направленное на самого себя - что может быть хуже? Моран защититься от Джеймса сможет, но как защитить его самого от этой едкой дряни, перекатывающейся внутри и мутящей его рассудок до состояния такого идиотизма? {На сколько же тебе должно быть скучно, Джим?}

   До полковника вдруг доходит, что он мало того, что продолжает сжимать ладонь консультанта, он, кажется, все эти мгновения бездумно поглаживает большим пальцем его бледную нежную кожу, желая усмирить и уменьшить болезненные ощущения от столь грубого нарушения её целостности. Себастиан резко поднимает голову и убирает одну руку, делая себе ментальную пометку спрятать от Джима подальше зажигалку, сигареты, всё, что колется и режется, и всё-превсё вообще. Ему что, придётся теперь просидеть рядом с ним до утра, карауля эту заразу?

   - Думаю, вопрос "Зачем?" начисто лишён смысла, да, босс? - лазурь сверкает обиженным холодом. Потому что Мориарти застал его врасплох, хоть о бредовом течении его мыслей вполне можно было догадаться чуть раньше, но достаточно раньше, чтобы предотвратить.

   Глядя на Джима, он замечает мельчайшие капли крови у того на губах, и почему-то это распаляет ещё сильнее. Во всех смыслах. Кровь Мориарти и без того действует на одного Себастиана как на целую стаю изголодавшихся акул. В нём в едином порыве без контроля и управления врубаются на полную сразу все инстинкты. На кратчайшее мгновение снайпер задыхается от порыва откинуть в сторону всё ещё разделяющий их стол, схватить Джеймса за голову и впиться в его губы, слизывая и жадно впитывая каждой частью своего естества эту кровь. Поцелуй был бы жарким, хаотичным, как сам Джеймс, и рваным, даже изодранным, как самоощущение Себастиана, которого последние пару часов швыряет туда-сюда, раз за разом проверяя на прочность.

   Великие силы, как же он этого хочет - перестать сопротивляться, прекратить все эти препирания и остоебавшие дурацкие игры хотя бы на пять жалких, невыносимо коротких минут и почувствовать его. Ощутить его эфемерную кожу под пальцами, схватить за волосы, внося хаос в нарочито выверенный и упорно поддерживаемый образ, почувствовать его естественный аромат и почти наверняка сносящие крышу феромоны, а не извечный дорогой парфюм. Просто его, просто Джима, можно даже без Мориарти, лишь бы на него в ответ смотрели, рассыпая вокруг себя звёзды, эти сумасшедшие тёмные глаза. А дальше может быть вообще всё, что угодно. Наверное?

.
   Стоит ли охотиться на зверя, который живёт в параллельной вселенной?..

   На этого - стоит. Стоит того, чтобы биться в разделяющую их плёнку головой, расшибая в кровь и её, и руки. Стоит того, чтобы терпеть весь этот его детский идиотизм. Стоит того, чтобы хотя бы попытаться выманить его на свою сторону, заставить его захотеть перейти черту или хотя бы... Приоткрыть завесу.

   - Просто.. - начинает полковник, но тут же осекается.

   {Что, что, что просто, Себастиан, что? Что ты хочешь от него услышать? Что ты хочешь спросить? Ты ведь большой и умный мальчик, ты же понимаешь, что у тебя с ним всего два выбора - Забыть. Оставить. Выбросить из головы прямо сейчас. Раз. И. Навсегда. Или отсечь всё остальное, забыть про жмурика внизу, про свою гордость и ослиное упрямство. Забыть про какой-то там образ, про его занюханное самомнение и все те блядские шуточки о тебе. И просто взять то, что тебе причитается. Потому что ты, мать твою, охотник. А эта сводящая с ума ирландская сучка - твоя добыча.
   Эта его склизкая чёрная дрянь крутит им как хочет, почему не можешь ты?}

[SGN]If it keeps on rainin', levee's goin' to break
If it keeps on rainin', levee's goin' to break

When the levee breaks I'll have no place to stay[/SGN]
[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-10 05:52:09)

[audio]http://pleer.com/tracks/882409ohNn[/audio]
Ludovico Einaudi - The Days

---

.
   Моран привычно вздрагивает, когда пальцы консультанта обвивают его опущенное запястье. К таким его "прикосновениям" он уже привык и не включал их в часть своего восприятия - обычно Джим цеплялся так за его руки только в моменты, когда его одолевала она, как тогда, внизу, когда он размазывал по чистой коже Себастиана чужую кровь. Но уже через пару мгновений - лишь два удара сердца - он понимает, что что-то не так, и это прикосновение другое. Не резкое и судорожное, не острое - оно не ощущается так, будто в его руку вцепляются ледяные тонкие лапки безумного Паука. Это прикосновение человеческое, и Джим неожиданно аккуратен в своей настойчивости, когда подносит его ладонь к своей перевёрнутой и кладёт сверху.

   К этому моменту Себастиана уже изрядно потряхивает от диких контрастов, но всё происходит так осторожно и неожиданно, так, как между ними ещё никогда не было, - да полковник и не представлял, что с Мориарти так вообще бывает, - что он замирает и не двигается. Почти не дышит, боясь даже глазами пошевелить, чтобы не спугнуть Джеймса и это его настроение. Он просто смотрит, смотрит, смотрит в эти тёмные глаза, пытаясь понять, что же он видит в них сейчас. {И что хочет увидеть.}

   И об остальном в данный момент ему говорят только ощущения - опустевшая ладонь, что лежит на столе, почти вслух сожалеет о потерянной тяжести, с потерей ей тактильного контакта он будто лишился чего-то важного, какой-то очень недостающей части. Маленькой, далёкой и неопределённой, но его. Моран облизывает губы и удивлённо чуть склоняет голову в сторону, когда Мориарти кладёт его вторую руку в свою ладонь и опускает пальцы себе на запястье, словно вынуждая его чувствовать свой пульс.

   Это как-то слишком, через чур странно даже для него, нет, не Мориарти, Себастиана. Потому что внутри от этого пульса всё замирает и несколько раз переворачивается, подкатывая затем к самому горлу. В глазах на мгновение темнеет, когда снайпер опускает их на то место, где у всех обычных людей и - как оказалось! - у гения преступного мира тоже располагается самое обычное, вполне себе живое сердце, и снова поднимает вверх. Пульс Джима тонкий и какой-то неровный, то ли танцующий одному ему ведомый танец, то ли бьющийся в агонии и пытающийся не скатиться вниз. Он стучит у полковника в ушах, оглущающе, оттого, наверное, уже давно ставший знакомым голос Мориарти звучит совершенно иначе.

   - Я не.. - отзывается было Себастиан, собираясь сказать "Что? Я не знаю твой чёртов ирландский" {но  я почему-то знаю, что это он} и замирает с приоткрытым ртом, чуть хмурясь и на секунду увеличивая наклон головы.

   {Эта его склизкая чёрная дрянь крутит им как хочет, почему не можешь ты?}
   Потому что она им крутит. А я не хочу... ни крутить, ни обращать в свой безвольный трофей. Я.. хочу, чтобы он был собой. Хочу видеть как в его глазах рушатся режимы и государства, империи обращаются в пыль, как в них сверкают Вселенные и гибнут галактики, как весь огромный багаж человеческих знаний стыдливо меркнет и отворачивается от того массива запредельных идей, концепций, пониманий и знаний, что вмещает его голова.
   И если брать, то брать его, в полном сознании и чистоте восприятия. Я не дам ей ни одного маленького куска {ни его, ни} себя.
{Так очисть его, ну же, Сэб!}

   - Да, Джеймс, - с трудом выговаривает полковник, потому что во рту вдруг резко пересыхает. - Это слово.. mo.. - он мотает головой, потому что не может повторить за Мориарти - ирландский слишком непривычен, и слишком-слишком сложен для восприятия с одного раза. - Это пульс?

   Он слегка обхватывает пальцами руку консультанта и медленно наклоняет в сторону, ставя их ладони на ребро - чтобы обожженная кожа не касалась усыпанного сигаретным пеплом стола. Эту небольшую, но всё же рану надо бы скорее обработать, но пока... пока они делят этот необычный момент соприкосновения, и Себастиан ощущает на своей коже электрические разряды, понимая, что завесы между ними нет. Его зверь вдруг сам вышел из-за вечно скрывающей его пелены, будто бы захотел стать осязаемым.

   Это что, какой-то новый уровень коварства? Ещё более изощрённая уловка этих двух спевшихся неведомых тварей? Что за игру ты ведёшь, Джеймс Мориарти? И какая роль в ней уготована мне?..

   Но ещё есть ирландский. Этот необычный голос, изменившийся, полнящийся каким-то непривычным для Паука ощущением взгляд и ирландский. Эта его чёртова С(к)ука, его мутное и густое чёрное безумие никогда не говорило на нём. Что удивительно, родной для себя язык Мориарти употреблял очень редко. В основном когда ругался или когда желал дополнительно унизить Себастиана ещё и непониманием того, что он говорил. Моран всегда поступал одинаково в таких случаях - упирал взгляд в стену чуть левее и выше - вы всё правильно поняли - виска шефа. Он, в свою очередь, знал, что ирландца это раздражало, что он предпочитал полноценный визуальный контакт, хотел видеть своё отражение в ясной и упрямой лазури. Но Себастиан сжимал в кулаках своё яркое желание заставить Мориарти видеть себя, заставить хотеть смотреть, и сатисфакции ему не давал. Их вечная маленькая игра, своеобразный танец двух волеизъявлений, двух упрямств, двух..

   Неужели сейчас перед ним именно Джим?
   {Сейчас или никогда, Себастиан.}
   Сейчас?
   Или никогда?

   Сейчас?
   Сейчас!
   Сейчас?!

   Себастиан...

   Ты такой же ненормальный.

.
   {Во скольки вселенных это было?
   Сколько таких Себастианов смотрит сейчас на своих Джимов, мучительно пытаясь решить - да или нет? Сколько хоронит их, не успев прийти домой вовремя? Сколько раскроило им терзающую вечность назад башку о стол? Сколько ещё перерезало глотку или вены (обоим?) перочинным ножиком? Скольким обожгли руку, а может, кому-то выжгли сигаретным бычком их рабочий глаз?
   Где-то, может быть, они ненавидят друг друга до потери сознания, где-то не знакомы вовсе. Где-то Джим Мориарти распорол в тот самый раз Себастиану лёгкое. Где-то Моран вогнал консультанту под рёбра нож. Где-то, может быть, их вообще обоих давно нет. А где-то, возможно, существует мир без игр, где всё просто, где Себастиан может защитить его, где не сопротивляется и не калечит себя Джим.
   Но ты, дорогой полковник, именно здесь и сейчас, со своей версией, без всяких "если", и он заставляет тебя чувствовать свой пульс...}

.
   В пределах поля Мориарти его в остальное время рациональный и привычный мир рушится. Отступает на второй план. Рядом с Мориарти -  Бермудский треугольник, Мёртвая зона, абсолютная потеря навигации. Здесь смещены полюса, магнитные поля пульсируют в бешенстве, оттого зона слишком изменчива и у неё просто не может быть карт. Моран пытался начертить свою, нанести на неё хоть что-то, но только ещё больше запутался. Попытался сделать какие-то зарубки, словно на деревьях в лесу, расставить тут и там маяки, и вот теперь наблюдает, как они с оглушительным треском лопаются, ярко взрываются и столь же ярко и задорно горят. Даже не по очереди.

   И всё, что остаётся это никогда не меркнущий - да, сменяющий оттенки и затуманивающийся, но не меркнущий - свет в шоколадно-обсидиановых глазах.

   Полковник Моран ни хрена не мотылёк и вовсе даже не бабочка, но вдруг резко подаётся вперёд, в очередной раз перегибаясь через стол, и всё-таки впивается в тонкие и бледные губы Джима. Но не так, как до этого себе представлял - за прошедшие минуты оттенки сместились, обратив его инстинктивный порыв и животное требование в какую-то донельзя неприличную для человека его характера пробу пера. Он будто ворует этот быстрый и порывистый поцелуй, да почему "будто?" - ворует! - у заносчивого Мориарти, у себя, у Вселенной, у логики и адекватности, у Хаоса и Порядка вместе взятых, у этой вонючей Скуки, мать её, у всего.

   Пан или пропал, Себастиан.
   Пан или пропал.
   Пан?..

[SGN]If it keeps on rainin', levee's goin' to break
If it keeps on rainin', levee's goin' to break

When the levee breaks I'll have no place to stay[/SGN]
[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-11 15:03:12)

[audio]http://pleer.com/tracks/13217326nrHB[/audio]
Ludovico Einaudi - The Tower

---

.
   От Мориарти пахнет густоватой смесью ментола - от геля для душа и этой химической приблуды из сигарет - чистого тела, табачного дыма и пряного алкоголя. Не самый фантастический запах, но Себастиану нравится, потому что, как ни крути, а это именно аромат его босса. Чем ещё должен пахнуть Наполеон криминального мира, имбирным печеньем и вафлями? К тому же, сам Моран вряд ли сейчас пахнет лучше - всё теми же сигаретами и алкоголем с примесью уже просто въевшегося в кожу и волосы запаха оружейной смазки и пороха, а, может, и не выветривающегося амбре чужой пролитой крови, которой просто внешне не заметно, но в которой Себастиан уже давно скрылся с головой.

   Он, в общем и целом, наверное, невыносимо противен и гадок вечно чистому, выхоленному сверхгениальному аккуратисту-боссу. Такой приземлённый, несколько суток не спавший в нормальной постели и не видевший в глаза ни чистую раковину, ни душ.

   Джеймс дёргается от их соприкосновения, и Себастиан ждёт, что его оттолкнут, разорвут всякий контакт и отпихнут, уперевшись в грудь обеими ладонями - резко, сильно, зло. Быть может, ударят по лицу, потому что какого хрена, Моран?! Потому что, да, там, внизу, будучи насквозь чокнутым, Мориарти, может, и хотел его, но он хотел, чтобы снайпер слетел с удерживающих катушек и просто выебал его, как последнюю шлюху, - жёстко, грязно, больно, заламывая руки и выкручивая суставы. А то, что Себастиан делает сейчас - совершенно из других спектров восприятия и категорий, оно иное, почти нежное и проникновенное, в отличии от бездумного перепихона, оно, прежде всего на беду самого полковника, формирует связь.

   {Мориарти - как наркотик. Мориарти - паучий яд. И его сознание отравлено им полностью, пропитано насквозь и истекает им, словно кровью.}

   Поэтому ему тяжело будет быть отвергнутым. Но он выдержит, справится, он прошёл войну и выжил три месяца в джунглях, брошенный основной группой, у которой был проводником. Или..
   Когда Джеймс касается его затылка, а потом запускает пальцы в волосы, всё его естество рефлекторно сжимается, ожидая атаки. Вот оно, вот сейчас шеф сожмёт их в кулак и оттянет со всей силы назад его голову. Он уже даже видит дикую, необузданную злобу и мрак в его карих глазах. А потом его лицо скривится в победной усмешке, и Скука блеснёт где-то на чёрном фоне, когда Паук восторженно бросит "Попался. Я знал, что ты не сможешь сопротивляться, Бааасти."

   {Да, Джим.
   Я проиграл.}

   Или пропал?..

   Но вместе всего этого полковник не без облегчённого удивления ощущает лёгкое подобие отклика, а рука в волосах - не для того, чтобы убрать его от себя, а наоборот - сделать ближе, удерживать, не отпускать. И тогда Моран сильнее подаётся вперёд, делая обрывочный, ворованный поцелуй настоящим, ощутимым, глубоким, разделённым на двоих. Ему страшно, почти до физической боли на коже не хочется отпускать руку Джеймса, чтобы не терять из спектра ощущений его ускоряющийся и становящийся всё более хаотичным пульс. Но целоваться через стол неописуемо неудобно, поэтому приходится.

   Себастиан поднимается со своего стула, не отрываясь от неожиданно мягких губ ирландца и делает шаг вперёд. Подходит ближе к сидящему Мориарти, вынуждая его чуть откинуться назад и задрать голову навстречу склонившемуся над ним чуть ли не в два раза снайперу. Как и жаждал всего какие-то мгновения до этого, он обхватывает обеим руками лицо Джима, но не грубо и требовательно - сейчас, теперь нет. А аккуратно, даже как-то растерянно. Сейчас и такой Джеймс для него - как хрупкая фарфоровая фигурка, как волшебной гармонии невероятная мелодия, произведение искусства небывалой красоты. Всё то, что олицетворял собой Мориарти, всё то, что - сознательно или без - он все эти годы учил Морана ценить.

   Потому что сейчас он был собой, был настоящий.
   Когда Джим был под Скукой, это было похоже на непрекращающийся худший в мире наркотический трип. Он был буйным, резким, страшным. То бился в агонии обо всё, что было вокруг, то повисал безвольной куклой или сворачивался калачиком на полу, то превращался в то вязкое и склизкое, тянущееся к вам и обволакивающее чёрное пятно помутившегося сознания, как то, что было этажом ниже на полу. Только бывало хуже, в разы хуже. А ещё он был тогда слишком смелый и сверх наглый, он источал эту дрянь, распространял вокруг, выбрасывая время от времени особо ядовитые сгустки, как Солнце выбрасывает протуберанцы. Только эти были чёрные, словно фонтанчики запредельной нечеловеческой боли и ужаса из самого сердца абсолютной тьмы.

   И вот сейчас, под чуть подрагивающими от переполняющих его непривычных и незнакомых чувств и ощущений пальцами Себастиана, Мориарти совершенно другой. Полная противоположность себе сломанному. Начиная с белого и пушистого халата, создающего впечатление того, что Джим чуть светится изнутри, заканчивая нежной мягкостью его губ. И Моран совершенно автоматически подстраивается под это настроение, заключая голову консультанта в свои ладони так, чтобы мизинец одной руки спускался к его шее и укладывался на неё в особом месте, снова ощущая этот перехватывающий дыхание пульс.

   Мориарти - сладкий яд, и он просто захлёбывается в нём. Но, как раз потому, что Джеймс кажется сейчас таким хрупким, таким тонким, словно крылья сказочной феи - фу, боже, откуда в тебе вообще такие сравнения, Сэб? - на фоне всё равно маячит и зудит острым свёрлышком в мозгу мысль об ожоге. Он должен, должен, должен, просто обязан обработать Джиму рану. Вот сейчас, ну же, вот, вот, вот..

   Sebastian slides down from his lips, still kissing, goes along his jaw line almost up to consultant's ear. Then down and down again, kisses his neck deeply, passionately. Moran licks and carefully bites pale skin of his favourite Irishman, taunting him, and then gets a bit carried away in the next kiss and leaves a bright red mark that will burn there for a couple of days literally screaming I was here. And so colonel goes back up to Moriarty's ear and with somewhat great effort manages to murmur under his breath:

   "God, I want you, - Sebastian nestles his nose tip against his ear and slowly strokes its rim going up and down. - But need to fix your hand first. Those burns can leave nasty scars, Jim... Trust me."

   Trust me.
   {Jesus fucking Christ, Moran, is this a word you ever say to Moriarty? Is he even aware what that thing means?}
   He eats the food I make, of course he knows and he trusts me. Usually.
   {You're just pathetic. Despisable fool.}
   Well, that's as maybe.

   "Could you please give me a moment to get the first aid kit? Just stay, - with me, - here and don't hurt yourself more, will you?"

   Полковник знает, что аптечка здесь же, на кухне. В одном из шкафчиков в паре метров от них, но ему всё равно боязно отойти, потому что так он будет вынужден перестать его касаться. Кто знает, что успеет произойти за те несколько минут, что контакт, удерживавший Джима здесь и отгоняющий Скуку, будет утрачен? Но он прекрасно помнит, какими бывают следы от ожогов. Паучий палач сам не единожды тушил о людей сигареты, причём не только о руки, причём не всегда так быстро убирал бычок.

   Какая-то часть его всё ещё воспринимает Джеймса ребёнком, поэтому, движимый приступом заботы, он коротко целует его в лоб и взъерошивает волосы. Совсем как ему самому мать в детстве, когда он разбивал коленку или возвращался домой после очередной взбучки, пока эти самые взбучки не стал устраивать остальным сам. Он помнил это ощущение, это тепло и чувство защищённости, уверенности в том, что кому-то не всё равно и он в любой момент готов встать на твою защиту - только скажи. Полковник понимает, что Мориарти подобного не скажет никогда, так пусть.. пусть просто знает. Если тонкости межчеловеческих связей и отношений так далеки от его гения, что он до сих пор не догадался о том, что Моран столь глубоко влип во всё это {влип в Мориарти}, что защитит его и ценой своей жизни - или хотя бы попытается - от всего и всегда.

   Аптечка находится с третьего раза, но всё равно это быстро. Он лично её собирал, а это значит, что в ней присутствует практически всё и даже больше. Тут есть и адреналиновый шприц с длинной иглой, что пройдёт и через грудную клетку, и инсулин, и море болеутоляющих, и даже парочка нейролептиков - на случай, если будет совсем швах - и тонизирующие, и усыпляющие, и вообще всё, что угодно, включая даже витамин C. Но сейчас Морану нужно не так много - что-то для дезинфекции, вата, стерильные салфетки, мазь от ожогов, бинты.. Он думал о пластырях, но те слишком ненадёжны и частенько срываются в самый неподходящий момент. Ещё через минуту у него уже есть всё, что требовалось, разве что из обеззараживающего у него ничего нет. Вот это как обычно - его почему-то у них никогда и нигде нет.

   Постоянно кидая взгляды на сидящего за столом шефа, Себастиан достаёт из другого шкафа чистое кухонное полотенце - то как нельзя кстати имеет яркий красный цвет. Свалив инструменты для работы на стул, он широким движением отодвигает в сторону со стола всё ненужное, стирая своей же рукой насыпанный Джимом ранее пепел. Расстилает полотенце, потом наливает Мориарти полный стакан рома и ставит перед ним на стол. Задумчиво смотрит то на него, то на босса, затем молча моет руки и докидывает пару кусков ещё не растаявшего льда из миски в бокал.

   Разложив полотенце, он убирает в сторону медикаменты, присаживается и кладёт правую руку тыльной стороной на стол. Себастиан Моран не амбидекстер, как его ирландец, но то, что ему предстоит сделать, он может вершить и левой рукой. Закрыв глаза и как-то нервно глубоко вдохнув, он с силой и шумом выпускает обратно через рот воздух. Один раз, второй, третий. Потом, глядя Джиму в глаза, берёт его пострадавшую руку и кладёт на свою, сжимая его запястье всеми пальцами, не сильно, но настойчиво, уверенно и кивает консультанту, чтобы тот сделал то же самое. Кивает, а не говорит вслух, ожидая, что тот поймёт.

   А дальше свободной он берёт бутыль с оставшимся ромом и, сделав прям из горла неплохой такой глоток, медленно наклоняет её над их сплетёнными руками и льёт на ожог.
[SGN]If it keeps on rainin', levee's goin' to break
If it keeps on rainin', levee's goin' to break

When the levee breaks I'll have no place to stay[/SGN]
[AVA]http://s2.uploads.ru/dJmkE.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-13 02:18:15)

.
   Твоя боль - моя боль.

   Вот, что во многом значит это переплетение рук, потому что удерживать дёргающуюся ладонь Мориарти можно и совершенно другими способами, но он выбирает этот. Потому что конкретно сейчас ему кажется, что Джеймс должен знать. Что, возможно, ему нужно это знать. Хоть это и странно и нехарактерно для него самого до такой степени, что полковник просто отказывается думать об этом, всецело отдаваясь процессу обработки раны.

   Когда тёмно-карамельная жидкость соприкасается с ожогом, разбрызгиваясь слегка в стороны и тёмными пятнами впитываясь в полотенце, в этой фантасмагоричной атмосфере кухни снова звучит ирландский. И полковник почти улыбается, потому что - да, это - его Джим, снова в себе, снова свободен. И следующие слова лишь подтверждают это дополнительно.

   Себастиан фыркает и всё-таки позволяет себе довольно улыбнуться уголком губ в ответ на замечание, отставляя бутылку и осторожно обтирая ватой ранку, аккуратно вычищая ещё оставшийся местами пепел. Затем бросает короткий взгляд на Джима и ощущает лёгкое смятение от того, что босс чуть ли не в первый раз обращается к нему, используя эту форму имени. Он не уверен, что чувствует по этому поводу.

   Когда-то, в прошлой жизни, так его называла мать, и отчасти именно эта версия была окрашена в тёплые оттенки. Но за матерью в его воспоминаниях, в этой практически неразрывной эмоциональной связке, всегда неотступно следует отец. Спина в некоторых местах ещё хранит следы его чудесного воспитания, они другого оттенка, другой текстуры кожи. Его маленькие и не очень шрамы. Мориарти никогда не  видел их - полковник старался всегда держать спину прикрытой во всех смыслах. Сейчас, возможно, они выглядывали местами из-под майки, но он привык, что в таких случаях все обычно смотрели на другой след. Шрам от серьёзного пулевого ранения возле правой лопатки, чуть не отправившего в своё время Себастиана Морана на тот свет. Спереди выходного отверстия не было - пуля вошла и, сместив траекторию, застряла в суставе. Его даже нашли не сразу и, когда, наконец доставили в госпиталь, то буквально силками тащили обратно к жизни.

   Он получил пулю в спину не потому что бежал с поля боя, просто стреляли свои. Придя всё же в себя, спустя примерно неделю, тогда ещё капитан Моран, долго молча лежал на армейской жёсткой кровати и, пустым взором глядя в потолок, размышлял о том самом доверии. Эта штука была странной. Эфемерной,  легко разрушаемой, но устанавливаемой с невообразимым трудом. Он пытался постичь её заново, но та всё время ускользала, не давая ухватить себя за хвост.

   Ещё один шрам на спине, уже точно надёжно скрытый белой тканью, - широкая вертикальная полоса слева от позвоночника в районе поясницы. Младший проводник Рори неумело всадил в него свой охотничий нож на подступах к Западному Гхату и бросил умирать, уведя остальную группу в обход. А всё потому что деньги, потому что людям нельзя доверять.

   И вот теперь уже полковник Моран лежал под проливным дождём, чуть скрытый широкими сочными листьями, и смотрел в неимоверно далёкое пустое серое небо, выглядывающее островками из-за густых крон высоченных деревьев. Прямо над его головой возвышалась колония орхидей, обвивая один из стволов и нависая над Себастианом, словно посмертный венок. Обычно эти цветы располагались достаточно высоко от земли, но ему хватило вытянутой руки, чтобы сорвать одно нежное соцветие. Он никогда не был ни романтиком, ни философом, но сейчас, поднеся к лицу цветок, он думал, что совсем скоро точно так же умрёт, тихо и незаметно, тоже сорванный.

   Лепестки орхидеи словно блестят изнутри, они как будто перламутровые, широкие и мясистые; орхидея - далеко не самый нежный цветок. Но орхидея всё равно красива, а Моран - нет. Она часть целого, когда как Моран.. опять же, нет. И вместе с тем, как и человечество не заметит потери полковника, так и растение в целом не пострадает от потери одного лишь цветка.

   И всё равно это не значит, что он должен был срывать его.
   Моран сминает в руках лепестки, раздавливает и заставляет себя подняться, через боль и силу бросая Вселенной короткое "Чёрта с два".

   Наверное, у многих, кто возвращается с войны, проблемы с доверием. Наверное. Впрочем, если хорошо подумать, они почти у всех. И если Мориарти - просто запредельная лживая сволочь, которая вполне может элементарно не знать, что это, то Себастиана Морана слишком много и крупно предавали, чтобы он снова мог полноценно доверять.

   Почему он сказал Джиму именно эту фразу? Именно сейчас? Доверяет ли он ему сам? Он засыпает с ним в одном доме и тоже ест пищу которую иногда готовит босс. Получается, что да? Задумавшись об этом, Себастиан не замечает, как касается своей груди двумя пальцами и коротко ведёт ими наискосок по тому экспрессивному росчерку, словно мазку кистью, оставленному рукой Мориарти с помощью остро наточенного лезвия его собственного ножа. Движение неосознанное, абсолютно автоматическое - он делал так с тех самых пор, напоминая себе о.. обо всем, о многом. О своём месте в Сети, о хрупкости человеческой жизни, об опасности, что исходит от ирландца волнами, о том, что внешность может быть обманчива, а рост не показатель, о том, что его в очередной раз застали врасплох, о том, что такое доверие, о том, что Джеймс Мориарти может убить его в любой момент. Не обязательно собственной рукой, своими действиями, нет. Он строит планы, он даёт Себастиану задания, отсылает его выполнять приказ. И до сего момента снайпер даже не задумывался над тем, что всё его существование зависит от выстроенного плана, решения и настроения босса на столько. Стоит тому хоть раз ошибиться.. нет, ошибиться Мориарти не может, он может только осознанно решить. Или поддаться Скуке и скормить его ей, не поведя бровью - сколько таких Себастианов он уже успел сменить?

   Пальцы чуть подрагивают от этих мыслей, когда он выпускает запястье босса, чтобы нанести на растревоженную красную кожу заживляющий порошок, а потом противоожоговое.

   Но он всё ещё жив, верно? Даже после всех тех раз - где-то на его теле есть отметины, полученные уже во время работы на Наполеона преступного мира. У Мориарти в качестве поощрения вы не получаете звание работника месяца, к вам увеличиваются требования, а задания становятся более сложными. В качестве своеобразных повышений Моран получал не приказ о назначении, он получал заказ с подковыркой и большим жирным вопросом в конце - выживешь ты или нет, полковник? Тогда его ждали сюрпризы и море, просто океаны излюбленной шефом импровизации. И вот в них пару раз он неплохо огребал, но всегда возвращался. Злой, раздражённый, иногда только через пару дней - зализывал раны, не желая показаться ирландцу в помятом виде и дать ему почувствовать запах своей крови, - иногда он вышибал на входе ногой дверь. И всегда, всегда натыкался на чуть улыбающийся и невообразимо выводящий из себя довольный взгляд этих бездонных карих глаз. Мориарти будто знал, что Себастиан всё равно вернётся. Знал и ждал почему-то именно в тот момент - на столе перед ним, как правило, стояло два бокала чего-нибудь крепкого (чаще джина) и лежал какой-нибудь "сувенир". В один из подобных случаев и была как раз та самая матовая зажигалка с вычурным тигром на боку.

   - Сам виноват, босс, нечего было тыкать в себя сигаретой, - почти в тон ирландцу отзывается наконец снайпер и поднимает глаза.

   В ответ на него смотрят две чашки крепкого кофе, а вовсе даже не та воющая и расплёскивающаяся вокруг чернота. Моран задерживает на них взгляд чуть дольше обычного, запоминая эту чистоту и наслаждаясь ей, чтобы потом вновь вернуться к своему занятию. Он легонько опускает на стол ладонь Мориарти, чтобы вскрыть пачку стерильных салфеток и накрыть рану перед тем как наложить бинт. Вот всё и в относительной норме - если это слово вообще применимо к криминальному консультанту - снова встало на свои места, а каждый из них вернул свои прежние роли.

   Как теперь обратиться к тому, что было пять минут назад? Как поцеловать Джима снова? Да и нужно ли.. Может, то, что было - лишь маленькая необходимая для ухода Скуки акция, своеобразная встряска, как пилюля от безумия, и теперь она просто должна остаться такой? Да, он прошептал на ухо ирландца те слова - от этой наглости и безрассудства до сих пор слегка мутит - и оставил засос на его шее, это всё было как в тумане, как под гипнозом. Это всё от прикосновений - Мориарти коснулся его руки, Моран коснулся его губ и сорвался, провалился. Джеймс для его сознания действительно яд.

   Киношки и книжки отчего-то нас учат, что поцелуй - ответ на все вопросы, поцелуй расставляет всё на свои места. Достаточно героям соприкоснуться губами, и дальше всё понятно, это как молчаливо заключённое соглашение - они вместе, и всё резко становится простым и понятным. Вот только в жизни всё далеко не так. Один из ни - гений, понятие, видимость, глава обширнейшей криминальной сети, пришелец из других миров, застрявший на грани мироздания, а второй - снайпер, военный, (приставку "бывший" и он, и Джим всегда забывали), мускулы, убийца, палач.

   Моран на мгновение отвлекается от сего течения мысли, пытаясь понять, куда вообще оно его ведёт и откуда вышло. В объективной реальности он уже приступил к перебинтовке - тонкая шероховатая ткань опоясывает бледную ладонь Мориарти: оборот, оборот, оборот. Себастиан почти любуется процессом, чуть склонив голову и мягко удерживая руку Джеймса, при необходимости перемещая в своих. Закончив, завязывает небольшой узелок ближе к мизинцу и надевает сверху неплотное кольцо эластичного бинта - для сглаживания шероховатостей и чтобы спрятать узелок. Приподнимает повыше результат своего труда, стягивает себе на колени испачканное полотенце и почти гордо укладывает руку шефа на чистый стол.

   Снова подняв свои голубые глаза на ирландца, он с пару секунд пытается понять, не повисла ли вновь с возвратом настоящего Джима между ними завеса. На месте ли снова та разделяющая их пропасть, что была внезапно преодолена, кажется, столетия назад? Он ощутил, как Джеймс замер и напрягся от поцелуя в лоб. Возможно, это было лишним. Возможно, перешёл он какую-то грань дозволенного именно тут. Никто не касается Мориарти просто так, никто не целует Паука в лоб. И не взъерошивает его волосы движением неприлично, не-воз-мож-но домашним, интимным до дрожи, почти запретным для любого из них.

   Но прочитать лицо консультанта, разумеется, не получается, поэтому Себастиан просто поднимается на ноги, сгребает со стола всё ненужное и перемещается на столешницу, отворачиваясь. Потом занимает свои руки уборкой и сортировкой. Так привычнее, проще.

   - Джим, хочешь есть? - вдруг подаёт голос полковник, не оборачиваясь. - Можно заказать что-нибудь, как обычно, или я могу сходить за продуктами и посудой вниз. Или.. здесь есть одежда, - ещё одна опция, лишь бы всё же не спускаться в ту квартиру. более того, эта ему видится самой приемлемой, потому что не предполагает того, что ему придётся отойти от, возможно, ещё нестабильного Джима далеко. - Ты можешь переодеться и мы сходим проветриться и.. - "куда-нибудь поесть" хочет закончить Себастиан, но вдруг представляет себе Мориарти, жующего гамбургер в картонной короне, сдвинутой чуть на бок и, про себя рассмеявшись, вслух произносит, - пожрать в Burger King.

   Осознав, что только что ляпнул, он поднимает голову от медикаментов и мгновение глупо смотрит в блестящую дверцу шкафчика, а потом оборачивается на шефа, опасливо прищурившись и улыбнувшись.
[SGN]If it keeps on rainin', levee's goin' to break
If it keeps on rainin', levee's goin' to break

When the levee breaks I'll have no place to stay[/SGN]
[AVA]http://s6.uploads.ru/aTtsj.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-16 23:33:02)

.
   Джеймс говорит, что сотню лет не ел картошку фри, и полковник с облегчением думает, что не уверен, что когда-либо видел как шеф ест её вообще. Или Мориарти теперь просто в игривом настроении и готов поддержать шальную идею совместного посещения фаст-фуда в противовес домашней пище или заказу чего-то более приличного? Эти до невероятия бытовые мысли занимают его на столько, что он пропускает момент, когда консультант оказывается близко. Слишком близко. Так близко, что Себастиан, чуть резковато развернувшись к шефу всем телом, инстинктивно желает отступить назад, но место для манёвра отсутствует и он только вжимается нижней частью туловища в столешницу.

   - Не думаю, что тут есть какая-то обувь, - говорит Джим, и Себастиан открывает было рот, втягивая полную грудь воздуха, чтобы возмущённо ответить, что нет же, босс, я лично...

   А дальше мысль замирает и исчезает во в буквальном смысле ослепительной вспышке парализующего шока, который сковывает Морана по рукам и ногам, когда ирландец касается его шеи кончиком носа. Он на столько поражён, а тело так онемело, что последующего прикосновения губ он почти не чувствует. Почти. Только лишь пальцы сжимаются на столешнице с такой силой, что белеют костяшки, и мрамор - или что это там за натуральный камень - того и гляди пойдёт трещинами.

   - Я быстро, - неприлично игриво бросает меж тем Мориарти, коротко оглядываясь уже у самой двери.

   И этот взгляд, эту маленькую финальную выходку ни с чем невозможно перепутать при всём желании - это снова чёртов флирт. Но уже другой, не замутнённый его безумием, словно наркотиком, туманящим сознание и делающим слова, намерения и действия ненастоящими. Это идёт от самого Джеймса, именно поэтому оно так.. обжигает, лишает зрения и воли.

   Себастиану приходится использовать вторую руку, чтобы отцепить свои собственные пальцы от столешницы. Суставы ноют, сведённые судорогой, а в голове какая-то внезапная паника и пустота. "Я быстро", - сказал он, но полковник прекрасно знает, что ирландец не умеет быстро, когда дело касается одежды. Даже если ему предстоит простейший образ уличного панка или - не приведи господи - обычного Джима, ему всё равно требуется время, чтобы.. чтобы.

   Наконец начав дышать, всё ещё находящийся под впечатлением снайпер тихонько сползает на пол, практически царапая спину о ручки и дверцы шкафчиков. Как же он за сегодня устал. От всей этой циркулирующей по организму в диких смесях химии, от мыслей, воспоминаний, образов и запахов. Сегодня как-то всего через чур и слишком. Слишком много крови, слишком много раздражителей, слишком много Джеймса. Слишком много и недостаточно.

   There is a corpse waiting for him downstairs. A fresh human corpse slashed open and vivisected alive by this tiny man that just touched and kissed his neck so gently it's almost impossible. The very same man that only less than an hour ago nearly made him blind with lust, made him an animal {again. like he was for three months in that tropical forest. like he was for so many years when he thought the part of him didn't come back}, furious and hungry, wanting, demanding, taking and ripping apart.

   The man is the Devil - one moment he's a monster, an avatar of Insanity, the other he's as fine as porcelain, enlightened and genius, almost Divine. He is anything, everything but a human being and probably that is what fascinates Sebastian so much.

   In fact so much more as those strokes of a nose tip against his own skin made him hunger for Jim so blindingly that if it wasn't for shock, he would have this cocky Irishman right here and there in the kitchen. He'd show him a very, very-very different kind of power and hell. He'd play with him, tease him and promise salvation and then he'd fuck him until he cries.. in Gaelic. Because, oh Jesus, that's what he wants.

   Not to see James submit and break, no - that would go against his adoration which is there all the way under all his stubbornness and calmness, under guarded and push-back attitude. Sebastian hates the bastard just as strong as he admires. And we all know how tricky they can be, those strong emotions such as hate.

   So it's not about breaking but he desperately wants to see James bend. He knows his boss is all about taking and he really wishes to see him willingly take what Sebastian has to offer. Colonel wants him to want to take, to be given. And find out if Moriarty is even capable of giving anything back himself.
   Just for a split second imagine if he is...

   The whole concept must be sickening at least for one simple reason Jim Moriarty is - with all the doubt about his biological origin - male. Well, he does have a cock between his legs, right? And for all his life Sebastian Moran's been straight as a frigging mast tree. Yet the idea and image are so vivid and clear in his head he can barely control his arousal. All over and over and over again.

   And so he climbs up from the floor and starts the cold water running, takes and fills up a glass. Then leans a bit forward to spill it over his shoulders and head, laughing almost frantically. Because all this evening, all his fucking life since the very first moment he met Moriarty is completely and utterly, inside and out insane.

   And he worships every single second of it.
   He fucking worships James.

   Импровизированный холодный душ помогает ровно на столько, на сколько нужно, чтобы вспомнить, что, кажется, там что-то было про обувь. Себастиан убирает в сторону стакан и подставляет под ледяную струю воды руки. Пальцы покалывает, и они немеют почти моментально. Он несколько раз споласкивает лицо, задерживая на щеках ладони и пытаясь вернуть ясность мышления, но в голову всё равно лезет какая-то несусветная хрень.

   У них что, свидание? Моран издаёт смешок, силой выпущенного воздуха разбрызгивающий с его губ воду. Они никогда не ходили вот так никуда вместе, чтобы неофициально, не при полном параде и без планов оторвать в процессе одну, может, две башки. Снайпер и консультант работали вместе и никогда до этого не имели совместный досуг. Так что это?

   {Ну почему сразу свидание, Сэб?}
   Потому что, чёрт возьми, этот взгляд.
   Это прикосновение.
   {Не обольщайся.}
   Можешь проваливать ко всем чертям. Эта игра стоит свеч.
   {Чудесно. Помни об этом, когда он уничтожит тебя.}

   Полковник стряхивает капли со своих рук и выпрямляется, берёт полотенце, чтобы вытереть стекающие за шиворот прохладные струйки и промокнуть волосы. Затем, оставив его на плечах, сгребает свои вещи - сигареты и зиппо отправляются по карманам свитера, перочинный ножик снова падает в карман джинс. Натянув толстовку, он выправляет хвосты полотенца наружу, подцепляет свитер и идёт в коридор.

   Да какого чёрта - есть здесь обувь, просто должна быть. И не только потому что комплектацией всех квартир - конспиративных и не очень - убежищ и прочих нор, где рано или поздно по той или иной причине может оказаться Мориарти, занимается он сам. Но и потому что туда, вниз, в эту вязкую атмосферу безумия, боли и смерти, окунаться снова жутко не хочется. Потому что оставить сейчас Джеймса одного в квартире он всё-таки не готов.

   Он раскрывает все шкафы и перебирает коробки. Обижаешь, босс, здесь есть даже твои сраные Gucci. Но вряд ли они подойдут под поход в Burger King. Господи, неужели мы идём в закусочную. Что, что же там было? Кроссовки? Или кеды? Перебрав несколько картонок, полковник наконец находит что-то подходящее - серо-чёрные Nike с красным носком и раскрашенные в ирландский (surprise-surprise!) флаг Converse*. Отставив обе пары в сторону, Себастиан задумчиво смотрит на свою собственную обувь - запылённые грубые армейские ботинки, от которых он за двое суток порядком устал. Ещё порывшись в гардеробе, он находит себе чёрно-белые Jordan**. Не у одного Мориарти могут быть особые предпочтения в брендах.

   Разобравшись с обувью, он ногами отодвигает от себя лишние коробки, оставив себе джорданы, а Джеймсу выбор, приваливается спиной к стене и накрывает ещё влажную голову и лицо полотенцем. Пять минут отдыха в тишине. Пять грёбаных минут.

---

[AVA]http://s6.uploads.ru/aTtsj.png[/AVA][NIC]Sebastian Moran[/NIC][STA]you shut up[/STA]
[SGN]

With nothing useful to say and no one to listen to it Filling the deep with the pain, I slowly sink into it Consider questionable things to try to get me through it

[/SGN]

Отредактировано Jim Moriarty (2016-02-16 23:32:31)